Последний день империи - Мария Морозова

– Вечная жизнь? – скривился мой маг.

– Да! – выкрикнул Черный Барт.

– Зачем? – спросила я вроде бы негромко, но в ночной тишине мой голос разносился, казалось, до самого леса за нашими спинами. – Зачем нужна вечная жизнь в мире, который обречен на скорую гибель?

– Гибель? – рука возле моего виска дрогнула. – Ее не будет, если я получу… получу…

– Это просто пустые слова архиприора Амальфеуса.

– Вы убили его, – снова напрягся ищейка.

– Я убил, – сказал Кас. – Хочешь мстить, мсти мне. Только Лару отпусти.

– Архиприор Амальфеус почти уничтожил наш мир, – произнесла я, чувствуя, как метка нагревается все сильнее. – Уничтожил магию.

– Магия – это проклятие. Зло, которое не должно существовать.

– Магия – не зло. Зло – это жадность, зависть, жестокость и черствое, как камень, сердце. А тебя просто обманули.

– О чем ты говоришь?

– Об архиприоре.

– Он был мне как отец! А вы убили его!

– Хороший отец любит своего ребенка, – криво усмехнулась я. – Заботится о нем, помогает вступить во взрослую жизнь. А не превращает в покорное орудие ради своих эгоистичных целей.

Черный Барт чуть отвел руку с огнестрелом в сторону. Господин Сэдли вдруг рванулся к нам. Барт дернулся, грянул выстрел, и мой бывший начальник рухнул, хватаясь за ногу.

– Нет! – вскрикнул Нейт.

– Стойте спокойно, – приказала я.

Мой голос эхом отразился от горных склонов. Замерли все. Даже сам стрелок. А я глянула на звездное небо, схватила мужчину за предплечье, там, где под рубашкой пряталась почти пропавшая метка, и прошептала:

– Посмотри на жизнь, которую отнял Амальфеус.

Чужие пальцы сжались на моем плече, сильно, наверняка оставляя синяки. Из груди мужчины вырвался вздох, больше похожий на стон. Его метка под ладонью стала горячей. Странная сила, поднявшая во мне голову, переливалась из тела, закручивалась жгутами, электризовала воздух вокруг. А я сама шестым чувством понимала, что сейчас видит Черный Барт у себя в голове. Правильное детство. Радость от того, что просыпается магия. Учебу, веселые студенческие будни, первый поцелуй под бескрайним ночным небом. Счастливое лицо девушки в белом подвенечном платье. Улыбки детей. Жизнь, которую этот человек мог прожить. Но которую отнял архиприор Амальфуес, оставив только боль, одиночество и собственную волю.

Черный Барт оттолкнул меня, хрипя. Огнестрел выпал из ослабевших пальцев. Сам мужчина медленно опустился на колени, не сводя глаз со светящегося знака на своей руке. А потом и вовсе – упал на землю и потерял сознание.

– Вот это да! – выдохнул обалдевший Крыс.

Алхимик стоял футах в десяти от нас с камнем в руках, который явно собирался опустить на затылок моего пленителя. Но в этом уже не было нужды.

– Лара! – Кас подскочил ко мне, оттолкнул ногой огнестрел и схватил меня в объятия, прижимая к груди. – Девочка моя.

– Все хорошо, – прошептала я, подставляя лицо под лихорадочные поцелуи.

Сила ушла, оставив после себя легкую слабость и звон в ушах. Крыс бросил камень и поспешил к стонущему господину Сэдли. А Нейт – наоборот, к нам.

– Что с ним? – он склонился над бессознательным телом.

– Просто увидел, чего его лишил Амальфеус, – ответила я. – Этого человека ждала совсем другая судьба. Жаль, что она не сложилась.

– Добьем? – спросил обычно миролюбивый, в общем-то, друг.

– Я бы добил, – согласился Кас.

– Не надо.

– Лара… – маг выдохнул. – Чтобы ни сделал с ним Амальфеус, но это сам Барт преследовал магов. Разыскивал и без всякой жалости отдавал палачам. У него был такой же шанс раскаяться, как и у приора Ристана. Но он его не использовал. И сейчас тоже шел по нашим следам, по следу моей магии, чтобы помешать. Не потому что Барт знал, что именно нам нужно в Мертвых горах. Просто он был одержим своей целью. А одержимые люди почти не способны меняться.

Я глянула на бессознательного мужчину.

Нейт достал светилку, и теперь мне хорошо было видно худое, изрезанное морщинами лицо, растрепанные черные волосы. Он прожил свою жизнь, не имея правильной цели и смысла. Попортил много крови магам и наверняка был причастен к смерти не одного десятка человек. И я понимала, что Кас, как никто другой, имеет право судить его и карать. Но что-то внутри останавливало. Что-то, говорящее: этот человек еще способен искупить свои грехи и принести миру пользу.

– Теперь его жизнь зависит от Нортана, – я покачала головой. – Наш мир дал ему выбор. И сейчас Черный Барт борется с самим собой. Сможет найти в себе что-нибудь хорошее, понять, в чем именно был неправ – выживет и очнется. Но если окажется безнадежным упрямцем, закостеневшим в чужих догмах – умрет.

Легкий ветерок коснулся моего виска, словно подтверждая: все правильно.

– Хотел бы я на это посмотреть, – пробормотал Нейт. – Борется с самим собой, надо же…

– Если ты считаешь это правильным… – вздохнул Кас.

– Так считает наш мир, – улыбнувшись, погладила мага по плечу и обернулась: – Посмотрим, что с господином Сэдли?

Нейтон остался караулить Черного Барта, а мы с Касом пошли к раненому. Крыс уже вытащил светилку и колдовал над окровавленной ногой.

– Пуля прошла навылет через голень, – отчитался алхимик.

– Что б ему провалиться, – прошипел бывший историк сквозь зубы.

– Я промыл рану, – Крыс глянул на мага. – Поможешь силой?

– Силой… – тот вдруг напрягся, сжимая кулаки, и выдохнул: – Нет. Магия стала плохо слушаться.

– Как это? – вытаращился Крыс.

– Я хотел накрыть заклинанием Барта, когда тот схватил Лару. Не смог.

– Это все близость полюса, – прошептала я и сжала его плечо. – Тут нет твоей вины.

– Плохо, – чуть ли не прорычал господин Сэдли. – С такой раной я не смогу пойти дальше, потому что стану вам обузой.

– Значит, останетесь, – сказал Кас. – Пока мы не вернемся. Ну и пока нога не заживет.

По губам историка скользнула горькая улыбка, словно он уже начал готовиться к собственным похоронам. Но Кас был прав. Проще и безопаснее оставить раненого в предгорьях. Только нужно найти нормальное укрытие. Не сидеть же ему под открытым небом.

– Кстати, в развалинах есть