Годы нашей жизни - Исаак Григорьевич Тельман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ОТСТУПЛЕНИЕ ШЕСТОЕ, ВОЗВРАЩАЮЩЕЕ НАС В ДВАДЦАТЫЕ ГОДЫ
Ту Россию, которая освободилась, которая выстрадала свою советскую революцию, мы будем защищать до последней капли крови.
В. И. Ленин
Машина мчала его вперед, а мысль уносила назад, разматывая клубок воспоминаний.
Он вспомнил, как возвращался с гражданской войны.
Связывая разрозненные эпизоды, память как бы показывала ему развернутую киноленту о прошлом.
Почему-то вспомнилось, как командир полка перед строем наградил его от имени революции ярко-красным галифе. Это было осенью девятнадцатого. Выдриган тогда командовал батальоном 58‑й дивизии, входившей в состав Южной группы. Войска с боями прорывались на Киев.
...Сквозь дымку лет проступали очертания небольшого села под Киевом, где расположился выдригановский батальон. Поздним вечером гонец доставил сюда боевой приказ комдива 58‑й дивизии товарища Федько. Завтра решающее сражение с деникинцами.
Комбат собрал батальон. Площадь у церкви точно такая, как в стихах Тычины о революции. И над этой площадью в тишине раннего утра раздается молодой сильный голос комбата.
Восемь месяцев назад, во время боев с петлюровцами, в штабном вагоне под Одессой Выдригана принимали в партию.
— Как ты, Захар, относишься к созданию на Украине Коммунистической партии?
— Как все большевики.
Теперь комбат задает этот вопрос своим бойцам. В выцветших фуражках с самодельными звездочками из жести, в стареньких гимнастерках и с винтовками, которые у многих висят на ремнях, свитых из веревок, они построились на майдане. Через несколько часов они пойдут в атаку.
— Кто хочет перед боем вступить в ряды большевиков? — взволнованно звучит его голос. — Пять шагов вперед.
Весь батальон делает пять шагов.
— Отставить... Я повторяю — пять шагов вперед сделают только те, кто желает вступить в Коммунистическую партию.
И снова эти пять шагов делают все воины батальона.
Они уходят в бой коммунистическим батальоном 58‑й дивизии...
...В те дни полковые разведчики захватили деникинского генерала. Он выехал в фаэтоне для осмотра местности и оказался в руках черноморского матроса — командира разведки.
Генерал признался:
— А у вас столько тактик, сколько командиров, и только приемов борьбы, сколько солдат.
Пожалуй, господин генерал в самом деле был недалек от истины. Например, комбату Выдригану часто ставилась задача «поработать в стане врага». Во главе отряда, разделенного на боевые группы, он проникал в тыл белых, вел разведку, в решающие моменты наступления полка начинал действовать одновременно в нескольких местах: взрывал перед самым носом беляков мост, нападал на артиллерийскую батарею, атаковал штаб или с церковной колокольни неожиданно открывал губительный огонь. При этом комбат не задумывался, согласуется все это с боевым уставом или противоречит ему, а хотел только точно знать, какой урон будет нанесен деникинцам.
Во время одной такой операции, когда Выдриган со своими бойцами действовал против вражеских броневиков, он был ранен в грудь. Деникинская пуля прошла в пяти миллиметрах от сердца. К тяжелому ранению прибавился тиф.
Несколько дней Захар лежал почти без сознания, и никто из медиков дивизионного госпиталя не надеялся на его выздоровление.
По воле судьбы вышло так, что именно в эти критические часы, когда жизнь комбата висела на волоске, в Бериславе прощалась с жизнью Паша Венгеренко, жена Выдригана.
В апреле девятнадцатого у них родился ребенок. Если бы не это обстоятельство, Паша ушла бы вместе с мужем в дивизию.
Осенью Херсонщину захватили белые. Деникинская контрразведка ищет Выдриганов, занесенных в особый список. Захар далеко, в армии, а Пашу прячут верные люди. Но у нее на руках пятимесячный Сашко. Глубокой осенью оставаться с ним в плавнях Паша не может — погибнет мальчонка.
Во время переезда ее схватили белые и вместе с ребенком привезли в Берислав. Допрос в контрразведке. О том, что муж Паши на фронте, беляки уже знают. Их интересует местное подполье. На все вопросы у Венгеренко один ответ.
Так продолжалось несколько суток. Побои, угрозы прикончить большевичонка на глазах у матери. Наконец суд, который вершат три деникинских офицера. Приговор — расстрелять.
А партизаны местного отряда уже дали клятву: погибнуть, но вырвать Пашу из лап контрразведки.
На госпитальных нарах, укрытый потертым одеялом и старенькой шинелью, раненый комбат в тифозном бреду зовет к себе Пашу, то приказывает ей идти с донесением в Херсон, то отправляет на разведку в Берислав.
А в Бериславе партизаны благословляют темную до черноты осеннюю ночь, которая была их союзницей.
В эту ночь комбат Выдриган победил и тиф, смерть, а Паша Венгеренко бежала от деникинской контрразведки.
Но сколько еще будет в их жизни и драматического, и трагического...
Вернувшись с гражданской, Захар узнал дома немало горестных вестей. Старший брат Емельян — красный летчик — погиб в боях на Северном Кавказе. А отца замучили беляки. За то, что служил разведчиком в Особом Крымском полку. И за то, что дети — три сына и дочь — красные командиры. Деникинцы бросили его в плавучую тюрьму. На барже посреди Днепра жестоко пытали, мучили жаждой, не давая пить ничего, кроме соленой воды. Потом полуживого отвезли на берег и зарубили в кучугурах возле Каховки, а хату сожгли, разгромив подворье дотла, чтобы и следа не было.
Много таких кровавых меток осталось в сердце Захара, не только ожесточая его в ненависти к врагам, но и наполняя еще большей любовью к людям близким и родным по духу, с кем вместе идешь в трудный бой и в нелегкую жизнь.
Именно поэтому появился у Захара приемный сын Андрей Хоменко, который всего на пять лет моложе своего названого отца.
Кончилась гражданская...
Но дни и ночи Выдригана — волостного партийного секретаря и одновременно начальника милиции — полны забот, тревог, опасностей не меньше, чем на фронте.
Не такое простое дело навести новый революционный порядок. На плечи семнадцати коммунистов волости, среди которых и Паша Венгеренко, вступившая в партию в семнадцатом, ложится большой груз. Они всегда на посту. Собравшись и обсудив текущие дела, они пытаются заглянуть в грядущее.
— Мне кажется, волость станет коммуной... Я, товарищи, еще плохо разбираюсь, как будут жить при коммунизме, — признается волостной секретарь, — но только думаю, что человек очень изменится...
Они жарко
