Хрен с Горы - Изяслав Кацман

Жизнь шла своим чередом. Несколько групп бойцов тренировались. Причём орудующие мечами делали это под руководством Тагора. Судя по всему, тузтец умеет не только из лука стрелять. И уже успешно вписался в компанию «макак». Завидев меня, он улыбнулся как можно дружелюбнее. Лёгкий кивок в адрес бывшего пленного – и тот возобновляет муштровку мечников.

Немного понаблюдав за тренировками и повседневными заботами моих орлов, я развернулся на своём импровизированном сиденье в сторону расположенных внизу хижин Мар-Хона. Видно было не очень много: крытые травой и пальмовыми листьями жилища, игрушечные с такого расстояния; люди-муравьи, снующие туда-сюда по своим, неизвестным мне надобностям. На речном берегу лежали десятки лодок, возле которых тоже не прекращалось ни на минуту движение. Моря из моего нынешнего местонахождения не наблюдалось. Ну ничего, ещё увижу его вместе с чужеземными кораблями и портовым рынком в своё время. Равно как и узнаю, чем живут люди-букашки, копошащиеся внизу.

Следующие несколько дней я по большей части отъедался за время, проведённое в бреду, и последующие несколько суток отсутствия аппетита да наслаждался внезапно выпавшим бездельем. А заполнял досуг, кроме прогулок по холму, на котором располагалась резиденция хонского таки, и разглядывания сутолоки внизу, беседами с навещающими меня соратниками. В числе оных как-то само собой оказался и взваливший на себя руководство остатками хонских и вэйских регоев Ванимуй. Учитывая его роль в бескровном установлении контроля над по-прежнему противопоставляющим себя Тенуку побережьем, было это вполне оправдано.

В общем и целом несколько дней отдыха и восстановления сил можно считать потраченными на получение и осмысление информации. А обмозговывать было что.

Самое главное, конечно, что, провалявшись шесть дней в беспамятстве, я очнулся уже в ранге таки сразу двух областей. Причём роль моих личных заслуг в столь стремительном рывке по карьерной лестнице колебалась где-то в районе статистической погрешности. Основную работу сделали собравшиеся делить места возле трона хитрованы, отправив подальше от тела Солнцеликой и Духами Хранимой тэми опасного конкурента – откуда им было знать, что Сонаваралинга буквально за полдня до этого умудрился совершенно ненамеренно расположить к себе недобитых регоев прежнего наместника прибрежной страны. Остальное довершила извечная хонско-вэйская неприязнь к жителям внутренних областей. Так что местные «сильные мужи», послушав речи уважаемого всеми Ванимуя, человека в Хоне не последнего, что предводителя чужаков из далёкого Бонхо несправедливо обделили при дележе должностей при дворе новой правительницы Пеу, согласились признать формальную власть обиженного текокскими выскочками.

Когда о моём утверждении в должности первый раз рассказывал Длинный, я всё это просто принял как само собой разумеющееся: ну решили аборигены и решили. Но спустя два дня то же самое выложил Ванимуй, добавляя ещё подробностей о наиболее важных переговорах с самыми значимыми местными вождями и старейшинами. Вот тогда-то я и осознал несуразность и фантасмагоричность ситуации во всей красе: ну в самом деле, бред какой-то, признать таки огромной области с населением в десятки тысяч человек лежащего в лихорадочном бреду непонятного чувака. Ну ладно, хонцы и вэйцы – им обиженный центральной властью да стоящий одной ногой в могиле – само то. Но заправляющие теперь в Тенуке господа-то чем думали?

Когда на следующий день я устроил подробный допрос Ванимуя, Кано и Длинного, выяснилось, что здешних действительно устраивал, во-первых, чужак, во-вторых, неугодный центральной власти и, в-третьих, больной, то есть слабый. Оказывается, в отличие от остальных областей острова, Вэй с Хоном управлялись не полноценными правителями, наследующими власть внутри какого-нибудь местного знатного рода, а наместниками, которых назначали типулу-таки. Титул, правда, оставался прежним – таки. Конечно, управлять «варягам» из Тенука в Мар-Хоне приходилось с оглядкой на местных «сильных мужей», но факт остаётся фактом – приморские области контролировались, в отличие от всего остального Пеу за пределами Текока, напрямую из столицы. Разумеется, контроль этот был весьма условным и проявлялся скорее в том, что хонский таки больше чувствовал себя обязанным пославшему его Большому Боссу в столице, нежели деревенским старостам и вождям – в противоположность правителям остальных областей, чей приход к власти, как правило, являлся результатом борьбы различных группировок «сильных мужей». Хотя при этом наместнику точно так же, как и полноправным правителям иных земель, приходилось постоянно думать, чтобы лишний раз не настраивать против себя коренную элиту. Однако местных, как ни странно, тяготило даже такое, весьма формальное ущемление их старинных прав, которых они лишились, между прочим, ещё за полвека до сонайского завоевания острова. Так что признание неугодного заправляющей в Тенуке компании Сонаваралинги было проявлением исконного вэй-хонского сепаратизма.

Что до нынешнего окружения тэми, то там сейчас шла ожесточённая борьба за влияние на молодую правительницу. И всем было как-то не до судьбы недоусмирённой окраины. Поэтому занятые дележом должностей при дворе Солнцеликой и Духами Хранимой столичные регои и «сильные мужи» легко согласились с предложением депутации от побережья о назначении новым таки валяющегося в бреду колдуна-полукровки, вполне разумно полагая, что долго тот не протянет, а потом серьёзные люди завершат разборки и покажут провинциальным лохам, кто на Пеу хозяин.

Так что теперь, очнувшись после болезни, я оказался в положении хуже губернаторского: с одной стороны – местные кадры, которым нужен слабый и ни во что не вмешивающийся таки; с другой – столичная шатия-братия, по мнению которой Ралинга-сонай занимает место, кое необходимо как можно скорее освободить для какого-нибудь нужного человека, и, наконец, с третьей – три сотни бойцов, ждущих, что их «пану олени» осыплет их всяческими материальными благами.

Когда Длинный сказал о трёх сотнях, я переспросил:

– Сколько-сколько у нас людей?

– Три сотни и ещё шестеро, – повторил бывший деревенский хулиган.

Я напряжённо думал: даже если предположить, что в сражении на переправе никто из «макак» не погиб, а все ранее раненные встали в строй, то откуда взялись ещё несколько десятков. Не восстали же, в самом деле, из братской могилы погибшие бойцы. Хотя с моих папуасов станется сосчитать и покойников, коль «пану олени» в процессе колдовства пообещал, что павшие будут стоять вместе с живыми. Слава богу, до такого народ ещё не успел додуматься: наши мёртвые в счёт не пошли, оставаясь На Той Стороне.

А пополнение образовалось за счёт добровольцев из Бонхо и Сонава, которым воевать и маршировать на чужбине понравилось больше, чем копаться в земле и ловить рыбу дома. Правда, для начала, триумвират в лице Длинного, Кано и примкнувшего к ним Ванимуя направил этих новобранцев вместе с полноправными «макаками» как раз на сельхозработы – сажать кой. Как пояснил хонец, ограничиться решили посадками только сладкого