Кровавый Гарри - Ираклий Берг

защищать свой дом, свой замок, поддерживая дух обороняющихся. В совершенно безнадёжно ситуации. Может быть, она надеется на помощь, дети ведь верят в лучшее. Но Максим знал, знал всем своим нутром, своей магией, что помощь не придёт. И где-то в глубине его сидел бесенок страха, что ему придётся совершить нечто ужасное, преступное в своих глазах, быть может, такое, о чем потом и вспоминать будет страшнее чем делать.

— Красивое имя. — Сказал он вдруг. — Ольга. И фамилия красивая.

Половский, все так же сидевший в седле рядом с ним, насмешливо фыркнул.

— И сама она должно быть красивая, — упрямо продолжил Максим, — и смелая.

— Тем более она опасна. — Равнодушно отозвался Половский. Ему была чужда логика милосердия, как и вообще рефлексия, потому он не вполне понимал своего нового друга, решив, что тот просто любитель потрепаться больше, чем показалось изначально. Пусть. У сюзерена могут быть причуды и заковыристее.

Соболевы были для него всем. Рано потерявший отца, испытывая странное равнодушие со стороны родной матери, юный мечтатель давно ощетинился на весь окружающий мир, в котором не было ему ни свата ни брата. Как ни странно, но именно наплевательское отношение ко всем, включая самого себя, и принесло ему лидерство среди молодёжи окрестностей их земель, авторитет храбреца, смелого до дерзости, не признающего авторитетов и готового кинуться в любую заварушку. Девушкам нравился отчаянный хулиган, но сам он их сторонился, порой вызывая этим обиды. Холод матери сказывался и на этом.

Соболевы же… род, которому семья Половских служила с момента своего появления. Легенда и живой миф. Подавляемый романтизм искал выхода, и находил его в предполагаемой службе. Формально, однако, Соболевы были "обычными" аристократами, верными подданными его величества (коего юноша презираю с детства, поскольку императора презираю отец), и он с трудом представлял каким образом сможет служить им по-настоящему, а не формально.

Путь в армию был закрыт, глав рода на службу брали только в случае войны с орлами, и то неохотно. Дома хозяйничала мать, и оставалось совсем немногое. Потому, получив странное письмо с гербом Собооевых, парень сперва не поверил своим глазам. В письме было сказано, и сказано кратко, но вычурным слогом, что Соболевы, устав от творимых императором несправедливостей, не считают себя более связанными узами клятвы с родом Орловых. И они, Соболевы, объявляют о том свою волю всем вассалам в магии своим. Далее шло указание места сбора без каких-либо пояснений.

Половский возликовал. Будь на то лишь его воля, он поскакал бы немедленно, но, вспомнив, что он тоже не последний маг на свете, и имеет своих "исторических" вассалов, львиная, доля молодёжи которых входила в его шайку, в свою очередь объявил сбор.

Не обошлось без шероховатостей. Часть ребят не отпустили их родители, наотрез отказавшись "участвовать в безумии", часть пошла против воли старших (чем ниже магический уровень, тем это проще), часть самостоятельно попыталась поднять его на смех… В итоге из полсотни своих "гусар" он смог привести меньше половины.

В пути он получил ещё одно письмо, менее сухое и писанное явно вдумчиво, где была выражена надежда, что ему удастся найти общий язык с наследником рода Соболевых, пострадавшим от козней императороской семьи, а потому ведущего себя странно. И что наследник нуждается в товарище честном, открытом, верном и неглупом.

Половский ликовал. Казалось, что судьба решилась отсыпать его дарами. И вот теперь он наслаждался тем, что наблюдает за сражением, пусть и выглядевшим странной заварушкой, стоя бок о бок с наследником рода которому клялись служить его прадеды, и ведёт беседу как будто с боевым товарищем. Оставалось немногое, а именно доказать свою преданность и полезность лично. Девчонка Мартыновых казалась вполне подходящим материалом для этого. Наследник говорил странные вещи, это было объяснимо, но все же в интонациях его, Виктор услышал явственное нежелание сражаться с девчонкой лично. Это удивило, сам то он никогда не упустил бы подобный шанс, но сюзерен имеет право на причуды. План созрел мгновенно.

— Я бы доставил её вам, Максим Юрьевич, если вы только не воспримите моё предложение за дерзость. — Половский и не думал юлить, решив, что честность — лучшая политика.

— А? Что? — Не сразу понял Максим, выныривая из своих мыслей. Сообразив же, он медленно кивнул.

— Да… пожалуй. Было бы неплохо, достать вы её сюда, Половский.

Этого было достаточно. Виктор не оглядываясь бросил через плечо:

— Первый десяток — охрана наследника, остальные — за мной.

Всадники сорвались с мест, устремляясь туда, где шла свалка и штурмующие медленно, но уверенно вновь брали вверх.

"Мёртвой. Привезите её мёртвой. Только мертвой", — думал Максим, с каким-то мрачным предчувствием, но вслух сказал лишь:

— Удачи, волки.

Глава 28

Что девочка окажется жива — Максим знал это. Иное было бы слишком хорошо. Но он не ожидал того, насколько она будет жива.

— Мы сохранили ей жизнь, наследник. — Половского пошатывало, но вид его был довольный. Запекшаяся кровь на лице, прорези в одежде, тяжёлое с присвистом дыхание — все указывало на то, как нелегко им пришлось, и что он горд собой, желая показать это.

— Упрямая, безумно упрямая тварь. Дети — опасные создания. Никакого инстинкта самосохранения, чистое бешенство, чистая ярость. Какое самоотречение! Мне даже жаль, что земной путь её закончится столь рано.

— Жаль?

— Конечно, жаль, наследник. Но не то как именно, нет, здесь все красиво. Погибнуть защищая свой дом — прекрасно. Защищая так, как не смогло бы большинство парней — ещё прекраснее, ну, или я не знаю, но мне так кажется. Сильна девочка, очень сильна. Не могу сказать, что сберегли мы ее осознанно, поскольку могли лишь отбиваться, Вы нас спасли, наследник, и теперь я ваш кровный должник кроме прочего.

— Я?! Спас?! Но каким образом, — изумился Максим, — я ведь только пришёл.

— Ну да. Она почти доканала нас, и я проклинал свою самонадеянность. Мелкая, не в силе, справимся как-нибудь. Как же! Кровь есть кровь, теперь я это хорошо запомню.

— Так каким же образом я вас спас? — Допытывался Максим.

— Так она отвлеклась на вас, почуяв приближение. Оставался ведь один удар, не более. Парней