Машина Уриила - Кристофер Найт

Историк валлийского языка Кеннет Джексон так оценивает истоки современного валлийского языка:

«Валлийский язык восходит к середине VI века. Этот рубеж очень важен для литературы, поскольку от него зависит ответ на вопрос, являются ли исторические поэмы, приписываемые поэтам конца VI века Талиесину и Анейрину, первыми образцами поэзии, сочиненными на валлийском языке.

Бард Талиесин был первым победителем этих состязаний, и это звание ему принесла поэма, которую можно прочитать сегодня, поэма под названием Hanes Taliesin, т. е. История Талиесина. Талиесин псевдоним, взятый Гвионом, сыном Гуреанга на Конуи эйстетвод [состязании поэтов в замке Дегануи (Deganmvy), ныне графство Конвей на севере Уэльса]».

Встает вопрос, почему Гвион выбрал своим поэтическим псевдонимом имя Талиесин?

Предания о Талиесине рассказывают, как он обокрал богиню Керидвен, выпив из особого котла знаний и обретя дар всеведения, предназначавшийся для ее собственного сына. Керидвен бросается за ним в погоню, а тот, пользуясь своим новоявленным даром, принимает различные обличья, но в итоге, обратившегося в зерно, его склевывает ставшая курицей богиня. Приняв свой прежний облик, Керидвен оказывается беременной и разрешается через девять месяцев мальчиком. Не в силах убить его, Керидвен сажает его в кожаный мешок и пускает в море. Мешок прибивает к берегу рядом с замком, где мальчик оказывается в заточении у его владельца, повелителя великанов Исбаддадена[63].

Мабон (имя, данное великаном Талиесину) воспитывается Исбаддаденом как пленник, но влюбляется в его дочь Олвен. Когда повелитель великанов со своими домочадцами попадает в плен к своему дяде, мальчика освобождают. Затем Талиесин идет ко двору дяди и побеждает в поэтическом состязании, а наградой ему служит вызволение захваченного повелителя великанов. Его стихи столь прекрасны, что выступления остальных бардов напоминают детский лепет, и в итоге он добивается освобождения своего бывшего поработителя, Исбаддадена, и в придачу руки его дочери Олвен. 25 марта Талиесин (чье имя означает «носитель света») женится на Олвен (что дословно означает «белый след», а так называли валлийцы Венеру), дочери повелителя великанов.

Вот что пишет Роберт Грейвс, подробно изучавший поэзию Гвиона:

«…некто, назвавшийся Маленьким Гвионом, сыном Гореана из Лланфера, что в Керейнионе, человек в сущности незначительный, случайно открыл некоторые старые тайны и, став посвященным, запрезирал профессиональных поэтов своего времени за то, что они не знают основ традиционной поэзии… автор «Сказания о Талиесине» был языческим священнослужителем с ирландскими связями… Гвион взял имя Талиесина, подобно тому, как честолюбивый поэт эллинов мог назваться Гомером».

Белый и священный камень

Рассматривая загадку Гвиона, мы столкнулись еще с одной. Кем был Майлгун из Гвинедда, вероятный основатель эйстетвода, искавший поэта для своего двора?

Все сведения о Майлгуне сегодня мы черпаем у его современника Тильды, монаха из западной Британии. Профессор Твин Уильямс кардиффского Юниверсити-колледжа говорит о Тильде следующее:

«Когда творил Тильда, бриттами правили короли. Труд Тильды представляет собой пространное осуждение королей за то, что они оставили латынь, наследие Рима и христианство и впали, по его мнению, в варварство. Мимоходом он упоминает имена некоторых из них: по меньшей мере двое правили землями, составившими Уэльс. Это Вортипорий, «тиран» Деметии на юго-западе, т. е. Торте вир, король Диведа, располагавшегося в середине шестого века на месте памятного камня, стоящего ныне в Кармартеншире с начертанными на нем латинскими и огамскими письменами. А также Майлгун из Гвинедда, правивший Гвинеддом расточительно, пышно, по-кельтски из дворца в Деганнуи на северном побережье Уэльса, но обучавшийся в монастыре Лланильтуд Ваура (англ. Ллантуит Мэйджор) в долине Гламоргана на юго-востоке; согласно и бриттам, и саксам он был самым могущественным королем бриттов».

Таким образом, Майлгун был в прошлом монахом из обители кельтской церкви в Южном Уэльсе.

Согласно древней традиции христианство ввел на Южном Уэльсе в 58 г. н. э. король Бран из Гламоргана. Король Бран в средневековых валлийских Триадах острова Британии предстает главой одного из трех святых семейств Британии:

«Первое [святое семейство это] семейство Брана Благословенного, сына Лира Лледиата, сей Бран принес веру Христа впервые на этот остров из Рима, где находился в заключении… [35-я триада из пресловутой третьей серии Триад острова Британия Эдварда Вильямса (Williams, 1747–1826; псевдоним Иоло Морганнуг — lolo Morgannwg)]».

Монастырем, где обучался Майлгун, заведовал потомок Брана по материнской линии святой Иллтид: его мать была королевной из рода Брана, а отец воином по имени Бикан. Во время учебы Иллтид выказал столь поразительную память, что помнил все речи, с которыми к нему когда-либо обращались. Поселившись впервые в Гламоргане, он выбрал своей кельей глубокую пещеру, где находился некий важный камень, ныне утерянный. Этот камень служил ему изголовьем, так что «всю ночь он покоился на холодном камне». Подобное предание сообщает о нем совершенно независимый бретонский источник.

Иллтид также был тесно связан с Ирландией, а согласно древнему преданию южноуэльского полуострова Гауэр святой Патрик был сыном местного землевладельца по имени Маурн и готовился в священники в обители святого Иллтида. После рукоположения он принял имя Падриг Майнгуин (Патрик Белый камень) еще до похищения ирландцами. Эти два предания утверждают, что имя Майнгуин (или его разновидность Майлгун) было званием, которое давали преуспевшим ученикам Иллтида, возможно, тем, кто обучал традиции белого камня. Уместно заметить, что святая вода на и-гимрайге «дур-суин», так что и само звание, пожалуй, означает скорее «священный», а не «белый» камень».

Майлгун, сын Кадуаллона, родился на острове Англси, где его отец Кадуаллон Лаухир, сын Кюнеты, вождя Гуир-и-Гоглет («мужей с севера») и король Стратклайда, изгнал ирландских захватчиков с острова, разбив их в битве при Керриг-и-Гуиддул в начале VI века. (Эта битва произошла у старинного укрепления Агриколы на острове Холихед.) До VI века остров Англси переживал нашествие ирландских священнослужителей и поселенцев, которые обживались на месте прежних мегалитических памятников. Отцу Майлгуна понадобилось много времени, чтобы изгнать ирландских пришельцев и отвоевать древние сооружения народа рифленой керамики для своего народа, кимвров.

Майлгун позже увековечил место битвы Керриг-и-Гуиддул, передав укрепление святому Киби для возведения церкви, которая стоит и поныне.

Согласно преданию пиктская царевна сделала Мейлгуна своим избранником, родив от него сына Бруде, сына Мелхона, верховного правителя пиктов, чей двор около 564 г. н. э. находился в Инвернессе. (Того самого Бруде, чей придворный друид проиграл ирландцу Колумбе, состязаясь с ним в чудотворстве.) Власть пиктского королевства, в то время простиравшегося от Оркнейских островов до залива Ферт-оф-Форт, наследовалась по материнской линии, и пиктская царевна имела право выбирать отца своих будущих детей. А поскольку Майлгун, как уже говорилось, был потомком Кюнеты, и к тому же правителем богатейшего и самого просвещенного королевства западной Британии того времени, это был неплохой политический союз. Имя матери Бруде неизвестно, а вот имя его отца, Мел-хон, могло быть пиктской разновидностью (кельтского) слова Майлгун. Писатель Реджиналд Хейл сообщает о Бруде следующее:

Мать Бруде, сына Мелхона, почти наверняка избрала Майлгуна, короля Гвинедда в Северном Уэльсе, отцом своего сына. Образованный человек, покровительствующий поэзии и искусству в своем дворце в Дегануи, Майлгун в юности был монахом, о чем свидетельствует святой Гилъда. Однако Бруде, сын Мелхона, плод этого союза, воспитывался среди народа своей матери, в стране пиктов, и, возможно, никогда не видел своего отца.

Итак, служили ли сражения за владения определенными землями и династические браки тому, чтобы восходящие к Кюнете правящие дома могли распоряжаться как можно большим числом священных мест культуры рифленой керамики?

Такова была политическая обстановка в ту пору, когда Гвион читал стихи перед могущественным Мейлгуном в надежде получить место за королевским столом.

Нам хорошо известно, что современный франкмасонский обряд учит определенной манере речи и ряду непривычных понятий, которые в обычном разговоре становятся понятны всем прочим масонам. Нет нужды в тайных рукопожатиях и паролях. Любой масон достаточно осведомлен в обряде, чтобы распознать использование его другим масоном, а поскольку весь обряд основывается на вопросах и ответах, невозможно изображать масона, не выучив весь обряд. Ведал ли тогда Гвион о тайной традиции, в которой, как он знал, был осведомлен и Мейлгун?