Культура и мир - Сборник статей

Обращает на себя внимание распределение сфер интересов между героями: в сущности, «в ассортименте» представлены все возможные виды человеческой деятельности, а заодно и порождаемых этой деятельностью образов жизни.

Так, Бараш – поэт, романтик, мечтатель, по ночам пишущий стихи и влюблённый в Нюшу. Кар-Карыч – в прошлом путешественник, нынче рассказывающий о своих приключениях, любитель экзотики и «музы дальних странствий» (впрочем, слушатели не всегда могут отличить, что в его рассказах правда, а что вымысел). В лице первого представлено творчество, в лице второго – жизнетворчество.

Копатыч – огородник и пчеловод, простой и не очень образованный (носитель диалектного произношения).

Технические специальности распределены между Лосяшем, учёным академического, «кабинетного» толка, Нобелевским лауреатом, энциклопедистом и интеллектуалом, и Пином, практиком, самородком-изобретателем, смело воплощающим в жизнь самые фантастические проекты. Примечательно, что Пин – иностранец, говорит с иностранным – немецким – акцентом (вспомним, что этимология слова «немец» восходит к слову «немой», т. е. любой иностранец). Похоже, что трудолюбивый (даже трудоголик) Пин, с его нацеленностью на результат, рационализмом и утилитаризмом, на фоне остальных смешариков и в самом деле выглядит носителем нерусской ментальности.

Смешариков «женского рода» всего два: Совунья, врач, кулинар и сторонница здорового образа жизни, и поросёнок Нюша, мечтающая о принце, обожающая конфеты и развлечения. Обращает на себя внимание, что в этих двух смешариках представлены две социокультурные, гендерные роли женщины в обществе: женщина-мать, заботливая и строгая, и женщина-соблазнительница, сосредоточенная только на своих интересах, инфантильная и гламурная.

Остались попрыгун Крош и его друг Ёжик, о котором известно только то, что он коллекционер (с точки зрения рационального, «взрослого» сознания, занятие тоже бесполезное). Все, кроме троих последних смешариков, занимаются какой-то полезной деятельностью, имеющей целеполагание (Кар-Карыча можно считать пенсионером, вспоминающим о прошлом). Они Взрослые. Крош, Ёжик и Нюша среди них – Дети, с утра озабоченные только развлечениями и играми. Примечательно, что если Взрослые смешарики и играют в игры, то в интеллектуальные или нацеленные на профессиональный спорт: Кар-Карыч и Лосяш, например, играют в домино и шахматы, а Лосяш и Копатыч инициируют футбольный матч и вовлекают в дело «молодёжь», чтобы апробировать свои противоположные тренерские стратегии. Интересно также, что зачастую в игры смешариков-Детей вовлечён поэт и инфантил Бараш (он ещё и влюблён в Нюшу) – сочинение стихов, таким образом, не рассматривается как «взрослое» и «окончательное» занятие и сближает его со смешариками, только ищущими своё место в жизни.

Итак, перед нами представлена модель социума, в котором Дети должны идентифицировать себя со взрослыми, – отсюда и разнообразие сфер деятельности смешариков-Взрослых. Разумеется, реальные дети-зрители и читатели также вовлекаются в этот процесс: каждый ребёнок идентифицирует себя с определённым смешариком, исходя из своих увлечений и склонностей (данное утверждение подтверждено опросом). По сути, мы можем описать эту модель в терминах, предложенных американским культурантропологом Херсковицем: социализация и инкультурация. Напомним, что под первым исследователь понимает интеграцию индивида в человеческое общество и приобретение им опыта, необходимого для исполнения социальных ролей. В процессе же инкультурации индивид осваивает присущие культуре миропонимание и поведение, в результате чего формируется его когнитивное, эмоциональное и поведенческое сходство с членами данной культуры. Примечательно, что инкультурация, по определению Херсковица, совершается по большей части не в специализированных институтах социализации, а под руководством старших на собственном опыте. В мультсериале «Смешарики» мы и наблюдаем параллельный процесс социализации и инкультурации смешариков-Малышей.

Приведём примеры. В мультфильме под названием «Путь в приличное обществе» Совунья наставляет Нюшу, учит её хорошим манерам (в частности, не свистеть). «Взрослые» социокультурные роли Нюша примеряет и в таких сюжетах, как «Материнский инстинкт» (начинает по-матерински опекать Ёжика, и последнего от назойливой заботы спасает только друг Крош, переключающий «материнский инстинкт» Нюши на другой объект – куклу Тузю). В другом сюжете – «Принц для Нюши» – герой Нюшиных кошмаров – Чёрный Ловелас, «крадущий женские сердца», – оказывается прекрасным принцем и обещает появиться вновь, когда героиня вырастет.

Наконец, в одном из сюжетов Крош и Ёжик, мечтая вырасти, идут в определённый час в лес, чтобы съесть цветок и стать взрослыми и умными (своего рода иронический аналог инициации). Крошу удаётся сделать это, а Ёжику, который в это время реально проявил себя как взрослый (искал куклу Тузю, потерянную Нюшей, чтобы утешить её), не успел – и Крош горестно восклицает: «Я буду взрослым и умным, а ты так и останешься маленьким и глупым!»

Итак, практически во всех сюжетах смешарики-Малыши чему-то учатся и перенимают у старших важный социальный или культурный опыт: играть в футбол, не загрязнять окружающую среду, бороться с сорняками, не надеяться на «железную няню» и не лениться убирать у себя. Из общения же друг с другом Крош, Ёжик, Нюша и Бараш – а только они во всех сюжетах открыты новому опыту – постигают ценность дружбы («Коллекция», «Зонтик», «Вдохновение»). Если применить ко всему корпусу сюжетов о смешариках концепцию культуры М. Мид (Мид 1988), то очевидно, что в данном проекте преимущественно реализуется постфигуративный тип культуры, в котором дети учатся у своих предков. В меньшей степени «работает» другой тип культуры – конфигуративный – в котором все учатся у сверстников. Наконец, такие сюжеты, как «Забытая история», единичны: «старики» Кар-Карыч и Совунья вспоминают молодость и бегают по лужам, как дети. Воспитательная нацеленность проекта, таким образом, очевидна: он моделирует тип взаимоотношений, когда дети воспроизводят поведение и социокультурный опыт старших.

Ещё одно наблюдение связано с закреплённостью за миром детей и миром взрослых определенных ценностей. Чтобы создать собирательный образ Ребёнка, перечислим в произвольном порядке черты, присущие трём смешарикам-Детям: весёлый, шаловливый, любящий приключения (Крош), умеющий дружить, коллекционер (Ёжик), капризный, эгоистичный, любопытный, впечатлительный, сладкоежка (Нюша). Пограничный между миром детства и миром взрослых Бараш добавляет поэзию, обращённость к красоте и любви. Взрослым же остаются: интеллект (Лосяш), техническая изобретательность (Пин), трудолюбие (Копатыч и тот же Пин), заботливость и педагогический дар (Совунья), а ещё склонность вспоминать о яркой молодости и наставлять молодых (Кар-Карыч)… Портрет взрослого получается скучноватый. Все традиционно понимаемые как «детские», инфантильные качества, нацелены на дружбу, творчество, приключения, удовольствия, а все «взрослые» качества – на достижение определённых целей, осмысленный труд и поучение других. Нетрудно заметить, что приметы и привилегии «детскости» намного привлекательнее. Возникает противоречие: если проект нацелен на «взрослость», то как же быть с такими симпатичными «детскими» ценностями?

У смешариков есть своя – пусть примитивная – топография, иронически-постмодернистски отсылающая к карте Средиземья Р.-Р. Толкиена. Они уютно обитают в лагуне Синего моря. В пределах досягаемости Высокие горы, Жаркая пустыня, Густой лес, а ещё ближе – салон красоты, спортклуб, дом культуры и другие объекты социальной инфраструктуры. У них есть свой календарь и свои праздники и ритуалы. У них есть всё для счастья. Всё это похоже на какой-то рай, на реализацию утопии. Уместно вспомнить утопический проект создания всемирной «культуры участия», воссозданный в поздних работах М. Мид, в частности, «Преемственность в эволюции культуры» (Мид 1964). Переход к этой «живой утопии» Мид мыслит как результат двух «тихих революций»: технологической модернизации «третьего мира» и «революции метафор» в развитом мире, в ходе которой соблазнительный демонизм понятия «ад» вытеснится живым образом «рая», созданным из архаичных мифов, детских фантазий и плодов творчества экуменической элиты. Эта революция приведёт к созданию новой человеческой генерации, ориентированной на рай. Единицей общежития в новой культуре должен стать «очаг средней величины», который больше, чем нуклеарная семья, но меньше, чем родовой клан. Духовное существование его должно обеспечиваться сочетанием литургической соборности и либеральными ценностями индивидуализма. Не напоминает ли это описание страну смешариков?..

Иронический постмодернизм мультпродукта проявляется не только в карте «Страны смешариков». Сага о смешариках буквально нашпигована прецедентными текстами, отсылающими к «взрослой» культуре. Напомним, что прецедентные тексты – тексты, стихийно или сознательно отобранные и рассматриваемые как общеизвестные в конкретной речевой культуре; это основные компоненты когнитивной базы каждого лингвокультурного сообщества. Достаточно привести следующие названия мультфильмов: «Основной инстинкт», «Космическая одиссея», «Танцор диско», «Чёрный Ловелас», «Полёты во сне и наяву», «Ёжик в туманности», «Моя прелесть»… «Ай, да Бараш, ай, да овечий сын!» – восклицает смешарик, перефразируя Пушкина. Во многих сюжетах пародируются персонажи массовой культуры (Нюша, желая стать звездой, одевается под Аллу Пугачёву). Наконец, пародийно воспроизводятся приёмы массовой культуры: в финале «Железной няни» обесточенный и поверженный монстр-агрегат, закормивший всех манной кашей, шевелит железной клешнёй, отсылая к финалу триллера с непременным намёком на грядущую реинкарнацию злодея (например, в конце каждой серии «Кошмара на улице Вязов» героиня облегчённо засыпает, а в игрушечном домике на её столе тем временем вновь зловеще загорается свет).