Удача колес (Колеса удачи) - Робин Хобб

Когда к нему вернулось зрение, брурджанцы уже раздевали тело.

— Его вещи должны быть тебе впору, — заметила Халикира. — Кориоко! Достань из сундука этот причудливый шлем, тот, что с гербом. Поторопись. На самом деле, доставай всю боевую сбрую. Держу пари, на этом она смотрится лучше, чем на старом Свинячьем глазке. — Снова собачий смех. Халикира бросила прекрасную кольчугу на колени Вандиену. Он с трудом вложил рапиру в ножны, пробежался пальцами по тонким переплетенным звеньям. Металл все еще был теплым от тела герцога.

— Надевай! — нетерпеливо приказала ему Халикира. Затем, пристальнее вглядевшись в Вандиена, добавил: — Что с твоей рукой? Твоя ладонь синеет.

— Яд, — рассеянно произнес он, теребя кольчугу. — Клинок Келлича был отравлен. Я умираю.

— Оружие труса. Ни один боец не должен умирать от яда. Вот, я помогу тебе, — сказала она как ни в чем не бывало, и Вандиен затих, ожидая быстрого удара ножом по горлу. Последний друг, — брурджанцы так называли нож, и, по слухам, у них были специальные ножи, чтобы разделываться со своими ранеными. Но вместо этого она подняла его на ноги и начала натягивать на него кольчугу. Теперь холод сдавливал ему грудь. У него не было сил ни сопротивляться ей, ни помочь. Еще через мгновение Кориоко криво водружал на его голову шлем с гребнем, а другой брурджанец, к которому обращались не иначе как Тийо, пристегивал украшенный драгоценными камнями меч герцога к другому бедру. Их горячее мясное дыхание окутало его, когда они со смехом справлялись с задачей облачения его в личную боевую форму герцога, вплоть до тяжелого кошелька, который герцог носил с собой. Затем Халикира отступила назад и удовлетворенно кивнула.

— Выглядит лучше, — приветливо сказала она. — У меня всегда переворачивалось нутро, когда я видела Свиные глазки в брурджанской сбруе. Мужчина должен драться как брурджанец, прежде чем надевать брурджанские доспехи. — Она оглядела комнату, затем снова повернулась к Вандиену. — Тебе нужны какие-нибудь другие его вещи?

Он медленно покачал головой. Здоровой рукой он прижимал к себе онемевшую руку. Холод, распространяющийся холод. Его ответ, казалось, удивил их. На их лицах появилось алчное довольное рычание. Они грабили, как дети, соревнуясь, ссорясь и хвастаясь, а иногда приносили какую-нибудь особенную вещь и предлагали ее ему. Он всегда отказывался, и с каждым отказом их уважение к нему, казалось, росло. Кориоко обнажил свои пожелтевшие зубы в брурджанской улыбке и прокомментировал:

— Такими были Древние, которые сражались только ради крови и оружия. Так оно и есть сегодня, когда мы совершили Великое Убийство. Ты чтишь доспехи. — Он взглянул на Халикиру и Тийо. — Давайте выпьем с ним.

Тийо уткнул подбородок в грудь — брурджанский жест удивления, но Халикира грубо отвесила ему подзатыльник.

— Это хорошая идея. Мы сделаем это, — она засунула последние украшения герцога в свою наплечную сумку и встала.

Когда она подняла Вандиена на ноги, он чуть не потерял сознание. Он смутно услышал, как она сказала что-то о том, что “Его задница все еще кровоточит”, что, казалось, вызвало большое веселье среди троицы. Его зрение немного прояснилось, и он увидел, что они ведут его вниз по лестнице. Он не был уверен, касаются ли его ботинки ступеней или нет. Когда они проходили мимо двери в общий зал гостиницы, Халикира остановилась и заглянула внутрь.

— Герцог мертв! — объявила она бездельничавшим там брурджанским патрульным. — Его убил Вандиен-Лицо-Со-Шрамом. — Она немного помолчала. — На брурджанском это звучало бы лучше. Кеклокито-Вандиен. Теперь у этого есть настоящее имя. Кеклокито выпьет с нами! Он оставляет добычу герцога тем, кто ее захочет. И он говорит, что город ваш! Отпразднуйте Великое Убийство, как подобает!

Брурджанцы разбежались, как пчелы из разбитого улья. Вандиен услышал топот ног по лестнице, но когда Халикира выволокла его в прохладную ночь, казалось, что за ними последовало такое же количество брурджанцев. Он знал, что они оставили за собой полосу разрушений в городе. Фестивальные киоскии рушились на ходу, кожаные обивки дверей были небрежно сорваны с петель и разлетались по улицам. Он услышал крики и грубые человеческие выкрики, которые потонули в реве и проклятиях брурджанцев. Странно, но все это его не тронуло.

Теперь они были в незнакомой части Текума. Они миновали небольшой загон для скота, а затем вошли в здание без окон с низким карнизом. Даже Вандиену пришлось пригнуться, чтобы попасть внутрь, а брурджанцы упали на колени. Но внутри здание было открытым до остроконечного потолка. Столы и табуретки были массивными, заставляя Вандиена снова почувствовать себя ребенком в мире, созданном для взрослых. И запах был невыносимым. Кровь. Старая кровь, свежая кровь, кровь, смешанная с молоком. Сквозь вонь крови пробивался другой запах, резкий и горячий. Он не мог определить, что это. Пол был покрыт темной землей, и, когда они вошли, с него взлетели мухи. Свет исходил от факелов, установленных в подсвечниках на стене, и от толстых свечей на столах. Это место освещалось не очень хорошо, но Вандиен не возражал. Он достаточно слышал о брурджанских Кровавых залах, и ему не нужно было видеть больше. Он услышал короткий крик животного в соседней комнате. Вошел брурджанец, умело зажав под мышкой маленького зверька. Кровь хлынула из перерезанного горла в кованый серебряный сосуд, который он держал под ним. Он с легким удивлением поднял глаза на толпу входящих брурджанцев. Оглядевшись, он остановил взгляд на Вандиене. Он ткнул в его сторону пальцем с черным ногтем.

— Никаких питомцев! — строго сказал он.

— Не питомец, — раздраженно возразила ему Халикира. — Кеклокито сегодня здорово убил. Герцог пал по его вине, и он уступил нам все, что принадлежало ему, за исключением своих доспехов и оружия.

Ее слова проникли в уголок сознания Вандиена. Это то, что он сделал, когда сказал им, что больше ничего не хочет от герцога? Отдать все это, город и герцогство, брурджанцам? Он знал, что должен чувствовать ужас, но мог чувствовать только смертельный холод. Он взгромоздился на один из массивных табуретов и попытался сесть так, чтобы не болело бедро. Халикира все еще говорила.

— … бык, а может, и два. Сегодня вечером мы все пьем с Кеклокито. Вот! — Она вытащила из заплечной сумки золотой шейный платок, украшенный красными камнями, и швырнула его на стол. — Пусть это