Спящие пробудитесь - Радий Фиш

Властью, данной кадию, мулла Керим предписал откупщику внести в пользу бедных еще тринадцать батманов ячменя, по числу домочадцев. И удостоился посещения трех виднейших улемов города.

— Досточтимый господин наш, опора правосудия! — начал старший из них. — Вы изволите полагаться на собственное мнение, между тем после четырех великих основателей правоверных толков юриспруденции на сие отваживался мало кто из знаменитых факихов.

— Согласное мнение ученых мужей, — подхватил второй, — к коему опоре правосудия в сомнительных случаях рекомендуется прибегать, советует предоставить определение обременительного, от коего зависит внесение «закят аль-фитра», на совесть самого правоверного.

— Вы же, господин наш, — продолжал третий, — по свойственной молодости горячности, оскорбили подозрением в неблагочестии уважаемого мусульманина. Стоит ли ссориться с влиятельным лицом из-за каких-то тринадцати батманов ячменя?

И все это с масленой улыбочкой. Опустив глаза долу. Дружеским, сочувственным тоном.

Мулла Керим настоял на своем — дело шло не о тринадцати батманах ячменя, а о законности и справедливости. Но через два года, когда шейха Бедреддина отправили в ссылку, пришлось мулле Кериму без оглядки бежать из Самокова, дабы спасти свою душу.

Ныне в Карабуруне подобные имущественные споры упразднились сами собой, поскольку на землях, свободных от бейского беззакония, имущество стало общим. Зато сколько явилось новых!

В Коране сказано: «И землю мы распростерли… и низвели воду мы с неба благословенную, чтобы произрастали сады и пашни. И пальмы высокие мы дали в удел людям… И распределили мы на земле пропитание — равно для всех просящих».

«Равно для всех, следовательно, в общее пользование рода человеческого, — учил шейх Бедреддин, — а не какому-либо одному из колен Адамовых». И, явившись в Карабурун, Деде Султан возгласил по мысли учителя: «Мой дом — твой дом. Как ты можешь пользоваться моим, так я могу пользоваться твоим».

«Возгласить возгласил, — думалось мулле Кериму, — а сколько возникает непраздных недоумений? Как распределять пищу да жилье? Сколько надлежит трудиться каждому, ежели один слаб, а другой могутен: покуда первый полполя пашет, второй два взбороздил?»

Не раз доводилось слышать мулле Кериму в Эдирне, когда приступали к шейху Бедреддину с вопросами, он отвечал ученикам своим: «В отличие от других тварей, Аллах наделил человека разумом. Вот и пользуйтесь им. Путь указан, пройти его должен каждый сам».

По разуму и старался решать запутанные дела в бытность свою кадием мулла Керим. Но тогда в Самокове он был властью. Здесь же, в Карабуруне, — советчиком. Не повелевать — вразумлять поставленным. И когда подступили к нему с вопросами старейшины деревни Балыклыова, ответил им вслед за учителем: «Дарован вам, в отличие от прочих тварей, светлый разум. Вот и решайте по разуму».

Непривычен был его ответ. Не научены крестьяне в делах законоположенья пользоваться собственным разумом, требовали решенья от тех, от кого привыкли их слышать, — людей письменных, посаженных владеть и править. «Не обессудь, мулла Керим! Вон у тебя что свитков, что книг поналожено! Не пожалей труда, глянь в записанное». Едва сдержался мулла Керим. И как было не озлиться?! Мнят головы мужицкие, будто готовые ответы спрятаны у него под тюфяком, как постановления кадия у писаря, или заперты в казне, как деньги у бея.

— Ничего там не записано, — отвечал мулла Керим. — Творим небывалое на памяти, правим правила забытые, врагами из книг нынешних вычеркнутые. Истина велит своим разумом обходиться.

Не верят. Твердят свое: «Глянь получше в книги, коль сам не ведаешь».

На счастье, Деде Султан явился. Старейшины к нему: так, мол, и так, прикажи, что делать! Мулла Керим, мол, говорит: «Решайте сами по разуму». А какой у нас разум?

— Вот что, отцы, — сказал им Деде Султан. — По нашему уставу приказать я ничего никому не могу. Сам крестьянский сын, не бей какой-нибудь. Зато знаю, сколько потребно разума, чтобы плоды у земли добыть, стадо вырастить, рыбу в тенета загнать. Так что не придуривайтесь, не повторяйте втуне слова бейские. Давайте вместе решать. Не по разуму, так по справедливости. Вот я вас спрошу: справедливо ли слабому задавать такой же урок, что сильному?

— Несправедливо, — в один голос отвечают старейшины. И в свой черед вопрошают: — А справедливо ли, чтобы один ломил вдвое, а харчил столько же?

— Справедливо! — молвил, как отрезал, Деде Султан. — Получать следует не по работе, а по нужде. К тому же дородный съест больше хилого, на одежку да на обувку ему больше надо. Вот и не выходит, чтоб харчил он одинаково со слабым. А сверх нужды на что ему? Заглотать вдвое, если утроба не приемлет, — во вред. Две пары портов таскать в жару несподручно. А в холод худому даже больше надобно. Словом, к чему лишнее-то?

Деревенские повеселели, а гнут свое:

— Ежели не по работе, а по нужде давать, найдутся такие, что захотят на боку лежать, баранину жевать, а руки на животе сложа держать. Мы своих знаем!

— Коль скоро знаете, от глаз ваших не укроются.

— Не укроются, конечно. А делать с ними что? — спрашивают. И сами же под смех под общий отвечают: — Вытолкать взашей на бейские земли, пусть пользуются от господских щедрот.

— Вот вы и решили по справедливости. А значит — и по разуму, — заключил Деде Султан.

Вспомнились мулле Кериму где-то вычитанные слова: «Плач выражает рабство, смех — свободу. Слезы приличны животному, смех — божеству». И преисполнилось его сердце гордостью за учителя своего, за Деде Султана, за старейшин деревни Балыклыова. За человека, в коем божественное пересиливает животное.

Как остались они наедине, молвил Деде Султан:

— Думал я, брат Керим, хоть и не ходил ты тесным дервишеским путем, а ведомо тебе одно мудрое слово, потому как много сердец озарил ты невечерним светом истины. Видать, однако, не слыхал ты его, а слыхал, так не ко времени пришлось — не задержалось.

— Доверь мне это слово, Деде Султан!

— Мой первый наставник Абу Экрем говаривал: знать и передавать знания — вещи разные. Помни: «Объяснять непонятное следует в определениях, считающихся понятными среди собеседников». Таково мудрое слово наставников наших… Справедливость, она и самому темному уму доступна.

С того дня мулла Керим, если не получалось по разуму, взывал к справедливости. И решение обреталось. Найденное заносил он в свиток — для памяти и на случай. В тот самый свиток, что лежал перед ним теперь.

Слышал мулла Керим в Эдирне от шейха Бедреддина еще и вот что: «Отбрось внешнее, то есть обряды, и обратись к сути. Тогда станет ясным как день: и христиане, и иудеи веруют в того же единого бога, что приверженцы ислама».

Явившись в Карабурун, Деде Султан по мысли учителя возгласил: «Мусульмане, называющие иноверцев нечестивыми, сами нечестивцы!» Из сего неукоснительно следовало: уставы, действительные на свободных от бейского беззакония землях, равны для людей всех вер.

В поисках подтверждения сему и раскрыл мулла Керим лежавшую перед ним книгу. То был собственного рукописания извод «Постижений», сделанный с копии, врученной Деде Султану учителем.

Голоса за пологом вывели муллу Керима из задумчивости. Проснулся и Абдуселям. Сел на тюфячке.

— …Как пророк Пса по воде, словно по суху, прибыл я к тебе, Деде Султан, — гремел натруженный, с хрипотцой голос, показавшийся до странности знакомым. — Ни заставы вражьи, ни кручи горные, ни морские воды черные не преграда Истине!..

«Да это же наш ашик!» — подумалось мулле Кериму. И тотчас же Абдуселям подтвердил его догадку:

— Никак сам Шейхоглу Сату изволил снова прибыть в наш стан?! Пойдем-ка глянем!

— Не звали нас, брат Абдуселям!..

— Если мы не ошиблись, позовут.

И точно, приглашение не заставило ждать. После взаимных приветствий все расселись по стенам тускло освещенной, устланной паласами горницы. По правую руку от Деде Султана — Шейхоглу Сату с неизменным кобузом. Рядом с ним незнакомец, судя по одежке — грек. По левую руку — Абдуселям, мулла Керим, Текташ, Гюндюз.

Шейхоглу встал, поклонился на обе стороны:

— Я привез вам, братья, слово учителя.

Деде Султан, а вслед за ним остальные сели на пятки, сложили руки на груди, как при слушании священного хадиса.

— Когда рассказал я о начале, что положили вы в Карабуруне, шейх молвил: «Да возгласят они цели наши всем — друзьям и врагам, ибо мы не новый дервишеский толк и не тайной веры приспешники. Наша цель — Истина! Средства, однако, храните для тех, кто ими пользуется, дабы до поры ни враг по ненависти, ни друг по недомыслию не мог воспрепятствовать. Памятуйте одно: средства должны соответствовать цели. Враг вам нашепчет: „Для благой цели все средства хороши“. Не поддавайтесь искушеньям, сколь бы вас ни теснили. К достойной цели ведут лишь достойные средства, или же цель оказывается достигнута по средствам. Знаю, страшитесь вы посрамления Истины пуще смерти! Но и смерть ваша может ее посрамить — нужна победа!»