Войны будущего. От ракеты «Сармат» до виртуального противостояния - Елена Поликарпова

Существенно то, что концепция неархимедова времени позволяет описывать частично упорядоченное множество, каковым является мир общества с его сложными политическими, экономическими, культурными и другими системами и мощными новыми технологиями. Сюда следует добавить и то, что неархимедово время содержит в себе компоненты линейного, циклического, ветвящегося, спирального и колебательного времени, что дает возможность «схватить» порядок и хаос в развитии общества, освобождаясь от устаревших стереотипов мышления в научном исследовании, спрогнозировать будущее развитие общества, системообразующим фактором которого выступает человек. Именно концепция неархимедова времени дает возможность нащупать оптимум соотношения функционирования жесткой и мягкой программ управления обществом и поведением человека, позволяющими сохранить бытие homo sapiens.

Оптимальный вариант воздействия масс-медиа на человека невозможно осуществить без такого концептуального основания, как планировщик (в нашей, российской цивилизации – это новозаветные принципы), чья проекция представляет собой набор ценностей и идеалов. Именно эта проекция планировщика оказывает влияние на восприятие человеком сообщений масс-медиа, выступая в качестве социокультурного фильтра. Ведь, согласно концепции Н. Бехтеревой, нейронные структуры человеческого мозга функционируют в соответствии с двумя программами: жесткая программа, которая необходима для удовлетворения фундаментальных биологических потребностей, и мягкая программа. Социализация, освоение предметного мира культуры осуществляется благодаря мягкой программе функционирования мозга человека. В данном случае прекрасно «работает» принцип ассоциаций, затем происходит фиксация усвоенных индивидом в процессе социализации ценностей, норм и установок. Они образуют социокультурный фильтр, который просеивает информацию масс-медиа, давая определенную картину социального мира.

Однако следует принимать во внимание те трудности, которые возникают в процессе формирования оптимального восприятия масс-медиа человеком и которые коренятся в природе коммуникативности как фактора эволюции жизни. Как известно, эволюция жизни тесно связана с эволюцией способности распознавать и адекватно реагировать на сигналы внешней среды, а адекватность реакции обусловлена качественным разнообразием рецепторов, т. е. речь идет о коммуникативности. «Коммуникативность – способность живой системы расшифровывать физические и химические сигналы, индуцированные другими организмами как информацию, изменяющую поведение особи и социальной группы»[710]. Процесс совершенствования – это выбор организмом оптимального способа коммуникации, основанной на совершенствовании сенсорных систем. Человеку же необходимо совершенствовать социальные средства, позволяющие ему адекватно воспринимать генерируемые масс-медиа информационные потоки.

В данном случае следует принимать во внимание следующее существенное обстоятельство: «Человек создал собственную, искусственную природу и утратил связь с естественной. Утрата рецепции среды – плата за прогресс. Однако не надо быть пророком, чтобы понять, что техногенная гиперкоммуникативность может оказаться той пусковой причиной, которая инвертирует реальные связи на виртуальные, а формирование иллюзии общительности обрекает на одиночество. Утрата природной коммуникативности приводит к деградации вида»[711]. Именно гиперкоммуникативность, генерируемая современными масс-медиа, в перспективе ведет к деградации человека в нравственном и интеллектуальном аспектах, к возрастанию уровня дебильности его сознания.

Необходимо иметь в виду то фундаментальное обстоятельство, согласно которому усиливаемая масс-медиа гиперкоммуникативность связана с проблемой ассистенциализма – помощи неполноценному человеку вместо содействия его к личностному росту, что закрепляет в нем его несостоятельность и приводит к инфантилизму, на что указывает А. Менегетти: «Самая важная проблема в сегодняшнем мире, на мой взгляд, – это не голод, не война, не какая-то страшная болезнь, это – назревающий переизбыток ассистенциализма. Я выразился бы так: в нынешней фазе всеобщего эпигонства, после реакции на развитие капитализма, ассистенциализм оказался до такой степени преувеличенным, что может вызвать истощение и разрушение интеллектуального потенциала человека, обеспечивающего непрерывное развитие человечества, если не принять каких-либо мер предосторожности. Не хочу сказать, что это плохо, но на данном пути нас ожидает превращение всего человечества в кучку нищих, убогих и невежественных людей»[712]. Иными словами, функционирование масс-медиа в перспективе может привести к идиотомании постольку, поскольку ассистенциализм вызывает нравственную и интеллектуальную деградацию человека, деструкцию его интеллектуального потенциала, что чревато застоем в развитии человечества со всеми вытекающими из этого социокультурными последствиями.

3.3. Информационный суверенитет, кибервойны и новейшие информационно-коммуникационные технологии

Новейшие изменения в экономике и обществе происходят под влиянием развертывающихся процессов глобализации и информационной революции. С момента начала холодной войны Соединенные Штаты Америки находились в постоянном поиске новой теории управления миром (управления историей) и необходимой для ее поддержки военной стратегии. «Такой инструмент был найден в середине 90-х годов XX века. Им оказалась глобализация. Только при условии распространения глобализации на всю планету лидирующее положение США может сохраниться»[713]. Они используют глобальную сеть Интернет для проведения информационных (кибернетических, сетевых) войн.

Вполне логично, что Америка осуществляет поиск новой стратегии мирового господства, принимая во внимание вызовы XXI столетия, связанные с глобальной системной нестабильностью мира, с глобальной несправедливостью, с глобальным политическим пробуждением, которое по своей сути «исторически является антиимперским, политически антизападным и эмоционально антиамериканским»[714]. В целом антизападничество и антиамериканизм обусловлены происходящими сдвигами глобального демографического, экономического и политического сдвига в пользу Китая, Индии и других стран незападного мира. Однако Америка стремится к глобальному руководству (господству), используя интеллектуальные ресурсы в изменившейся ситуации. Именно об этом пишет З. Бжезинский в своей книге «Еще один шанс»: «Основные требования, предъявляемые к глобальному руководству, сегодня сильно отличаются от тех, которые были во времена Британской империи. Военной силы, даже подкрепленной экономической мощью и изощренной стратегией высшей элиты, уже недостаточно, чтобы обеспечить имперское доминирование. В прошлом сила контроля превышала силу разрушения. Требовалось меньше усилий и затрат, чтобы управлять миллионом людей, чем для того, чтобы убить миллион человек. Сегодня наоборот: сила разрушения превышает силу управления. И средства разрушения становятся более доступными для большего числа действующих лиц – как для государств, так и политических движений… Теперь глобальное лидерство должно сопровождаться социальной сознательностью, готовностью к компромиссам, касающейся собственной суверенности, культурной привлекательностью, не сводящейся к гедонистскому содержанию, и подлинным уважением к разнообразным человеческим традициям и ценностям»[715]. Иначе еще одного шанса для Америки больше не будет, она утратит свое мировое господство, если не будет учитывать реалии и тенденции современного мира, которые принимал во внимание Советский Союз в лице И. Сталина.

Вполне естественно, что западный политолог А. Рар уделяет внимание отношению России к безопасности, о которой шла речь на Мюнхенской конференции по безопасности, к глобальным вызовам, причем больше всего речь шла о войне в киберпространстве: «Террористы и преступники с помощью современных информационных технологий пытались парализовать дееспособность целых государств. В 2007 году русские хакеры посредством кибер-атаки парализовали эстонские правительственные органы. Американским хакерам с помощью кибер-атаки удалось отбросить ядерную программу режима мулл на годы назад. Эта идея приписывается директору немецкого Фонда науки и политики Фолькеру Пертесу. Недавно стратегам в области безопасности стало ясно, что войны выигрываются не танками на полях сражений, а в компьютерных центрах. И не героизм солдат, а хорошо работающий мозг IT-специалистов станет решающим фактором. Защита от кибертерроризма также стала пунктом на повестке дня Совета Россия – НАТО»[716]. Действительно, в информационную эпоху не физическая подготовка солдат играет решающую роль, а это роль теперь принадлежит «воинам разума», которые способны вести кибервойну. Ведь на протяжении первого десятилетия XXI столетия Америка, Россия, Китай и другие мировые державы развивают новый тип оружия, который основан на новейших информационных технологиях и использовании Интернета[717]. Иными словами, речь идет о том, что третья мировая война – это новая, кибернетическая война, т. е. война в мировом киберпространстве с его слоем виртуальной реальности. На практике данный тип кибернетического оружия уже апробирован, так как кибервойны и информационные атаки уже велись в Ираке, Сирии, Эстонии и Грузии. Теперь новым полем битвы является киберпространство, когда за весьма короткое время и без единого террориста или солдата можно одержать победу над целым государством. Весной 2013 г. экспертами НАТО разработано первое в мире «Таллинское руководство по ведению кибервойн», применение которого основано на существующем международном праве. Россия считает, что это руководство для виртуального фронта не подкреплено какими либо международными нормами, которые бы ограничивали применение кибероружия[718].