Рациональность. Что это, почему нам ее не хватает и чем она важна - Стивен Пинкер

с Конгрессом за звание вызывающего наименьшее доверие американского института, занимает особое место в инфраструктуре рациональности[448]. Подобно университетам, новостные и публицистические СМИ должны подавать пример разнообразия мнений и критического мышления. А еще, как я уже писал в главе 4, прессе стоит повысить уровень своей математической грамотности, научиться разбираться в данных и помнить о статистических иллюзиях, возникающих из-за погони за единичными сенсациями. К их чести, журналисты стали лучше понимать, как изворотливые политики могут эксплуатировать СМИ, осознали свою роль в распространении миазмов пост-правды и начали прибегать к контрмерам: тщательно проверять факты, маркировать ложную информацию, отказываться ее распространять, подавать данные в позитивном, а не в негативном ключе, быстро и гласно исправлять ошибки и избегать лицемерного баланса мнений экспертов и городских сумасшедших[449].

Образовательные учреждения — от начальных школ до университетов — могли бы отводить больше учебных часов на знакомство с критическим и статистическим мышлением. Подобно навыкам счета и письма, которые составляют основу школьного образования, поскольку на них строится все дальнейшее обучение, инструменты логики, вероятности и причинного вывода важны для всех видов человеческого знания. Рациональность должна стать четвертым базовым навыком наряду с чтением, письмом и счетом. Несомненно, сами по себе уроки теории вероятности не обеспечат пожизненного иммунитета к статистическим ошибкам. Учащиеся забывают ее, как только сдают экзамены и учебники, и, даже помня материал, почти никто из них не переходит к практике и не применяет абстрактные принципы к ловушкам обыденного мышления[450]. Однако грамотно спланированные обучающие курсы и видеоигры, которые делают упор на конкретных когнитивных искажениях (ошибка игрока, ошибка невозвратных затрат, предвзятость подтверждения и т. д.), тренируют молодых замечать их в обстановке, приближенной к реальной, и переформулировать задачи в понятном сознанию виде. Кроме того, они обеспечивают моментальную обратную связь в случае ошибок — и действительно могут научить не впадать в заблуждения за стенами классных комнат[451].

* * *

Рациональность — это общественное благо, а где есть общественное благо, там есть и почва для трагедии общин. В трагедии рационалистических общин рассуждение, мотивированное интересами индивидуума или клана, позволяет бесплатно эксплуатировать наше общественное понимание[452]. У каждого из нас по отдельности есть основания предпочесть свою правду, но обществу в целом на пользу только объективная истина.

Любую трагедию общин можно смягчить неформальными нормами, контролируя соблюдение которых члены сообщества следят за пастбищами или охотничьими угодьями, одобряя поведение честных граждан и осуждая дармоедов[453]. Меры, которые я предлагал до сих пор, в лучшем случае могут поддержать мыслящих людей и привить представление о том, что рациональность — это добродетель. Однако общественное достояние нужно защищать еще и стимулами: системой подкреплений, в рамках которой поддержка наиболее обоснованных идей будет отвечать интересам каждого из рассуждающих. Конечно, налог на ошибки ввести не получится, но отдельные сообщества могли бы выработать правила, стимулирующие поиски истины.

Я уже упоминал, что работающие институты рациональности никогда не полагаются на таланты отдельного человека, поскольку и лучшие из нас не застрахованы от ошибок. Вместо этого они ориентированы на механизмы накопления знаний и обратной связи, благодаря которым целое умнее любой из его частей[454]. В числе таких механизмов — экспертная оценка в академических журналах, проверяемость в науке, фактчекинг и редактура в журналистике, система сдержек и противовесов в государственном управлении и состязательность в судебной системе.

Новые для своей эпохи медиа всегда представляют собой Дикий Запад апокрифов и воровства интеллектуальной собственности, пока не вводятся контрмеры, защищающие истину[455]. В прошлом это случалось с книгами и газетами, а сегодня происходит с электронными СМИ. Медиа — в зависимости от заложенной в них системы стимулов — могут стать как горнилом знания, так и выгребной ямой лжи. На рассвете эры интернета мы мечтали, что новая эра Просвещения наступит благодаря тому, что каждый получит трибуну для высказываний. Сегодня, во времена ботов, троллей, сетевых войн, фальшивых новостей, кампаний осуждения в твиттере и онлайн-оскорблений, воспоминания об этом заставляют ежиться от неловкости. Пока платежным средством цифровых платформ остаются лайки, репосты, переходы по ссылкам и число подписчиков, у нас нет оснований надеяться, что там сложится среда, благоприятная для рациональности или истины. А вот «Википедия», хоть и она небезупречна, превратилась в достойный доверия источник знаний, несмотря то, что это свободная и децентрализованная платформа. «Википедия» поощряет непрерывное исправление ошибок и контроль качества, опираясь на пять принципов, или «столпов», созданных, чтобы минимизировать предубежденность в пользу своих[456]. Среди этих принципов — проверяемость, нейтральная точка зрения, уважение и вежливость, а также цель давать объективные знания. Как пишут на самом сайте, «„Википедия“ — не импровизированная трибуна, не место для рекламы или повышения собственной значимости, не эксперимент в области анархии или демократии»[457].

Сейчас, когда я работаю над этой книгой, социальные сети, эти колоссальные эксперименты в области анархии и демократии, начали задумываться о трагедии рационалистических общин. К этому привели два тревожных сигнала, прозвучавших в 2020 г.: дезинформация о пандемии ковида и угроза неприкосновенности итогов президентских выборов в США. Платформы перенастроили свои алгоритмы так, чтобы более не вознаграждать опасную ложь, согласились снабжать сомнительные посты предостережениями и ссылками на факты и постарались приглушить тенденции, превращающие токсичный контент в вирусный и толкающие людей в кроличьи норы крайностей. Но что из этого сработает, а что нет, говорить еще слишком рано[458]. Очевидно, что эти усилия нужно удвоить, не упуская из виду конечную цель пересмотра порочной системы стимулов, которая вознаграждает скандальную известность и никак не поощряет стремление к истине.

Но на социальные сети, судя по всему, возлагают чрезмерную долю ответственности за узкопартийную нерациональность, и, чтобы все исправить, недостаточно подкрутить их алгоритмы. Мы должны творчески менять правила, действующие и в других сферах, так чтобы беспристрастная истина ценилась выше предубежденности в пользу своих. Колумнистов и экспертов, пишущих в СМИ, нужно оценивать по тому, насколько точны их прогнозы, а не по умению сеять страх и ненависть или провоцировать споры[459]. В политике, медицине и охране правопорядка основанный на доказательствах анализ должен стать не диковинкой, но общепринятой практикой[460]. Если говорить о государственном управлении, то выборы, иногда заставляющие людей совершать наихудшие когнитивные ошибки, можно дополнить элементами совещательной демократии, например фокус-группами граждан, задача которых — рекомендовать новые законодательные меры[461]. Этот механизм поставит на службу обществу открытие, гласящее, что в группах разных по интеллектуальному складу, но настроенных на сотрудничество участников истина обычно побеждает[462].

Человеческому разуму свойственны