Карл VII. Жизнь и политика - Филипп Контамин

стрелки должны были быть зарегистрированы с указанием их имен и прозвищ. При всей своей сложности, система, которая должна была обеспечить королю 8.000 вольных стрелков, не была слишком обременительной для приходов при условии, что платить будут все. Она также опиралась на существование, разбросанных по всему королевству, людей, имеющих вкус к войне и готовых служить по собственной воле[470]. В общем расчет строился на том, чтобы каждые 80 очагов (домохозяйств), что эквивалентно примерно 400 жителям, содержали одного стрелка[471].

После реорганизации коммунального ополчения сразу же взялись за упорядочение военной службы дворян. Актом от 22 мая 1448 года всему дворянству, будь то прямые вассалы короля или вассалы его вассалов вменялось являться на военную службу "конными и с оружием", когда бы их ни вызвали в бан и арьер-бан. Это было не что иное, как возвращение к прежней системе комплектования армии, которая за прошедшие тридцать лет была почти забыта. Поэтому бальи, сенешали и "выборные должностные лица по сбору эдов"[472] должны были собраться в главном городе своего округа и записать имена и фамилии дворян, а также точную стоимость их фьефов. Все обязанные королю военной службой должны были быть готовы к сбору в течение шести месяцев. За время службы им должно было выплачиваться жалование: 15 турских ливров в месяц для латника, 7 турских ливров и 10 турских су для лучника. Речь шла о том, чтобы взять под контроль благородное сословие в масштабах целого королевства, а также сократить число иностранных наемников. Всех, кто подчинился этому распоряжению правительства, и тех, кто его ослушался (а такие должны были быть), надлежало еще и зарегистрировать. Так что для королевских чиновников работы было еще непочатый край[473].

Можно было предположить, что 1430–1439 годы, в результате "эффекта Жанны д'Арк" и примирения с герцогом Бургундским, станут решающим десятилетием для восстановления королевства и французской королевской власти. Но это произошло только в 1440–1449 годах, прежде всего потому, что Карл VII, отвечая на призывы своих подданных, наконец-то, но не без труда, вышел из оцепенения. Именно тогда, несмотря на продолжающийся экономический и демографический кризис, он смог решительно осуществить свою монополию на ведение войны, введение налогов, внешние сношения и утвердить себя в качестве главы Церкви Франции.

Глава VIII.

Три периода реконкисты

(1449–1453)

Разграбление Фужера

На рассвете 24 марта 1449 года Франсуа де Сурьен, известный как Арагонец, знаменитый капитан, кавалер Ордена Подвязки и советник Генриха VI, несмотря на внушительные стены, захватил врасплох бретонский город Фужер, и, как говорили, взял там огромную добычу для себя и своих людей.

Карл VII в начале августа покинул Лез-Рош-Траншелон в Турени[474] и в конце того же месяца, с частью своей армии, вошел в Нормандию, хотя отвоевание этой провинции, которая была потеряна тридцать лет назад, началось раньше. Что происходило между этими двумя датами, с 1 апреля по 1 сентября, каков был ход событий, и как произошел этот переход от весьма относительного мира, к "открытой и коварной войне" (Роберт Блондель)?

Захват Фужера не был несвоевременной инициативой простого наемника-авантюриста, действующего по собственному почину. Его поддерживал как королевский Совет Англии, так и герцог Сомерсет, генерал-лейтенант короля Генриха VI во Франции и Нормандии. Целью операции было использование завоеванного места в качестве разменной монеты, чтобы вернуть Жиля Бретонского, младшего брата герцога Франциска I, который томился в различных бретонских крепостях в течение почти трех лет и был убежденным англофилом, которого очень ценил Генрих VI. Для Карла VII и герцога Бретонского это заключение, последовавшее за неожиданным захватом им замка Гильдо[475] 26 июня 1446 года, имело свою политическую логику: Жиль объективно был союзником их общих противников, и он был готов передать им свои замки. Король видел в нем мятежника, поскольку он "по происхождению" был его подданным и не должен был вступать ни в какой союз с королем Англии. Прежде чем брат выпустил Жиля из тюрьмы, тот должен был поклясться в своем послушании королю, своему "дяде и государю"[476], а его дядя коннетабль Ришмон,[477], его брат Пьер и другие бароны и сеньоры Бретани должны были пообещать никогда его не поддерживать. Попросили вмешаться даже Папу и заранее пригрозить Жилю отлучением от Церкви, если он нарушит данную им клятву. Все это свидетельствует о том, что Карл VII в 1448 году не был уверен в лояльности бретонцев. Дело в том, что несмотря на его жалобы королю, Жиль так не был освобожден, а 25 апреля 1450 года был задушен своими тюремщиками в замке Ла-Ардуин[478]. К тому времени война между Бретанью и Англией была объявлена уже около десяти месяцев. Очевидно, что Карл VII вовсе не хотел такого драматического исхода и во всем обвинили герцога Франциска I, который, по словам Шатлена, "по дьявольскому наущению" заставил своего брата покончить жизнь самоубийством. Хронист добавляет, что, вызванный на суд Божий, "красивым и искусным рыцарем" Жилем,[479] Франциск I умер через сорок дней (на самом деле 19 июля 1450 года)[480]. В следующем году новый герцог, Пьер II, казнил убийц своего брата, чем король был очень недоволен, но что он мог сделать? А Жиль Бретонский был похоронен на хорах аббатства Богоматери в Бокане.

Овладев Фужером, Сурьен получил поздравления от герцога Сомерсета, выделившего ему подкрепление для оборон города. После месячной осады Арагонец был вынужден, 5 ноября 1449 года, капитулировать, добившись свободного выхода для гарнизона из 400–500 англичан с оружием и багажом. Остается вопрос, мог ли он продержаться дольше, с большим количеством людей. Но в любом случае, чувствуя себя преданным своим нанимателем, Сурьен отказался от своего членства в Ордене Подвязки.

Узнав о захвате и разграблении Фужера, Карл VII, который не без оснований считал, герцогство Бретань включенным в перемирие 1444–1450 годов, отправил к Сомерсету в Руан посольство в которое входил один из лучших королевских чиновников, Гийом Кузино (ок. 1400–1484). Кузино выдвинул требование, чтобы Генрих VI повлиял на своего наемника и заставил его уйти из Фужера. Ведя двойную игру, Сомерсет ответил, что он отрекается от Сурьена, но не может ничего сделать. Такой же ответ был дан бретонскому посольству. В результате Франциск I прислал к королю посольство, во главе с канцлером Бретани, епископом Ренна, Робертом де Ла Ривьером и Шарлем де Роаном, сеньором де Гемене, с просьбой о помощи. Карл VII ответил, что необходимо дождаться возвращения его посольства из Руана. Кроме того, он намеревался отправить на переговоры в Англию своего придворного Жана Гавара. Чтобы решить самые неотложные вопросы и избежать опустошительных рейдов англичан из Фужера, король прислал герцогу 300 копий под командованием двух бретонцев, Прежена де Коэтиви и Андре де Лаваля, маршала Лоэака.

Столкнувшись с двойным отказом англичан от переговоров, как из Нормандии, так и из Англии, король послал в Ренн Жана де Дюнуа и Бертрана де Бово, сеньора де Пресиньи, которые попросили герцога и его баронов принести