Финно-угры и балты в эпоху средневековья - Валентин Васильевич Седов

К X–XIII вв. относятся еще восемь погребений женщин-литейщиц. Хронологически они распределяются следующим образом. К X в. относятся захоронения в могильниках Веселовском (погребение 20), Дубовском (погребение 36), «Черемисское кладбище» (погребение VI, VIII). XI–XII вв. датируются три погребения (11, 13, 24) Выжумского III могильника, а XII–XIII вв. — погребение 7 Починковского могильника. Известно только одно погребение литейщика XI в. (Веселовский могильник, погребение 2). В погребениях литейщиц найдены льячки, формочки для отливки мелких украшений, слитки свинца и сплава олова с медью, шилья.

14 льячек из марийских погребений X–XIII вв. однотипны; у них массивные прямоугольные ручки, овальный ковшичек со сливом слева. Такие же льячки найдены на Ижевском, Еманаевском, Сомовском II и других городищах. Тигли у мари сохраняли рюмкообразную форму с VI по X–XI вв.

Для эпохи женского ремесленного литья характерны локальные особенности форм льячек и тиглей. Они могут рассматриваться предположительно в качестве этнических признаков. Особенно долго своеобразная форма орудий литейного производства сохранялась у марийцев, в связи с чем можно полагать, что литейное дело здесь не обособилось окончательно от домашнего производства.

Виды последнего были многообразны. Это плетение и ткачество, обработка кожи и кости, дерева и бересты и, конечно, гончарство. Вплоть до XII в. исключительно марийцы пользовались посудой, изготовленной без помощи гончарного круга (табл. LV, 1, 2, 4-10). В глиняном тесте в качестве примесей встречался шамот, реже — дресва и песок. Посуда, по мнению Г.А. Архипова, обжигалась на костре. Цвет ее бурый, сероватый. В большинстве своем глиняные сосуды плоскодонные, но в районе Вятки выделывались и круглодонные. Орнамент очень редок (оттиски гребенчатого штампа, веревочки). Гончарная керамика единична. Это сосуд из Выжумского могильника (табл. LV, 3) и четыре горшка из погребений Починковского могильника, сделанные на ручном круге. В ряде погребений могильников мари встречены металлические котлы (табл. LV, 11–14).

В целом хозяйство марийцев носило натуральный характер, и ремесло оставалось деревенским. Однако торговые связи, как межобластные, так и международные, были достаточно оживленными.

В IX–X вв. были установлены тесные отношения с волжскими болгарами — основными покупателями местной пушнины. Инвентарь марийских могильников этого времени свидетельствует также об оживленных культурных и экономических отношениях с Прикамьем. Участие в восточной торговле документировано находками (хотя и немногочисленными) отдельных восточных монет и кладов на Пижме и Вятке (Марков А.К., 1910, с. 6, 7, № 32, 35, 36).

В Поветлужье восточные монеты и болгарские подражания им известны в семи погребениях. Они датируются X — началом XI в.

На левобережье Волги, в Дубовском могильнике, монеты обнаружены в 18 погребениях. В основном это саманидские дирхемы первой половины — середины X в. или подражавшие им брактеаты. Найдены также три дирхема болгарского чекана середины X в. и одна западноевропейская монета (графства Эвер) конца XI в. Большинство монет пробито, так как они служили подвесками. Западные связи в археологическом материале этого времени отражены слабо. Почти нет скандинавских вещей и мало славянских. Вероятно существование в X–XI вв. торгового пути по Ветлуге и Унже, благодаря чему осуществлялись связи с мерей и весью, но основным оставался Волжский путь.

Общественный строй марийцев можно охарактеризовать как военную демократию. С XII в. под влиянием контактов со славянами наблюдается развитие экономики и социальных отношений, начинается процесс феодализации.

Глава третья

Прикамские финны

Ныне к прикамской или пермской группе финно-угров принадлежат сформировавшиеся еще в эпоху средневековья коми-зыряне, коми-пермяки и удмурты. Пермскую этноязыковую общность большинство исследователей относят к раннему железному веку, когда обширные пространства Прикамья и восточной части Среднего Поволжья занимали племена ананьинской культуры (Смирнов А.П., 1952, с. 61–68; Збруева А.В., 1952, с. 205–215). К концу I тысячелетия н. э. на базе этой культуры оформляются такие культуры, как пьяноборская (чегандинская), гляденовская, осинская и караабызская. В начале средневековой поры складываются новые культуры — харино-ломоватовская, ванвиздинская и поломская, которые и послужили основой формирования в начале II тысячелетия н. э. коми-пермяков, коми-зырян и удмуртов.

Эта проблема широко обсуждалась на VI Международном конгрессе финно-угроведов, состоявшемся в г. Сыктывкаре в 1985 г.

Многие исследователи попытались подтвердить новыми материалами установившуюся точку зрения. По мнению Э.А. Савельевой, распад прапермской этноязыковой общности произошел в III–II вв. до н. э. в результате дифференциации ананьинской культурной общности на несколько археологических культур. Носители чегандинской и осинской культур приняли участие в этногенезе удмуртов, а гляденовская культура стала культурой пракоми. С коми-зырянами, по мнению этой исследовательницы, нужно связывать поселения и могильники вымской культуры (памятники перми вычегодской). Сформировалась же культура средневековых коми-зырян на основе ванвиздинской при участии прибалтийско-финского компонента (Савельева Э.А., 1985а; 1985б, с. 3–19).

Новая гипотеза была изложена в выступлении А.Х. Халикова. Начало финно-пермского языкового единства он относит к выделению из ананьинской культурной общности гляденовской культуры. Пермская этноязыковая общность существовала с III в. до н. э. по IX в. н. э. Сначала это были племена гляденовской культуры, потом носители ванвиздинской культуры. В IX–X вв. произошла дифференциация пермской общности на пракоми (вымская культура) и праудмуртов (лузско-вятские могильники X–XIV вв.). Эта точка зрения, как утверждает А.Х. Халиков, соответствует наблюдениям некоторых лингвистов об относительно позднем членении пермско-финского языка.

Дискуссия по этой проблематике показала, что в археологии имеется множество спорных и нерешенных вопросов, обусловленных прежде всего недостаточностью археологических материалов.

Начало исторического осмысления средневековых археологических древностей Прикамья положено было работами А.А. Спицына. В 1893 г. им было выпущено в свет первое сводное исследование, в котором получили освещение памятники Прикамья (Спицын А.А., 1893б). В 1902 г. средневековые материалы этого региона были систематизированы тем же исследователем (Спицын А.А., 1902). А.А. Спицын еще не располагал достаточным количеством фактических материалов, тем не менее, им были выделены ломоватовские древности и различные находки получили хронологическую классификацию.

20-30-е и первые послевоенные годы XX в. характеризуются широкими полевыми исследованиями, в результате которых выявлено и раскопано большое число городищ и могильников, давших новые материалы для более полного представления об истории Прикамья в эпоху средневековья. Наибольший вклад в прикамскую археологию внесли А.В. Шмидт, Н.А. Прокошев, М.В. Талицкий и А.П. Смирнов. Научная систематизация и историческое осмысление всех накопленных к началу 50-х годов XX в. археологических материалов принадлежит А.П. Смирнову