Карл VII. Жизнь и политика - Филипп Контамин

клятву служить короне Франции. В союзном франко-бретонском договоре от 17 июня говорится, что Карл VII объявит войну англичанам, если Фужер не будет возвращен герцогу к концу июля. Франциск I мобилизовал свои войска, заручившись поддержкой Жана, графа де Пентьевр, чей дед Карл де Блуа проиграл войну за Бретань герцогу Иоанну IV, деду Франциска I. Бретонский патриотизм привел к примирению и граф де Пентьевр предоставил герцогу 500 человек под командованием своего племянника, сеньора де Сент-Севера.

15 мая, когда переговоры еще продолжались, французские капитаны, включая Роберта де Флоке, использовали хитроумную уловку, чтобы захватить город и замок Пон-де-л'Арк, расположенные примерно в двадцати километрах от Руана. Уильям Невилл, лорд Фоконберг, был взят в плен. Символично, что на одних из ворот города красовался герб герцога Бретонского. Вскоре после этого Роберту де Флоке сдался и английский гарнизон замка Конш (18 июля). В то же время сеньор де Муи взял Жерберуа, а на другом конце королевства, все еще в рамках помощи герцогу Бретонскому, были взяты города Коньяк и Сен-Мегрен. Аргументы англичан,  с юридической точки зрения, изложил Тома Базен, который был знаком с этим вопросом не понаслышке, поскольку, будучи в то время епископом Лизье, консультировал Сомерсета вместе с другими нормандскими прелатами: "Безусловно, что в официальных письмах, которые король Англии направил королю Франции для подтверждения перемирия, герцог Бретонский был назван подданным и союзником короля Англии"[481]. Поэтому король Франции не мог оправдать свое нарушение перемирия тем, что герцог Бретонский был его вассалом. Однако в 1449 году последний, который, тем не менее, был главной заинтересованной стороной, заявил, что он не является подданным Генриха VI, будь тот королем Франции или Англии, а скорее вассалом, подданным и союзником Карла VII. Еще одна конференция прошла в аббатстве Бонпор, недалеко от Пон-де-л'Арк. Но какого-либо удовлетворительного соглашения достичь не удалось. Поэтому Карлом VII в Лез-Рош-Траншелон 17 и 31 июля были проведены два расширенных королевских Совета. После соответствующего опроса все присутствующие одобрили разрыв перемирия. Это было необходимо, поскольку продолжать переговоры было уже бессмысленно. Что касается герцога Бургундского, предупрежденного о сложившейся ситуации, то он остался нейтрален, не осуждая решение короля.

Тома Базен осторожно пишет: "Если бы англичане, признав свою вину, сделали реальные предложения по возмещению ущерба за свое несправедливое нападение, король Франции, как говорили, со своей стороны предложил бы англичанам сатисфакцию и соблюдал бы перемирие до последнего дня"[482].

Ввиду того, что последовало за этим, очень соблазнительно говорить о слепоте или упрямстве английских лидеров, но, возможно, они считали, что Карл VII не решиться на этот шаг, или что им слишком поздно отступать, или даже, что в худшем случае предстоит кампания в которой можно было победить, учитывая, что при прочих равных условиях военное искусство того времени отдавало предпочтение обороне, а не наступлению.

Следует также отметить, что дело Фужера вызвало с обеих сторон много споров, в которых речь шла о том, что как Карл VII так и Генрих VI были в своем праве.

Отвоевание Нормандии

Хотя финансовые счета не сохранились, можно предположить, что французская сторона собрала армию численностью от 15.000 до 20.000 человек, что позволяло, согласно разработанного плана, атаковать Нормандию с трех или четырех сторон одновременно. Для англичан приемлема численность в 5.000 или 6.000 человек (латников и особенно лучников), разбросанных по всей Нормандии. На момент капитуляции Руана в ноябре 1449 года в распоряжении Сомерсета было 3.000 человек, столько же было у него в Кане в мае 1450 года. И даже во время битвы при Форминьи, 15 апреля 1450 года, английский капитан сэр Томас Кириэлл имел под своим началом 4.000 человек, прибывших с ним из Англии и 2.000, пришедших ему на помощь из Нижней Нормандии. Следует признать, что Сомерсет был явно обескуражен, видимо, он не ожидал от французов такого быстрого и масштабного ответа и, похоже, понимал, что большинство нормандцев (хотя и не единогласно) хотят видеть Карла VII своим королем. Матье д'Эскуши делает следующий вывод: "Одной из главных причин [поражения англичан] было то, что герцог Сомерсет […], лорд Толбот и английские капитаны, находившиеся в Руане и других городах, видели и ясно сознавали, что большая часть буржуа и народа не желает ничего иного, как вернуться к повиновению королю Франции, какие бы последствия это не повлекло; и по этой причине англичане не осмеливались ни выйти в поле, ни усилить гарнизоны крепостей, которые, как они знали, со дня на день окажутся в осаде"[483]. Другими словами, никакие подкрепления не приходили на помощь осажденным крепостям, которые капитулировали одна за другой, причем осаждающие постоянно имели очень большое численное превосходство. Поэтому через несколько дней, а иногда и почти сразу, начинались переговоры о сдаче, которые позволяли побежденным свободно уйти со своими семьями и, возможно, с лошадьми, оружием и пожитками. Карла VII не желал расправы над вражескими гарнизонами  и даже, за некоторыми исключениями, захвата их в плен. Англичан нельзя было прижимать к стенке. Жан де Бюэй в своем Жувенеле, своего рода "правдивом романе", написанном примерно через десять лет после произошедших событий, подтверждает выводы Матье д'Эскуши. Однако он считает, что Сомерсет в самом начале кампании мог и должен был "выйти в поле" и навязать Карлу VII сражение. Если бы герцог победил, Нормандия была бы спасена, а если бы потерпел поражение, то, по крайней мере, это было бы сделано с честью. И в заключении Бюэй добавляет: "Я еще раз хочу сказать вам, что если иностранцы владеют страной, они не должны друг с другом ссориться"[484].

Однако с английской стороны не все были так обескуражены как герцог Соммерсет, так в августе 1449 года ветеран войн во Франции Джон Фастольф, ностальгировавший по великим кавалерийским шевоше XIV века, предложил отправить 40.000 человек (1.000 латников и 39.000 лучников!) во Францию, с оплатой за службу в течении шесть месяцев. Фастольф все тщательно спланировал: 10.000 человек должны были отправиться в Гиень и оттуда через Пуату добраться до устья Луары; остальные 30.000 должны были быть направлены в Нормандию, и совершать рейды в сторону Сен-Кантена, Орлеана и Бретани. И прежде всего, не унывать, поскольку, по словам Фастольфа, никогда не было такого, чтобы 7.000 англичан, сражавшихся за пределами своей страны, были побеждены. И кроме того, разве не бесчеловечно было бы бросить всех этих благородных людей, англичан и французов, всех этих простых людей, которые в течение тридцати двух лет так много претерпели ради благого дела? А если они попадут в руки врага, как накладно было бы платить за них выкуп! Но не все так просто, поскольку во времена Генриха V французы были разобщены и ослаблены; теперь же они хорошо подготовлены к войне, объединены и многие из них страстно желают вернуть свое наследие[485].

Отвоевание Нормандии, начавшееся в августе 1449 года, как по политическим, так и по военным причинам, было предпринято сразу с нескольких сторон. От Мон-Сен-Мишель франко-бретонская армия под командованием герцога Франциска I и