Поздняя осень (романы) - Василе Преда

Думитру пристально посмотрел на нее. Ванда уверенно выдержала его взгляд.

— Ты ведь умная женщина, — продолжал он, не теряя надежды договориться с ней. — Интуиция должна была тебе подсказать, что рядом с человеком слабохарактерным ты никогда не будешь счастлива.

— Не понимаю, что ты хочешь этим сказать! — раздраженно ответила Ванда, а это означало, что его слова попали в цель.

— Не будь ты в прошлом подругой Кристианы, — сказал он, подчеркивая, что все это в прошлом, — не войди ты к нам в дом, ты бы никогда меня здесь не увидела. Ты злоупотребила нашим доверием, гостеприимством и дружбой!

— Ты невежлив, Думитру! — едва сдерживаясь, проговорила Ванда. Голос ее звучал дерзко. — В конце концов, что тебе от меня нужно? Зачем ты пришел? Чтобы оскорблять меня?

— Отнюдь нет, — возразил он спокойно. — Я только хотел задать тебе один вопрос… Кристиана рассказала мне все, что ты сама ей о себе говорила…

— Чего же еще можно было ожидать от близкой подруги?! — воскликнула Ванда иронически, продолжая презрительно его разглядывать.

Думитру пропустил эту реплику мимо ушей.

— Один наш великий поэт, которого я очень люблю, сказал недавно в интервью, данном незадолго до смерти: «Предстоит так много ошибок, что просто грех повторять однажды совершенную!» Может быть, ты не читала интервью или не обратила внимание на это высказывание, а стоило бы поразмыслить над этим…

Ванда вскочила. Краска валила ее лицо, подбородок подрагивал.

— Ты слишком много себе позволяешь! — возмущенно выпалила она. — Кроме того, я давно вышла из возраста, когда обожают советы! Я дикому не позволю лезть в мою жизнь!

— А я хочу, чтобы ты правильно меня поняла, — уточнил Думитру. — Я пришел сюда не для того, чтобы уговаривать тебя от него отказаться, и не потому, что не располагаю необходимыми средствами воздействия на него. Я хочу его защитить! — Он тяжело поднялся со стула. — Столько свободных мужчин… У него семья, ребенок…

__ Ты почитай литературу! — ответила Ванда с вызовом. — И на иностранных языках тоже! Просто чтобы знать что защищать! Классическая модель нуклеарной семьи, как пишет об этом Тоффлер в известной книге «Третья волна», отошла в прошлое. Для цивилизации «третьей волны» нуклеарная семья — анахронизм…

— Никакая цивилизация, никакое общество, уважающее себя и желающее существовать, не должны поощрять людей строить собственное счастье на несчастье других! Кроме того, — он круто изменил направление разговора, — он слишком молод, слишком неопытен для тебя, признайся! Скоро он тебе надоест и ты его бросишь!

Ванда невольно улыбнулась.

— Наше будущее касается только нас двоих! — заявила она категорично.

— Это если жить на необитаемом острове, — заметил Думитру. — Пока что мы находимся на стадии нуклеарной семьи, как ты это называешь. — Он встал и направился в прихожую.

Ванда прошла за ним несколько шагов и остановилась на пороге двери, ведущей в прихожую. В ее взгляде были сочувствие и любопытство одновременно.

— Неужели ты думаешь, — спросила она наконец, — что любовь может исчезнуть из-за жалости к кому-то или боязни расправы?! — Голос ее звучал глухо и зло. — Наверное, для тебя все сводится к уставам, ты и понятия не имеешь о жизни, живешь в искусственном мире, как тепличное растение, — продолжала она с явным презрением. — Но жизнь значительно сложнее, чем ты себе представляешь! Это не теплица регламентированных людей, которые живут и любят по уставу! В любви, если тебе угодно знать, — продолжала она твердо, акцентируя каждое слово, — я не умею идти на попятный! Никогда!

— А я никогда не отступаю от своих принципов! — подчеркнул Думитру.

Он надел плащ, холодно простился и вышел.

— Угрозы меня никогда не пугали! — рассмеялась Ванда ему вслед.

Он на минуту остановился:

— Угрожать не в моих правилах, я лишь предупреждаю.

Дома он признался Кристиане:

— Я даже от учений так не уставал, как от этого разговора…

Они уснули поздно и проснулись раньше, чем раздался резкий звонок будильника.

Думитру все время думал о Раду Каломфиреску. Он был не просто одним из его подчиненных, он был одним из лучших, и Думитру не потерял веру в него. Утром истекает срок, данный ему на раздумье. Что он доложит? Какое примет решение? Думитру привязался к Валентину, полюбил его как собственного сына. Мальчик считал, что Думитру может все. «Что бы ты хотел получить в подарок от Деда Мороза?» — спросил он Валентина под Новый год. Тот ответил: «Хочу робота, чтобы играть с ним в жмурки, и вот такой сверхзвуковой самолет», — и он показал свой указательный палец. Думитру улыбнулся: «Я ничего подобного в наших магазинах не видел!» «Ничего, у Деда Мороза свои магазины! Твое дело сказать, а он разберется».

Робота так и не удалось сделать, а самолет величиной с указательный палец он ему сумел достать. Этот «сверхзвуковой» стал его любимой игрушкой. Он с ним не разлучался, брал его в детский сад, клал его возле себя перед сном. Валентин верил, что Думитру может защитить его от любого зла.

«Интересно, Каломфиреску спал в эту ночь?» — подумал Думитру. Однако незаметно мысли его перешли на предстоящие учения. Тренировочные занятия прошли не очень удачно. Патриотическая гвардия подключилась к действиям части с опозданием — небольшим, конечно, но и его не должно было быть: все проверено, прохронометрировано — он сам этим занимался. В чем дело? Необходимо было разобраться, повторить, проверить еще раз…

Когда наконец зазвонил будильник, оба обрадовались, будто только этого и ждали. Они сразу, почти одновременно, вскочили на ноги.

— Обязательно позвони мне после разговора с Раду, — попросила Кристиана. — А то буду волноваться…

— Может, наоборот, только хуже расстроишься! — усмехнулся он горько.

— Боже, как я от этого устала! — призналась Кристиана. — Дорину жалко. Вчера вечером даже не зашла ко мне. Я бы сама к ней пошла, но на этой неделе она работает в первую смену.

— Мне самому их жаль, особенно Валентина, мы к ним привязались. Но что можно сделать в такой ситуация? Вряд ли мы с тобой можем хоть чем-то помочь!

Кристиана взглянула на него озабоченно;

— Ты себя плохо чувствуешь? Что-то вид у тебя не очень…

Думитру рассмеялся;

— Чувствую себя так, как каждый командир части за несколько дней до полевых учений.

— А если Раду не останется с Дориной? — Кристиана заглянула мужу в глаза.

— Не думай пока об этом, — сказал он с характерным для него выражением спокойствия и твердой уверенности. — Во всяком случае, независимо от того, какое он примет решение, через несколько дней мы с ним оба участвуем в полевых учениях!

Они прожили вместе столько лет. Думитру знал, о чем она сейчас думает, о чем волнуется. Иногда ее участие в его делах, безоговорочное, полное, «безудержное», как он говорил, его раздражало. Это случалось тогда, когда она переступала одному ему ведомые границы. Он тогда говорил ей: «Ты никогда не знаешь, где следует остановиться». «А что, и тут есть мера?..» — отвечала она.

Кристиана открыла окно. Холодный ядреный воздух, пахнущий хвоей, ворвался в комнату.

Солнце торжественно взошло на голубом, до прозрачности чистом небе. Сверхзвуковые самолеты оставляли на нем свои молочно-белые шлейфы. Это выглядело торжественно.

На берегу реки было движение, сопровождающее все крупные полевые учения. Разносились короткие, отрывистые слова команд и приказов. Каждый на своем месте. Ожидание начала. Волнение? Нетерпение? Желание победить, показать свою волю, умение, ум и силу! Командиры и подчиненные — одно дыхание, одно сердце, одна воля.

Во главе своей части стоял полковник Думитру Мунтяну. Это была проверка его людей и его самого, его работы командира. Рядом с ним стояли парторг Михалаш и комсорг капитан Тэнэсеску.

Долгожданный сигнал. Полевые учения начались. Ощущение согласованности, тщательно запланированных движений исчезает. Люди забывают и посредников, и холодные бинокли, рассматривающие их с трибуны, и бросаются в «бой», такой же реальный для них сейчас, как настоящее сражение. Сосредоточенный огонь артиллерии «противника» в ответ на огонь нашей артиллерии… Оглушающий грохот приближающихся сверхзвуковых бомбардировщиков, и танки, как по команде, опускаются в воду и исчезают в ней, как будто их и не было. Форсирование реки выполняется в рекордно короткий срок. Сердце полковника Думитру Мунтяну бьется сильнее. Если и взаимодействие с патриотической гвардией пройдет так же…

Он не додумывает своей мысли до конца. Только курит. Сигарету за сигаретой. Не потому, что волнуется. Он знает своих людей, верит в них. Сомнений у него нет. «Если человек хочет, он может все». А его люди хотят. Он это знает.