Рациональность. Что это, почему нам ее не хватает и чем она важна - Стивен Пинкер

Психология апокрифов

Осознав, что люди способны придерживаться убеждений, не считая их истинными в буквальном смысле слова, мы можем приступить к разбору парадокса рациональности — к ответу на вопрос, каким образом рациональное существо может верить в такое количество ахинеи. Не то чтобы адепты теорий заговора, распространители фальшивых новостей и потребители псевдонауки всегда воспринимали свои мифы как нечто мифологическое. Порой их верования с печальными последствиями распространяются на территорию реалистического — достаточно вспомнить «Пиццагейт», антиваксеров и секту «Небесные врата», 37 последователей которой в 1997 г. совершили массовое самоубийство, чтобы приготовить свои души к путешествию на межзвездном корабле, прибывшем с кометой Хейла — Боппа. Но некоторые свойства человеческой натуры в комбинации с «правдой мифа» могут облегчить усвоение бредовых идей. Давайте рассмотрим, как это работает, на трех примерах.

Псевдонаука, псевдомедицина и вера в паранормальное задействуют глубинные интуитивные представления человека[414]. Люди — интуитивные дуалисты, полагающие, что разум способен существовать отдельно от тела[415]. Нам это кажется естественным, и не только потому, что мы не можем видеть сети нейронов — материальную основу желаний и мыслей и нас самих, и других людей. Многие состояния, знакомые нам из личного опыта, — сон, транс, внетелесные переживания и смерть — действительно дают основания предполагать, что разум не привязан к телу. Отсюда несложно прийти к выводу, будто разум человека способен контактировать с реальностью и другими разумами, не нуждаясь в материальном посреднике. Вот вам и телепатия, ясновидение, душа, призраки, реинкарнация и общение с потусторонним миром.

К тому же мы интуитивные эссенциалисты — нам кажется, будто живые существа содержат невидимые субстанции, определяющие их форму и возможности[416]. Такие догадки побуждают нас изучать живую природу в поиске плодов, лекарств и ядов. Но тот же склад ума заставляет верить в гомеопатию, траволечение, очищение организма и кровопускание, отвергая «чужеродные» вещества вроде вакцин и генетически модифицированных продуктов.

А еще мы интуитивные телеологи[417]. Мы строим планы и создаем вещи целенаправленно — и уверены, что живой и неживой мир во всей своей сложности устроен так же. В силу этого мы склонны к креационизму, астрологии, синхроничности и мистической вере, что все, что ни случается, случается не просто так.

Считается, что естественнонаучное образование должно укрощать эти первобытные интуитивные представления, но по ряду причин его влияние ограничено. Во-первых, убеждения, священные для определенных религиозных и культурных групп, — креационизм, душа, божественный замысел — так легко не сдаются: люди оберегают границы своей зоны мифологического. Во-вторых, научное понимание мира не отличается глубиной даже у высокообразованных людей. Далеко не каждый может объяснить, почему небо голубое и почему времена года сменяют друг друга, не говоря уже о популяционной генетике или иммунологии вирусов. Вместо этого образованные люди доверяют академическому истеблишменту: научного консенсуса для них достаточно[418].

К несчастью, граница между академическим истеблишментом и маргинальными псевдоучеными для многих туманна. Большинство из нас вообще никогда не пересекались с научным миром, не считая разве что семейного доктора, хотя многие врачи и сами порой больше народные целители, чем специалисты по рандомизированным клиническим испытаниям. Более того, ряд докторов-звезд, из тех, что появляются в дневных ток-шоу, — шарлатаны, с энтузиазмом навязывающие публике альтернативный вздор. Популярные документальные телефильмы и информационные программы дополнительно размывают эту границу, доверчиво излагая невероятные истории про астронавтов древности или телепатов на страже закона и порядка[419].

Кстати говоря, добросовестные популяризаторы науки тоже должны взять на себя часть ответственности за то, что не смогли обеспечить людям глубокого понимания, на фоне которого псевдонаука не вызывала бы никакого доверия. В школах и в музеях с наукой часто знакомят как с разновидностью оккультизма, демонстрируя детям экзотических созданий, удивительные химические превращения и сногсшибательные иллюзии. Основополагающие принципы — вроде тех, что Вселенная не имеет целей, как-то связанных с человеком, что за всеми физическими взаимодействиями стоят всего несколько фундаментальных сил, что живые тела — это сложные молекулярные машины и что разум — это способность мозга обрабатывать информацию, — никогда четко не проговариваются, вероятно из-за опасений оскорбить религиозные и нравственные чувства. Не стоит удивляться, что из школьного курса естественных наук люди выносят бессвязную мешанину знаний, где гравитация и электромагнетизм соседствуют с экстрасенсорикой, энергией ци, кармой и кристаллотерапией.

* * *

Чтобы понять природу вирусно распространяющейся брехни — городских легенд, заголовков таблоидов и фальшивых новостей, нужно помнить, что все это фантастически увлекательные вещи. Они обыгрывают темы секса, насилия, мести, опасности, славы, чудес и табу, которые всегда приятно будоражат любителей искусства, как высокого, так и низкого. Фальшивые новости вроде «Агент ФБР, подозреваемый в утечке электронных писем Хиллари Клинтон, найден мертвым: есть основания подозревать убийство-самоубийство» — прекрасный материал для щекочущего нервы триллера. Проведенный недавно количественный анализ содержания фальшивых новостей выявил, что «те же особенности, которые повышают привлекательность городских легенд, художественных произведений, а по сути, и любого нарратива, работают и в случае интернет-дезинформации»[420].

Некоторые фальшивые новости близки к различным комедийным жанрам, включая буффонаду, сатиру или фарс. «Уснувшего сотрудника морга по ошибке кремировали»; «Дональд Трамп положил конец стрельбе в школах, запретив школы»; «Снежный человек держал дровосека в сексуальном рабстве». QAnon относится к другому развлекательному жанру: мультиплатформенной игре в альтернативной реальности[421]. Игроки анализируют зашифрованные подсказки, периодически вбрасываемые неким Q (предположительно, осведомителем из властных структур), коллективно обсуждают гипотезы и обретают интернет-известность, делясь своими открытиями.

Неудивительно, что люди ищут любых развлечений. Шокирует другое: все эти художественные произведения содержат фактические утверждения. Но неловкость, которую мы испытываем при смешении реальных фактов с вымыслом, — не обязательная человеческая реакция, особенно когда такое смешение касается зон, недоступных нашему непосредственному восприятию, например далеких стран или высших сфер, где вращаются богатые и знаменитые. Подобно тому как религиозные и национальные мифы закрепляются в общественном сознании, если обеспечивают душевный подъем, фальшивые новости становятся вирусными, если люди, их распространяющие, уверены, что на кону стоит высшая ценность вроде укрепления солидарности среди своих или напоминания о злокозненности чужих. Порой задача состоит даже не в формировании непротиворечивой политической стратегии, но в ощущении морального превосходства: создать впечатление, что конкурирующие социальные классы или властные институты, от которых люди чувствуют себя оторванными, испорчены и коррумпированы.

* * *

Теории заговора, в свою очередь, популярны в силу неизбывной уязвимости человека перед заговорами реальными[422]. Охотники-собиратели не бывают чересчур бдительными. Самые смертоносные разновидности военных действий у племенных народов — не сражение стенка на стенку, но тайные