Всеволод Большое Гнездо - Алексей Юрьевич Карпов

Приходившие с юга известия иной раз огорчали, а иной раз радовали Всеволода Юрьевича. О смерти сначала Давыда Смоленского (в 1197-м), затем Ярослава Черниговского (в 1198-м), а затем и его племянника Владимира Святославича (в 1200-м) и двоюродного брата Игоря (в 1201-м) он узнавал почти без задержки (известия об этом внесены в Лаврентьевскую летопись). Своего племянника Ярослава Мстиславича Всеволод, возможно, хоронил сам — в Переяславле-Русском. Ну а зимой 1198/99 года из Киева пришло радостное для него известие: у него родилась внучка, дочь Верхуславы-Анастасии и Ростислава Рюриковича. Девочку назвали Евфросинией, а «прозванием Изморагд, еже наречеться дорогый камень», — редкое, особенное имя, не встречающееся более среди имён русских княгинь. Это имя-прозвище отсылало к Житию святой Евфросинии Александрийской, в честь которой и была крещена княжна: мужское (!) имя Смарагд — по-гречески изумруд, или просто драгоценный камень, — приняла святая, скрывая свой пол и подвизаясь в мужском монастыре; на Руси же имя сделалось женским. В Вышгороде, где дочь Верхуславы Всеволодовны, видимо, и появилась на свет, пышно отпраздновали это событие. Восприемниками новорождённой стали князь Мстислав Мстиславич и княгиня Предслава Рюриковна — бывшая жена Романа Мстиславича. Времена изменились — и Всеволоду Юрьевичу показывать внучку никто не спешил. «И взяли её к деду и бабе, и так воспитана была в Киеве, на Горах», — свидетельствует летописец156.

3 августа 1200 года Всеволод Юрьевич вместе с сыновьями Константином и Юрием провожал на княжение в Русский Переяславль десятилетнего сына Ярослава — событие, о котором мы уже говорили. Посланцы «из Руси», как и положено, явились к самому Всеволоду в Переяславль-Залесский, где тот пребывал с семьёй (в «полюдье», как уточняют отдельные летописи). Отсюда князь-отрок и отправился «на стол прадеда и деда своего». «Переяславци же поимше князя своего Ярослава от Святаго Спаса, поидоша с радостью великою, хваляще Бога и Святую Богородицю и святаго Михаила, давшаго им князя, его же желаша (Архангелу Михаилу посвящён главный собор Южного Переяславля. — А. К.). Братья же проводиша и с честью Костянтин, Юрги, и бысть радость велика в граде Переяславли».

А в самом конце того же 1200 года случилось «знамение в луне» — полное лунное затмение. Подобным явлениям всегда уделяли особое внимание, видя в них, как правило, дурной знак небес. И действительно, «наутрия» (а в действительности пару дней спустя), 24 или 25 декабря157, преставилась «княгиня Ярославляя, свесть великого князя Всеволода», сестра его жены Марии Шварновны. Эта женщина, по-видимому, была очень близка к княжеской семье. После смерти двух её сыновей в Новгороде и Великих Луках жизнь княгини круто переменилась. Надо полагать, что тогда же она рассталась с мужем, приняв иночество. В тот самый год, когда Всеволод «вывел» из Новгорода её мужа, князя Ярослава Владимировича, княгиня основала в Новгороде, на «Михалице», монастырь Рождества Богородицы, которому суждена была долгая жизнь (он просуществует до середины XVIII столетия)158. Свояченица Всеволода была похоронена с почестями во Владимире, в незавершённом ещё соборе Успенского Княгинина монастыря, основанного её сестрой, великой княгиней Марией.

Этот монастырь Мария строила для себя. Она тяжело болела последние годы и готовилась тоже принять здесь иноческий образ, а потом и найти последнее пристанище. Так и случится — но ещё до неё в основанном ею монастыре, в соборе Успения Пресвятой Богородицы, будут похоронены близкие ей люди, представительницы женской части княжеского семейства: сначала её сестра, а затем, 30 декабря 1204 года, одна из дочерей, Елена.

Киевская трагедия

Получилось так, что Киевская летопись, которая велась непрерывно на протяжении более чем двух столетий, оказалась незаконченной. Она обрывается рассказом о киевских событиях 1198/99 года: зимой у великого князя Рюрика Ростиславича родилась внучка Евфросиния; в том же году Рюрик выдал замуж свою дочь Всеславу — в Рязань, за князя Ярослава Глебовича; 10 июля заложил каменную стену киевского Выдубицкого монастыря, дабы защитить главную монастырскую церковь во имя Архангела Михаила от подмывания водами Днепра; 24 сентября того же 1199 года стену освятили, и было устроено пышное празднество, по случаю чего выдубицкий игумен Моисей сочинил торжественную кантату, которая и была исполнена монастырским хором159. Текстом этой кантаты, или торжественным Словом игумена Моисея, летопись и завершается: далее и в Ипатьевском, и в Хлебниковском списках Ипатьевской летописи следует другой памятник — так называемая Галицко-Волынская летопись, посвящённая событиям в Галицкой и Волынской Руси уже после смерти князя Романа Мстиславича.

Продолжить рассказ о княжении Рюрика Ростиславича летописец (а им в этой части Киевской летописи признаётся тот же игумен Моисей) не смог — ибо княжение это оборвалось тоже внезапно. А потому обо всём, что происходило тогда в Киеве и соседних землях, мы узнаём из северорусских летописей, довольствуясь приведённой в них и вряд ли вполне объективной версией.

«Того же лета вста Рюрик на Романа» — так начинается в Суздальской (Лаврентьевской) летописи рассказ о возобновлении войны между двумя сильнейшими князьями Южной Руси — бывшими тестем и зятем: Рюриком Ростиславичем Киевским и Романом Мстиславичем, объединившим к тому времени под своей властью Волынское и Галицкое княжества. Чрезмерное усиление бывшего зятя напугало Рюрика; потому-то он и решил начать против него войну. Рассказ этот датируется 1201/02 годом — скорее всего, зимой, судя по тому, что о следующем событии года говорится как о случившемся «тое же зимы»160.

Расстановка сил, состав княжеских коалиций в этой войне кардинально поменялись. Рюрик привлёк на свою сторону черниговских Ольговичей. Главой черниговского клана к тому времени стал Всеволод Чермный, сын бывшего великого князя Киевского Святослава Всеволодовича. Рюрик много лет совместно правил Русской землёй с его отцом — а потому мог рассчитывать и на союз с сыном. А вот со Всеволодом Суздальским он свои действия, кажется, не согласовал. Всеволод наблюдал за происходящим со стороны. Роль старшего среди всех русских князей позволяла ему оставаться над схваткой и в решающий момент принять сторону того, чья победа казалась ему выгоднее.

В состав огромного Рюрикова войска вошли также «чёрные клобуки» и дружины из ближних к Киеву городов. Но действовал Рюрик Ростиславич очень медленно. И Роман сумел опередить его. Каким-то образом он заранее узнал о планах тестя (вероятно, у него нашлись осведомители в ближайшем окружении Рюрика). И пока враждебное ему войско только готовилось к выступлению из Киева, он, собрав галицкие и волынские полки, совершил стремительный бросок на Киев.

Тогда-то и выяснилось, насколько слабым и ненадёжным было войско, собранное киевским князем. Наверное, Роман