Элегии и малые поэмы - Публий Назон

        Да под наседку клала яйца, цыплят выводя,

        Иль собирала грибы для еды и зеленую мальву.

        Иль разводила огонь в малом своем очаге;

        Не покладая рук, она ткала постоянно

700 И запасалась всегда теплой одежей к зиме.

        Был у нее и сынок, по малому возрасту резвый:

        Ведь миновало ему только двенадцать годков.

        Раз в ивняке на краю их усадьбы словил он лисицу:

        Множество птицы она за загородкой крала.

705 Пленницу он обмотал кругом соломой и сеном

        Да и поджег, но лиса вырвалась прямо из рук,

        И, убежав, заронила огонь на хлебные нивы:

        Ветер подул и раздул с гибельной силой пожар.

        Кончилась эта беда, но память о ней сохранилась:

710 Ныне в Карсеолах строг вечный запрет на лису;

        А в искупление жгут в Цереалии чучело лисье,

        И погибает оно так же, как хлеб погибал».

        Утром, как только взглянуть на земные выйдет просторы

        Алая Мемнона мать на розоцветных конях,

715 Солнце покинет вождя руноносного стада, что предал

        Геллу, и Солнцу вослед тучные жертвы несут.

        То ли Тельца славят здесь, то ль Телицу, узнать невозможно:

        Видно переднюю часть, задняя скрыта от глаз —

        Будь это знак Тельца или знак Телицы, — однако,

720 Как там Юнона ни злись, он знаменует любовь.[445]

        Кончилась ночь, и встает Аврора. Парилии надо

        Петь: не напрасно, коль мне Палес на помощь идет!

        Палес благая, певца вдохнови ты пастушеских таинств,

        Если могу я почтить праздник твой песней своей.

725 Я ведь и пепел тельца, и бобовые стебли рукою

        Полной тебе приносил как очистительный дар;

        Я ведь и через костры, по три в ряд разожженные, прыгал,

        И окропляли водой с ветви лавровой меня.

        Благословляет мой труд богиня: из гавани вышла

730 В море ладья, и надул ветер мои паруса.

        С девственного алтаря проси курения, тополь:

        Веста подаст тебе дар, Веста очистит тебя.

        А для курений пойдет кровь коня и пепел теленка;

        Третьим пустой черенок твердого будет боба.

735 Сытых очисти овец при первых сумерках, пастырь,

        Землю водой окропи, веткой ее подмети,

        Зелень повсюду вплети и ветвями увей ты овчарни,

        Двери укрась и повесь длинный венок на косяк.

        Чистая сера пускай голубым разносится дымом,

740 И от дымящейся пусть серы заблеет овца.

        Жги ты мужские еще маслины, сосну, можжевельник,

        Пусть посреди очагов лавр, загораясь, трещит.

        Пшенные пусть пироги пойдут с корзинкою проса:

        Эта особенно снедь сельской богине мила.

745 Яства прибавь и кувшин молока и, раздав эти яства,

        Палес лесную моли, теплым почтив молоком:

        «Ты позаботься, скажи, о скоте и хозяевах стада,

        Чтоб никакого вреда не было стойлам моим!

        Коль в заповедник забрел, иль под деревом сел я священным,

750 Иль ненароком овца траву щипала с могил,

        Если ступил я на место священное, если от взоров

        Нимфы бежали моих или бог-полукозел,

        Если мой нож нарезал ветвей в раскидистой роще,

        Чтоб захворавшей овце листьев в лукошко нарвать, —

755 Ты уж меня извини! А когда идет град, не преступно

        Будет скотину свою к божьим навесам пригнать.

        Коль взбудоражил прудки, вы простите, пожалуйста, нимфы,

        Что мой копытами скот воду вам всю замутил.

        Ты же, богиня, для нас охрани родники, родниковых

760 Нимф умоли, призови в рощах живущих богов:

        Да не заметим дриад, не подсмотрим купален Дианы

        Или же Фавна, когда в полдень траву он примнет.

        Хвори от нас отгони: пусть здравствуют люди и стадо

        И не болеют ничем наши сторожкие псы.

765 Пусть без урона стада с утра и до вечера будут,

        И не оплачу я шкур, содранных волком с овец.

        Пусть злобный голод уйдет, пусть травы и листвы будет вдоволь,

        Вдоволь воды, чтоб омыть тело и жажду унять;

        Полное вымя пусть брызжет, пусть сыр мне приносит доходы,

770 Пусть на моем решете соком сочится творог;

        Будь баран похотлив, а самка его многоплодна,

        Чтобы по стойлам моим множество было ягнят;

        Шерсть вырастает пускай такая, что пальцев не ранит

        Женских и будет всегда мягкой для ловкой руки!

775 Все это сбудется пусть, а мы ежегодно богине

        Палес, как все пастухи, будем месить пироги».

        Так богине молись и скажи это раза четыре,

        Ставши лицом на восток, руки росою омыв.

        Братину взяв, молоком белоснежным наполни, как чашу

780 Ты для питья, и к нему сусла багряного влей;

        И через кучи потом на огне трещащей соломы

        Мчись, оттолкнувшись ногой в ловком и быстром прыжке,

        Это обычай. Теперь объяснение дать ему надо,

        Но я колеблюсь: ведь все разное тут говорят.

785 Все вычищает огонь, из руды выжигает металлы,

        Не потому ль и овен чистит он, и пастухов?

        Иль потому, что в вещах противные спорят стихии,

        Не примиряясь никак: боги огня и воды,

        Объединили отцы их друг с другом, считая ль, что надо

790 Вслед за кропящей водой тела касаться огнем?

        Иль что в них жизнь и ее теряет изгнанник, а жены

        В браке находят, и в том — сила огня и воды?[446]

        Видят здесь также намек, в котором я сомневаюсь,

        На Фаэтона и весь Девкалионов потоп.

795 Иль говорят, что когда пастухи били камень о камень,

        То неожиданно вдруг вспыхнула искра из них;

        Первая сгасла, но вот от второй загорелась солома:

        Не потому ль и пошло пламя Парилий у нас?

        Или, скорей, благочестный Эней ввел этот обычай,

800 Ибо огонь, отступив, дал побежденному путь?

        Нет, вероятней всего, что при основании Рима

        Ларов из старых домов к новым несли очагам:

        При перемене жилищ шалаши полевые сжигались

        И погорали в огне хижины прежние все;

805 Скот прыгал через огонь, и прыгали с ним и селяне, —

        В день рождества твоего, Рим, вспоминают о том.

        Самое место певца вдохновит: основания Рима

        Близится день.[447] О Квирин, дай мне дела твои петь!

        Брат Нумитора был уже предан заслуженной казни,

810 Весь пастуший народ братьев вождями признал.

        Объединить надо было селян и стены построить

        Братьям, но спор начался: кто эту стройку начнет?

        «Нечего спорить, — сказал тогда Ромул, — нам между собою:

        Птицы вернее решат, вот мы и спросим у птиц!»

815 Так и решили. Один пошел на лесистый Палатий,

        И поспешает другой на Авентин поутру.

        Рем видит птиц шестерых, а Ромул — двенадцать. Решилось

        Дело, и Ромул тогда града властителем стал.

        День был назначен, чтоб плуг прочертил основание стенам.

820 Палесы праздник настал: в день этот начали труд.

        Вырыт глубокий ров, плодов насыпали в яму

        С почвою вместе, ее с поля соседнего взяв.

        Ров наполняют землей, алтарь над зарытым возводит

        И зажигают огонь в полном плодов очаге.

825 Города стены потом намечает движение плуга,

        Что белоснежный влечет с белою телкою бык.

        Голос раздался царя: «Зиждителю града, Юпитер,

        Маворс родитель и мать Веста, внемлите вы мне!

        Также внимайте и вы, все боги, которых мы славим:

830 Благословите, молю, вы начинанье мое!

        Да долговечным сей град над землею владыкою будет,

        Да покорятся навек запад ему и восток!»

        Так он молил, и слева ему отозвался Юпитер

        Грома ударом, с небес молнией слева сверкнув.

835 Знаменью рады, кладут основанье граждане граду,

        И над землею растет новая быстро стена.