Войны будущего. От ракеты «Сармат» до виртуального противостояния - Елена Поликарпова

Целый ряд современных стран проводят кибератаки против иностранных компаний, чтобы подучить аутентичную информацию в области промышленности. Особую активность здесь проявляет Китай, осуществляющий наиболее изощренные и многочисленные кибератаки: «только за последние несколько лет в ходе кампании промышленного шпионажа жертвами китайских агентов стали американские компании, производящие всё: от полупроводников и автомобилей до реактивных технологий»[727]. В данном случае нужно иметь в виду тот момент, согласно которому в цифровую эпоху подавляющее число операций по промышленному шпионажу может осуществляться дистанционно и анонимно. Скоро будет осуществлен переход к автоматизированным войнам – критически важной технологической инновации, которая окажет существенное влияние на большинство аспектов нашего мира. «Мы живем во времена экспансии, и, поскольку Китай и другие потенциальные сверхдержавы стремятся расширить свое экономическое присутствие по всему миру, электронный корпоративный шпионаж серьёзно повышает возможности для их роста»[728]. Именно взлом электронной почты и компьютерных сетей конкурентов способен обеспечить незаслуженные рыночные преимущества.

В настоящее время полным ходом, согласно американскому военному аналитику Ф. Дж. Даннигену, приготовления к первой мировой кибернетической войне, когда условия её течения зависят не только от наличия у противников числа подготовленных для сражений в виртуальном пространстве операторов, но и от концентрации и наличия значительного количества боеприпасов – информации как знания уязвимых мест в программном обеспечении Интернета или локальных основных сетях[729]. Нужно иметь в виду тот момент, что регулярное функционирование Интернета обеспечивает полностью или частично более 10 миллионов специалистов, большинство из которых знают принципы действия Всемирной паутины. Эти специалисты-программисты обходятся весьма дорого, однако они выдерживают всего не более 10 лет и уходят из данной области в другие сферы деятельности.

Не менее существенным фактором является то, что все эти программисты не имеют пока опыта ведения высокоинтенсивного виртуального конфликта. Ведь кибервойны отличаются от тех же ядерных войн тем, что в ядерном оружии как бы встроен фактор сдерживания – очень рискованно первым применить его одному из противников (он может неизбежно погибнуть в результате контрудара), тогда как виртуальное оружие не имеет ограничения в своем использовании. «Трудно усмотреть моменты, способствовавшие бы ограничению в его применении, – то есть тотальное противостояние вполне возможно. Отсутствие сдерживающих моментов чревато огромной опасностью. В отличие от ядерных бомб, кибероружие обычно не убивает много людей и не вызывает разрушений – не превращает в руины города. Зато кибератака может заметно ослабить противника и позволить быстро и легко добить его за счет применения конвенционального оружия»[730]. В политическом плане – «мы не виноваты, кто докажет?» – достаточно легко откреститься от использования виртуального оружия против того или иного государства.

Сейчас на земном шаре существуют две сверхдержавы, которые способны столкнуться друг с другом в кибервойне – это Соединенные Штаты Америки и Китай потому, что они доминируют виртуальном пространстве. Прежде всего, следует принимать во внимание значительные функциональные мощности Америки в кибервойне, сосредоточенные в руках Агентства национальной безопасности (АНБ) и Министерстве обороны. Кроме того, в структурах Министерства обороны имеется киберподразделение ВВС США (AFCYBER) и курсы боевой подготовки рекрутов ВВС для участия в кибервойнах, использующие опыт ведения электронной войны на протяжении более 60-ти лет (Интернет же используют уже второе десятилетие). «Всем эти люди будут служить в 8-й воздушной армии, которая также получит название AFCYBER (воздушная киберармия. – Примеч. пер.). Вновь созданная организация для развертывания военных операций в Интернете будет сращена с более традиционной, или старой, занимающейся ведением электронной войны, в результате чего, как считается структура станет работать четче и быстрее»[731]. Нужно иметь в виду то, что ВВС США уже не раз осуществляли Интернет-прощупывание и операции типа кибервойн.

Сейчас формирования AFCYBER, согласно Дж. Даннигену, насчитывают более 20 000 человек личного состава, при этом ВВС набирают офицеров для службы в киберчастях по всем структурам. К ним относятся части по управлению стратегическими разведывательными самолетами U2, летательными аппаратами (ЛА) электронного перехвата сообщений EC-135, самолетами психологической войны EC-130E «Командо Соло», и ЛА постановки помех радиосредствами EC-130H «Компас Колл». «Не весь персонал, подготовленный для кибервойн, попадет непременно в 8-ю воздушную армию, многим придется выполнять задачи в рамках виртуальных войн в других формированиях военно-воздушных сил, в том числе в своих прежних частях»[732].

Китай на исходе 1990-х годов создал в рамках Министерства обороны NET-форс – исследовательскую организацию, занимающуюся исследованием виртуальной уязвимости других государств, прежде всего, Америки, Японии и Южной Кореи (они широко используют Интернет). Профессионалов NET-форс дополняют такие нерегулярные силы, как гражданское ополчение RHURHU – «Союз красных хакеров». Он состоит из нескольких сотен тысяч патриотично настроенных китайских программистов и интернет-специалистов, стремящихся оказать помощь своей Родине в наказании при помощи Интернета всех, кто осмелится угрожать или обижать Китай. Контакты с «Союзом красных хакеров» поддерживают специальные офицеры связи различных министерств, советующих добровольным фанатам-хакерам не касаться каких-то конкретных проблем.

Наконец, в конце 1990-х годов была сформирована из сотрудников Министерства общественной безопасности группа в количестве 30 000 человек, чтобы осуществить проект «Золотой щит» (он известен как «Великая китайская огненная стена»), необходимого для мониторинга Интернета на всей территории Китая. Этот «Золотой щит» ограничивает поиск в Интернете 99 % пользователей Всемирной паутины и служит одновременно источником потока данных о происходящем в социальных сетях. Кроме того, с 1 марта 2015 г. в Китае вступил в действие закон о регистрации в Интернете своих реальных фамилий и запрещении использовать никнеймы. Таким образом, Китай сумел создать оборонительное оружие в сфере виртуального пространства, благодаря которому он способен отслеживать проходящий в Интернете враждебный трафик и противостоять ему.

Все три организации – NET-форс, «Союз красных хакеров» и «Золотой щит» – способны забрасывать «червей» и «вирусы» в Интернет, чтобы предотвратить заражение ими китайских компьютерных систем. Тысячи китайцев поддерживают функционирование «Золотого щита», что позволяет им приобрести весьма ценный опыт и стать самыми искусными мастерами Интернета на планете. «Три эти организации, которые, по всей видимости, работают в тесном взаимодействии друг с другом, – подчеркивает Дж. Данниген, – дали Китаю весьма грозные способности к ведению кибервойн. NET-форс со служащими в ней всего несколькими тысячами личного состава, похоже, выступает контролирующей и координирующей организацией для средств и служб ведения кибервойн. Учитывая RHU и «Золотой щит», NET-форс может мобилизовать грозные силы и развернуть внушительные атаки, а также продемонстрировать высокий оборонительный потенциал. Ни у одной другой страны нет ничего похожего на то, чем располагает Китай»[733].

Следует отметить тот факт, что, если в Америке давно созданы кибервойска (информационные войска) и разработана концепция кибервойны, то в России только сейчас, когда по данным ФСБ, только лишь сайты президента, Госдумы и Совета Федерации ежедневно подвергаются 10 тысячам атак с целью нарушения работоспособности правительственных информационных систем, начинают создавать «научные роты» (информационные части). Для эффективного противодействия этим кибератакам нашей стране необходимо подготовиться в кибервойнам, которым будет принадлежать будущее, когда именно системы искусственного интеллекта (роботы) и информационно-коммуникационные технологии будут определять мощь государства. Ведь эти системы и технологии оказывают весьма эффективное воздействия на сознание человека, определяют направление его деятельности, которая обуславливает влияние на функционирование самого общества.

Поэтому технологии воздействия на сознание человека, которые представляют собой новейшие информационно-коммуникативные технологии, требуют с необходимостью интерпретации информационного общества как криптосистемы. В своей интересной монографии «Nетократия» шведские исследователи А. Бард и Я. Зодерквист акцентируют внимание на том, что «информационное общество представляет абсолютно новую топографию», что «топография информационного общества парадоксальным образом напоминает лабиринт»[734]. Информационное общество в этом случае предстает как очень сложная система, так как оно образовано виртуальными сетями с весьма динамичными структурами. Многие из этих сетей оказываются закрытыми сообществами, с возведенными вокруг себя высокими и неприступными стенами для защиты их от несанкционированного доступа. Топография такого общества является изогнутой, события в ней невозможно предвидеть, оно выступает в виде криптосистемы. «В общем представление общества в виде криптосистемы, – пишут В.С. Поликарпов и С.В. Поликарпов, – вытекает из того фундаментального эмпирического факта, согласно которому в стратифицированном обществе у каждого социального слоя имеется свой культурный код (язык), хотя существует и общий для всего социума код, дающий возможность коммуникации для между различными социальными группами и слоями. Чтобы войти в тот или иной социальный слой (группу) индивиду необходимо освоить и знать присущий ему культурный код. На языке криптографии это означает, что индивид должен располагать ключом, адекватным данному коду»[735]. Поэтому эффективность воздействия новейших информационных технологий на сознание человека зависит от знания им культурного кода.