Праздник саранчи - Алексей Саморядов

— Насмерть, — сказала Анна, усмехнувшись. — Как Том и Джерри. И голос подвел, решила вашим делом заняться, менеджером буду. Нет у тебя чего-нибудь хорошего? Чтоб боец был хороший, пусть и неизвестный.

— Ой, хитришь баба. Ой, хитришь! Это же не спорт, не олимпиада, тут деньги нужны, страшные, а разориться за час можно! Дело богатых людей, сама знаешь. Даже если б у меня был боец, то денег не было бы выставить его, но даже и были б деньги, бойца нет. Костя, он пока лучший, вроде как профессор математики в этом деле. Злой, на том и стоит. Кого я знаю, те не будут с ним биться или продадут тебя, и не узнаешь. Суки, а не боксеры пошли, а я вот пью, так-то! — он разом выпил водку, подышал, отложив кусок хлеба. — Не связывайся ты с этим делом, мой совет тебе.

— Есть у меня деньги, на ставку хватит, — сказала Анна с тихой решимостью.

— Вот и побереги их. Да у них ставка до пятидесяти тысяч выросла! Мыслимое ли депо, такие деньги бросать, а за что?

— Значит, нет такого бойца, говоришь?

— В Москве нет.

— А где есть? — придвинулась Анна. — Я все равно не отступлюсь.

Николай вздохнул.

— В Крым езжай, есть там у меня один знакомец, — заговорил он снова. — Если согласится, то, может, что и выйдет.

— А ты говоришь, нету, — улыбнулась Анна.

— Я говорю, брось, вот что я говорю! Потому как друг тебе, и денег мне твоих жалко, не на улице нашла, вот что я говорю!

— Поеду я, — уже как бы себе, подводя итог, сказала Анна. — Вот еще скажи, если будет боец, ты возьмешься со мной это дело сделать? Тренером моим будешь?

— Не знаю. — Николай смотрел ей в глаза. — Думал, уж не увижу тебя, не придется… Там видно будет, пока еще нет кому и биться. Зацепило тебя, ну пиши адрес, — Николай, вздохнув, достал из пальто блокнот…

Самолет оторвался, от бетонной полосы и сразу, задрав нос, стал набирать высоту.

Анна, откинувшись в кресле, все так же в черных очках и платке, смотрела в иллюминатор. Улыбаясь, подошла стюардесса, держа в руках букет цветов.

— От нашего экипажа, — сказала она весело. — Приятного полета, Анна Алексеевна!

— Спасибо, — Анна взяла цветы и, легко вздохнув, снова отвернулась к окну.

Михаил, худой, крепкий мужчина пет тридцати пяти, с плоским, разбитым лицом, коротко стриженный, сгоревший на солнце до пепла, весь из мышц, скрученных в веревки, стоял посреди двора под чистым, без облака, небом. Дом, сложенный из грубых каменных блоков, с трех сторон окружали горы, с четвертой, вниз по склону тянулся виноградник. Внизу лежал город, за ним безбрежное море.

— Три года строил, — говорил Михаил, показывая Анне дом. — В горах рубил камень, в тачку и сюда. Поле от камня очистил, смотрите, земля — перина, пять гектар… Счас винограда еще мало, но года через два, тонны четыре, не меньше будет. Счас, так еще, но и вино немного жмем, и водку варим!

Во дворе, под деревом стоял стол под белой, скатертью. Жена Михаила носила из дома посуду, накрывала стол. Двое маленьких детей, мальчиков, внимательно смотрели на Анну, спрягавшись под крыльцо, о чем-то шепчась.

— Свиней имею, продолжал Михаил. — Пять штук. Боевые свиньи, а знаете, Анна Алексеевна, и не кормлю их, доски едят! Что доски, и на собак нападают, верите, сала ни грамма нет, чистое мясо! Овец держу десяток, в горах пасутся. Чего мне еще надо? Солнце есть, дом есть, жена — хохлушка, дура, сам подбирал, как соловей, дети — пацаны! Ничего более не желаю. А мужа вашего я бил, его бить можно. Он нахальный, но бить можно, тут все дело в терпении, в деликатности. Бил, бил… — повторил Михаил, опустив голову, уперев руки в бока. — Да теперь уж весь вышел, обабился. Куда я от хозяйства, добрый стал, — он усмехнулся. — Да идемте к столу. Держу вас тут, болтаю, счас обедать будем. Таких-то гостей и не придется, может, увидеть никогда.

Он подвел Анну к стопу, усадил, подвинув кресло:

— Скоро? — крикнул жене.

— Зовсим трохи, зараз! — ответила та по-украински.

— Значит, зря я прилетела не уговорить мне вас, — сказала Анна с сожалением.

— Выходит так, — сказал Михаил.

Его жена поставила на стол бутылку вина и бутылку водки. Стала накладывать в тарелки куски горячего обжаренного мяса.

— Вино домашнее, сам жал, водка тоже, — предложил Михаил.

— Давайте водки, — согласилась Анна — Больно у вас все хорошо. Так и живите. Что деньгами вас соблазняла, все это глупость, за ваш дом! — она чокнулась с Михаилом.

Они выпили. Жена Михаила стояла в стороне, что-то пекла на летней печке.

— Я уж не знаю, чем вам помочь, — Михаил грыз мясо.

— Ходил я тут в школу бокса, смотрел, так себе, средне. Для драки родиться нужно, любить надо это дело. Это, как с собаками, только собак вывести можно, специальную породу. А людей не разводят, какие есть, такие и есть. Тут азарт нужен, — рассуждал он. — Такое понимание, что и объяснить нельзя… Вот что, — он отодвинул тарелку. — Поедем в одно место, посмотрим, может, и выйдет что. — Он встал, задумавшись. — А ну, жена, собери-ка нам в дорогу, отъедем мы ненадолго.

Они ехали на машине через горы. Леса стояли тихие и рыжие, от огня и меди до желтого дешевого золота.

— Вот думаю, Анна Алексеевна, — говорил Михаил. — Дороги здесь хорошие, города, как игрушечки, а сколько здесь крови русской пролито, по всем этим дорогам. Я до тридцати лет и пяти книг не прочитал, не поверите, а сейчас пристрастился, заговариваюсь, размышляю, вредно, наверное?

— Да нет, ничего, — ответила Анна.

— Так вот, в Крым с России, как я подсчитывал, с двенадцатого века невольников гнали, чуть не каждый год, а при Орде и по четыре раза за год, знаете, и до ста тысяч уводили, аж до Петра Первого, это пятьсот лет получается. Это, как хочешь занижай, а не меньше пяти миллионов только живых невольников, а сколько гибло, а при набегах рубились! Тьма народу. Что ж теперь получается? Теперь Крым вроде и не Россия, — он помолчал, потом добавил мрачно. — Продали нас, что и говорить. Ну да ладно, Я пока еще жив, сыны подрастут, разберемся.

Горы остались позади, дорога шла в безлесых холмах, а за холмами начиналась степь.

— Везу вас к Азову морю, — заговорил снова Михаил.

— Есть там парень один, Сашкой зовут. Я у него рыбу иногда покупаю. Он с виду так себе, но хочу, чтоб вы посмотрели.

— Что ж, он боксер или кто? — спросила Анна с интересом.

— Да боксом, я думаю, он не занимался и дня, тут другое. Боец он, от природы, редкий. А технику ему и за месяц можно поставить, это ерунда, Я так думаю, дар у него невообразимый, А так — рыбачит он, осетра браконьерит, икру солит, да и то, когда нужда прижмет.

— Так что, он вообще не занимался боксом?

— Совсем. Да вы подождите, я бы вас и не повез, если б сам не разбирался. Я с двенадцати лет на ринге бьюсь. Так вот, а двух драках его видел, по пьяному делу, правда, ко скажу, сам спешил, я и на ринге такого не видел. Да и мы ж посмотреть едем, его, может, убили давно, я уж полгода не был там.

— Как это убили? — не поняла Анна.

— Да такой подлец, на двадцать километров в округе никакой драки на пропустит!

— Так он бандит, что ли?

— Ну, не бандит, конечно, а погорлопанить он первый. Не так парень неплохой.

Машина неслась по степи. Дорога впереди лежала ровная, как стрела.

На узком мысу, выступавшем в море, стоял дом, сложенный из ракушечника, крытый камышом. В доме никого не было, только пустые бутылки и мусор из рыбьей чешуи, окурков и прочей дряни. Пусто было и во дворе, заросшем бурьяном, и в сарае.

Михаил, за ним Анна, прошли за дом, спускаясь по тропинке, ведущей к морю, и остановились. Прямо перед ними, в копне прелой соломы, раскинув руки и ноги, ничком, словно обнимая копну, неподвижно лежал человек. На нем были только брезентовые, штаны, выгоревшие на солнце до белизны, его длинные, нестриженные давно, цвета соломы волосы шевелил легкий ветер.

— Этот? — с удивлением и ужасом спросила Анна.

Михаил усмехнулся:

— Ну пьян, с кем не бывает, — он присел на корточки. — Я вам как специалист говорю, смотрите, — он стал пальцем вопить по загоревшей до черноты спине, показывая. — Ни грамма жира. Все мышцы развиты, но не перекачены. У меня, посмотрите, — Михаил сжал руку. — Можно и в три раза накачаться, а толку не будет.

Он взял Александра за плечи и перевернул его на спину.

— Вот видите, грудь крепкая, живота вообще нет, — Михаил пальцем провел по выпиравшим ребрам.

— Худой какой-то, — Анна с сомнением и некоторым отвращением разглядывала неподвижное тело.

— Это не страшно, — успокоил ее Михаил.

— Не знаю, если б вы не занимались боксом, я бы не поверила. Он вас побьет?

— Счас вряд ли, а месяц его погонять, черт его знает, может, й побьет. Ну что, будить?

— Не знаю, подождите, — остановила его Анна.

— Ну, думайте. Я бы попробовал, аж сам загорелся! — Михаил замолчал.