Итальянец - Артуро Перес-Реверте

названия литературных произведений, имена авторов, отрывки из прочитанных книг. Не было гвоздя – подкова пропала[43]. После обеда героический город спал[44]. Гнев, богиня, воспой Ахиллеса[45]. Оплачем, Фабьо, сей застывший сонно, увядший холм среди полей пустынных[46]. Вчера – ушло, а Завтра – не настало[47]. Иногда она чуть слышно нашептывает какую-нибудь песню или стихотворение.Мое любовное письмо найдет вас непременно, Расскажет оно вам, что помню вас доныне[48].

Какое-то время назад – она не знает когда, часы у нее отобрали – она слышала тревожный вой сирен, далекие выстрелы и взрывы. Держат ее недалеко от порта. Грохот длился, отражаясь эхом от скалы Пеньон, постепенно ослабел и окончательно растворился в воздухе. Сейчас все тихо; и Елена, которая вздрагивала от этих далеких звуков, спрашивает себя, что же там произошло. И к чему это приведет.

Им для того ниспослали и смерть, и погибельный жребий Боги, чтоб славною песнею были они для потомков[49].

Когда сквозь слова, предназначенные для того, чтобы не думать о настоящем, тревожные мысли все-таки проникают, ее воображение летит туда, где в ночном безмолвии плывут в глубине моря мужчины, на которых охотятся другие мужчины. У одного из тех, кто плывет в глубине, есть лицо, тело, кожа, голос, глаза, улыбка. Запах и вкус, присущие ему одному, смешанные с ее собственными. Прикосновения сильных рук, нежность, мускулистая спина, плоть, твердая и горячая одновременно. Одна мысль о том, что Елена больше никогда не увидит этого мужчину, не окажется в его объятиях, вызывает у нее гнетущую тоску и непреодолимое отчаяние, сродни физической боли, глубокое, как бездонная пропасть, как будто из нее с мясом вырвали нутро.

Вышел так Одиссей из кустарника. Голым решился Девушкам он густокосым явиться[50].

Я готова умереть, в который уже раз думает она, если умрет он.

Гарри Кампелло подпирает стенку в будке на молу Карбон: он присутствует на первом допросе пойманных водолазов. Это взял на себя Уилл Моксон как офицер военно-морской разведки – Ройс Тодд со своими людьми продолжают прочесывать акваторию порта. Пленников держат отдельно друг от друга. Одного зорко стерегут снаружи, а Моксон решает начать со старшего по званию, чье воинское удостоверение лежит на столе: главный старшина Тезео Ломбардо, Королевские военно-морские силы.

– Не повезло вам, парни, – говорит Моксон. – Не получилось.

В светлых глазах итальянца, испещренных красными прожилками, отражается пламя парафиновой лампы. Поверх мокрой одежды накинуто одеяло, но его все равно трясет от холода, и Кампелло замечает, как он сцепил руки, чтобы не дрожали.

– Хотите сигарету? Или кофе?

Итальянец качает головой. Он как будто пал духом, изнурен до крайности. Это человек атлетического сложения, привлекательной наружности, на вид лет тридцати, хотя длительные погружения и перенесенные испытания несколько состарили его лицо: у него набрякшие веки, впалые щеки и синие круги под глазами от переутомления и недосыпа. Полицейский замечает также, что итальянец, как и его напарник, брился совсем недавно – часов шесть-семь назад. Без сомнения – и эта мысль вызывает у Кампелло легкую непроизвольную симпатию, – они побрились перед началом операции. Возможно, чтобы предстать в аккуратном виде перед лицом судьбы.

– Удача – дама непостоянная, не так ли? – продолжает Моксон. – Такова жизнь, и сегодня вы проиграли… Скажите же нам, каковы ваши объекты.

На лице пленника не дрогнул ни один мускул.

– Вы саботажники. – Голос Моксона звучит угрожающе. – И вы знаете, какая судьба уготована таким, как вы.

Пленник приподнимает голову, словно получив заряд энергии. Он начинает говорить, и его хриплый голос звучит спокойно, несмотря на усталость:

– Я – младший офицер итальянского флота, мой товарищ – профессиональный моряк. – Он касается нашивок на рукаве. – Называть нас саботажниками – это оскорбление.

– Вы явились сюда устраивать саботаж.

– Мы явились выполнить свой долг.

– Но вам это не удалось.

На лице офицера появляется усталая улыбка.

– Удастся в следующий раз.

– Следующего раза не будет. Для вас война окончена. А может, и сама жизнь… Вы понимаете, что, если не будете сотрудничать, вас расстреляют?

– Я понимаю только, что у вас есть право узнать мое имя и воинское звание. – Пленник показывает на свое удостоверение. – Но это вы уже знаете.

– Какие объекты вы собирались атаковать?

Итальянец невозмутимо откидывается на спинку стула.

– Меня зовут Ломбардо, Тезео… Главный старшина Королевских военно-морских сил. Номер воинского удостоверения триста пятьдесят пять, точка, восемьсот семьдесят шесть.

– Это все, что вы можете сказать?

– Все.

– Возможно, ваш товарищ будет разговорчивее.

– Я бы сильно удивился, но спросите его сами.

– Мы непременно так и сделаем, дружище, не сомневайтесь… Что касается вас, подумайте о последствиях.

Кампелло наблюдает за этой сценой, не шевелясь и не вмешиваясь, и видит, что пленник тайком посматривает на левое запястье англичанина, где у Моксона красуются часы. Проверяя свою догадку, полицейский тоже притворяется, будто смотрит на часы, и замечает, что Ломбардо следит за его взглядом. Это не сулит ничего хорошего, делает вывод Кампелло. Он уже готов вслух объявить о своих подозрениях, как вдруг открывается дверь и появляется Ройс Тодд. Старший лейтенант только что вышел из воды: волосы и борода у него мокрые, из одежды – свитер и шорты. Он здоровается с Кампелло, обменивается взглядом с Моксоном, который пожимает плечами, и садится напротив пленника.

– Сколько участников операции? – спрашивает он без предисловий.

Итальянец смотрит на него так же безразлично, как на Моксона:

– Мой товарищ и я.

– Только двое? И больше никого?

– Никого.

– Ваше задание – минировать корабли?

– На это я отвечать не буду.

– У меня в порту работают водолазы, и мне