Машина Уриила - Кристофер Найт

«Бог, избравший меня от утробы матери моей и призвавший благодатью Своею, благоволил открыть во мне Сына Своего, чтобы я благовествовал Его язычникам».

Это допущение того, что проповедуемое им неевреям учение должно отличаться от верований цадокитского священства в Иерусалиме и Кумране. И подобная проповедь благой вести в итоге привела к столкновению с враждебными евреями, так что, как говорится в 21-й главе «Деяний апостолов», потребовалось вмешательство римских войск, чтобы спасти Павла от расправы.

Лишь после смерти Иакова в 62 году и уничтожения Иерусалимской церкви в последующие десять лет идеи Павла стали приобретать влияние среди тех, кто ничего не знал об истинном положении дел. Поэтому Уэльс в 58 году познакомился с разновидностью христианства, идущей от Иакова (отсюда название Иаковлевой церкви). Иначе говоря, валлийское христианство следовало учению Иаковлевой, а не Павловой церкви.

С учетом того, что верховные правители Тары усвоили представления иудеев шестьюстами годами ранее (как показано в тринадцатой главе), а друидское жречество заимствовало енохианские представления у еврейской цадокской традиции и у древних традиций культуры рифленой керамики, то вполне объяснимо всеобщее одобрение этих «иаковлевых» идей

Согласно тому, что нам известно о связанных с Иллтидом, наставником Майлгуна и святого Патрика и сыном царевны из дома Брана, преданиях о камне и его жизни в пещере, горсет-и-бейрт решил взять все лучшее из обеих традиций. Сохранив приверженность народа мегалита к камням и календарям, барды присовокупили представление об Иисусе как воплощении всего лучшего, что было в отношениях друидов с Богом. Тем самым они усвоили ту разновидность христианства, что была наиболее близка кельтским народам Британии, которые сроднились с представлениями, унаследованными друидами от народа культуры рифленой керамики и енохианских иудеев.

Загадки Талиесина говорят нам о том, что знания Еноха сохранились в учениях Иллтида. Брану с его друидами не составляло труда совместить иаковлеву религию со своей собственной традицией, включая свой календарь и свою друидскую тонзуру, выстригание передней части головы, оставляя при этом волосы сзади.

Согласно преданиям, святой Патрик пришел в Ирландию проповедовать из Южного Уэльса, и при встрече с горсет-и-бейрт в Таре он без особого труда обратил собравшихся в новую веру.

«Он преуспел в обращении ирландских вождей и привлек к себе внимание ирландского короля Лоэхайре из Тары, чудесным образом победив друидов».

Недавно обнаружилось, что места, где проповедовал новую религию Патрик, принадлежали друидам и находились в местах прежнего обитания народа культуры рифленой керамики. Например, на вершине Кроай-Патрика, «священной горы» Ирландии в графстве Мейо, откуда открывается прекрасный вид на бухту Уэстпорт и где по преданию святой Патрик постился 40 дней и 40 ночей, нашли дохристианское укрепление с жилищами.

В 1992 году на «ложе святого Патрика» [ирл. Leaba Phadraig], природного скального основания на пути паломничества к вершине, обнаружили следы украшений каменного века. Жители Мейо собирались на горе задолго до пребывания там Патрика, чтобы почтить кельтского бога Луга в праздник Лугназад. Патрик, видимо, много времени проводил с друидами в местах стоянок каменного века, обращая их в христианство. Возможно, он взывал к тому, что образ Иисуса — новый образец воплощенного друидства — как нельзя лучше подходит для древних учений.

Дуглас Хайд пишет, что «Разговор старейших», средневековое предание о Патрике, свидетельствует, насколько глубоко Патрик был и заинтересован в древнем друидском наследии:

«Святой Патрик стал испытывать некоторую неловкость от удовольствия, с коим он внимал рассказам древних фениев, и из-за своей набожности он опасался, а не грешно ли испытывать такое удовольствие от сугубо мирских повествований. Посему он обратился за советом к двум своим ангелам-хранителям и услышал, что в преклонении слуха к оным рассказам нет ничего зазорного, напротив, было бы достохвально записать оные в поэтическом переложении и словами оллавов, ибо многим добрым людям было бы отрадно до скончания века внимать оным преданиям».

Подобное толкование объясняет замечание Роллестона о быстром распространении кельтского христианства в Ирландии:

«…в Ирландии очень скоро после христианизации возникает множество монастырей, и общая их организация указывает, вероятно, на то, что они представляли собой на самом деле преобразованные школы друидов».

В середине VI века святой Финниан, настоятель одной из таких преобразованных школ друидов в долине реки Бойн, принял юного ученика по имени Колумба, сына Федлимида из рода Уи Нейллов, королей Тары.

Колумба занял важное место в истории как кельтского христианства, так и королевского дома Стюартов Шотландии. В 563 году он покидает Ирландию и отбывает в Шотландию, где играет заметную роль в становлении королевства Дал Риада, занимавшего значительную часть Ирландии и восточные земли Шотландии. Колумба смог даже изменить наследование, передав правление от слабого короля Эоганна более молодому и сильному Айдану. Свое решение он оправдывал божественным вмешательством: сам Бог повелел ему поступить таким образом, явившись во сне.

Историк Айен Финлей замечает: «Это предание показывает Колумбу бессовестным обманщиком доверчивых людей, проводящим непопулярное решение, ссылаясь на божественное вмешательство».

Цель же его путешествия в Шотландию, похоже, определялась потребностью верховных правителей Тары распространить свою власть на земли, некогда населявшиеся народом культуры рифленой керамики. Историк Айен Брадли так отзывается о побуждениях Колумбы:

«Как настоятель Ионы Колумба должен был содействовать укреплению власти правителей этого нового шетландского королевства (Дал Риады) и обеспечению тесного союза со своими родственниками северной ветви королевского дома Уи Нейллов в Ольстере. Вполне возможно, что он прибыл туда поначалу сугубо по политическим соображениям, сообразуясь с желанием либо королей шотландской Дал Риада, либо своих царственных родичей».

Подобно Брану и святому Патрику (Майнгуину, «белому камню») до него, Колумба посетил горсет-и-бейрт в Тельте, где выступил в защиту нового образца друидства — Иисуса. Он присутствовал там вместе с друидами Бруде, сына Мелхона, и заявил: «Христос мой — друид, он мой истинный чудотворец».

Обратившись к пиктским друидам с такими словами о новой вере, Колумба отправил белый камень (это был только что освященный камень, не инаугурационный камень Лиа Фаль, о котором говорилось в тринадцатой главе) королю Бруде с указанием, что для получения святой воды и придания ей целебных свойств надо полить ею этот камень. (Как уже упоминалось в тринадцатой главе, Бруде был известен как сын Мелхона, что на пиктском языке означало сын Майнгуина, т. е. сын Белого камня). Колумба, естественно, знал о связи посылаемого дара с именем короля, как и о том, что это звание связывало Бруде с кимврами южной Шотландии и северного Уэльса. Его политическая хитрость удалась, и подобный первый союз в итоге привел к образованию ветви королей Шотландии из выходцев его семьи.

Колумба создал ковчег для хранения своих священных трудов, известный как монимускова рака, которая лишена всякой христианской символики. (Она выставлена в Музее Шотландии города Эдинбурга.) Начиная с битвы при Баннокберне шотландские воины несли раку Колумбы перед собой, подобно тому как древние израильтяне поступали с Моисеевым ковчегом. Символом его религии был не христианский крест, а колесо или кельтский крест, содержащий мегалитические знаки ориентированных по солнцестояниям лазов и камер. Вот мнение историка Дерека Брюса, подробно изучавшего кельтский крест:

«Основным символом этих крестов подобно древним каменным столбам служит мировая ось, связь между небом и землей, место вращения небес».

Такое слияние друидства с енохианскими элементами христианства привело к появлению цельной религии, где отсутствуют многие сверхъестественные черты культа Митры (распространенного в Римской империи мистериаль-ного культа), которые привнесло в римско-католическое христианство представление Павла о богочеловеке. В итоге Римская Церковь, наследница Римской империи времен упадка, исказила учение и обычаи этой новой веры, не утверждавшей, что Иисус — Бог.