Праздник саранчи - Алексей Саморядов

Он принес старые, разбитые борцовки, дал Александру. Осмотрел его со всех сторон, чуть улыбаясь.

— Ну, что делать умеешь? — спросил он снова.

— А чего надо? — Александр огляделся.

— Ну, одевай перчатки, посмотрим, — сказал Николай.

Они с Анной помогли перебинтовать Александру руки, натянули перчатки, зашнуровав их. Николай подтолкнул Александра к рингу, обернулся к парням, сидевшим на лавке.

— Ну-ка, Юра, давай на ринг. Разомнись вот с Александром, посмотрим.

Юра, крепкий, плотный парень, помахивая руками, подошел к рингу, пролез под канатами. Встал, разминая ноги.

— Мне что, драться с ним? — спросил Александр.

— Подерись, а чего, посмотрим, — просто сказал Николай. — Начинайте.

Юра встал в стойку, запрыгал перед Александром, опустив голову, прикрывая лицо перчатками. Александр стоял, немного растерянный. Он поднял перчатки к груди, вдруг резко и хлестко ударил в наскочившего противника. Удар его был такой силы, что пробил перчатки нападавшего и попал в лоб, отчего Юру подбросило, и он упал на спину, хотел вскочить, но упал снова и поднялся уже со второй попытки. Александр подошел к нему, намереваясь добить.

— Все, стоп! — закричал Николай Степанович. — Хватят, хватит!

Все в полной молчании смотрели на Александра.

— Волков, а ну давай ты! — позвал Николай еще одного боксера.

— У меня ж рука! — сказал Волков, испугавшись.

— Ну-ка, дайте я разомнусь, — подходя к рингу, сказал мужчина, уже матерый, зверского вида.

Он вылез на ринг, оглядел Александра и, не прыгая, двинулся к нему, чуть покачивая плечами. Вдруг его руки заработали, и Александр, едва отбиваясь от его ударов, отскочил к канатам. Мужчина хмыкнул, дернув головой, снова бросился в атаку. Он наносил удары грамотно, сериями, с таким неистовством, что Александр не успевал, уворачиваться и защищаться. Он пропустил несколько тяжелых ударов в корпус, в голову, но устоял, и, когда мужчина на секунду перестал бить, Александр бросился на него. Левой перчаткой он придерживал мужчину за плечо, а правой бил и бил его прямо в сдвоенные перчатки, которыми тот закрывал лицо, пробил их, попал в лицо и, словно взорвавшись, стал бить двумя руками. Мужчина ушел в сторону, тряся головой, но Александр вдруг молча бросился на него и, схватив за пояс, повалил на ринг, навалился сверху и стал бить его, лежачего, по голове. К нему подбежали со всех сторон, оттаскивая, но он, озверев, вырывался, пытаясь ударить противника ногой.

Николай Степанович беззвучно смеялся, Анна тоже улыбалась…

Они сидели друг напротив друга в его маленьком кабинете. Здесь было все просто и бедно — стол, четыре стула и вешалка.

— Ну ты и откопала себе варнака, — добродушно посмеивался Николай. — Ему нож, да на большую дорогу.

— Ты скажи, годится, нет? — спросила Анна серьезно.

— А ты как думаешь?

— Не знаю, наверное, годится, не знаю.

— Реакция у него, не у всякой собаки такая, да, — задумчиво сказал Николай. — И удар, конечно, царский. А что, давай попробуем, может, что и выйдет. Он вообще психически-то нормальный?

— А что? — насторожилась Анна. — Заметно что-то?

— Хорошо боль переносит. Не боится. Понимаешь, я в нем вообще страха не заметил, вот что главное. Ладно, зови его.

Анна толкнула входную дверь. В коридоре, уже переодетый, стоял Александр.

— Заходи, — сказала она.

Он вошел.

— Я буду тренером твоим, — сказал ему Николай Степанович. — Будешь приходить каждый день. Водку не пить, табак не курить, про баб забыть, временно. Дисциплина, режим и труд, понятно я объясняю?

— Я на работе, — ответил Александр. — Мне деньги платят. Хоть вешайте раз в неделю.

— Деньги любишь? — спросил Николай.

— Еще не знаю. Когда будут, скажу.

— Вот что, парень, скажу тебе так, способность к нашему делу у тебя есть, будешь работать, я тебя, чему знаю, научу. Глядишь, выйдет из тебя чего-нибудь стоящее…

— Ладно, пойдем мы, — сказала Анна. — Завтра его привезу. — Она пошла к двери.

— До свиданья, — вежливо сказал Александр и пошел за ней.

Анна прошла по квартире.

— Здесь спать, это твоя комната, — показала она Александру одну из комнат. — Здесь есть, — она указала на кухню. — Здесь, — она вошла в ванную, собрала свое белье. — Умываться. Ванна, чистое полотенце, бриться, зубная щетка.

— У меня свое есть, — сказал Александр.

— Чего, свое?

— Полотенце.

— Как тебе удобно. Вообще, спрашивай, если что, понятно?

Александр кивнул. Он прошел в свою комнату, прикрыл дверь. Огляделся внимательно. Ощупал мягкий кожаный дивен, понюхал новое постельное белье, лежавшее стопкой. Постоял в нерешительности.

Он поставил свой чемоданчик на стол, открыл его. Дослал маленькое грязное полотенце, несколько мятых рубашек, вылинявшие джинсы, три разных носка, ложку, пачку сахара, сало в тряпке, несколько сушеных камбал и дюжины две копченых бычков на нитке.

Одежду он повесил в шкаф, сало положил на подоконник, рыбу на нитке повесил на форточку.

Снимая брюки, он покосился на дверь. Запер ее, разделся до трусов и развалился на диване. Положив руки за голову, уставился в потолок.

Откуда-то из глубины квартиры до него донеслась музыка. Он встал, бесшумно подошел к двери, прислушался. Вдруг дверная ручка повернулась, дверь толкнули. Александр на цыпочках отскочил к дивану, быстро натянул трико.

— Эй, — Анна постучалась. — Ты чего там делаешь?

Он открыл дверь.

— Ты чего запираешься? — спросила Анна.

Она уже была в халате.

— Просто, — ответил он.

— Боишься что ли? — она заглянула в комнату.

— Я переодевался.

— Забыла сказать, ночью проснешься, есть захочешь, ешь, не стесняйся.

— Зачем ночью? — удивился он.

— Не знаю, — она пожала плечами. — У меня муж иногда ел.

— Понял, — кивнул он.

— А это что за дрянь? — кивнула Анна на окно.

— Где? А, это бычки, хотите?

— То-то я смотрю, воняет чем-то, — она постояла, не зная, что еще сказать. — Ладно, устраивайся, — и вышла.

Александр вернулся к дивану, сел. Поднявшись, подошел к окну. Постоял, глядя вниз, на улицу, полную машин, на горевшие огни реклам. Вдохнул в себя запах рыбы, улыбнулся.

Он выскользнул из комнаты. Бесшумно пересек зал, остановился, около двери, ведущей в комнату Анны, прислушался. Из комнаты доносились звуки музыки, играл магнитофон. Александр тихо приоткрыл дверь, чуть-чуть.

В комнате горел ночник. Анна лежала на кровати, под одеялом, спиной к нему. Александр снял с себя трико. Оставшись в одних трусах, бросил одежду на пол. Приоткрыв дверь пошире, он скользнул в комнату, бесшумно прокрался к кровати и стал залезать под одеяло.

Анна резко обернулась. Села.

— Ты чего? — изумленно спросила она.

— Ничего, ничего, — прошептал Александр, улыбаясь.

— Ты лежи. — Он тихо потянул одеяло к себе.

— А-а, оттарабанить меня пришел. — Она усмехнулась.

— Как? — не понял Александр.

— Так, давай отсюда! — Она встала, выключив музыку.

— Давай иди-иди! Марш, с моей постели! — прикрикнула она.

— А ты чего заходила ко мне? — вдруг обиделся Александр, вставая. — Сама звала, намекала!

— Я?! — Анна даже растерялась от возмущения.

Он вышел расстроенный. Прошел в свою комнату, заперся. Лег на диван, подложив стопку чистого белья под голову, и сразу заснул.

Анна присела на кровать. Сидела неподвижно, глядя в одну точку. Вздохнув, легла и погасила ночник.

Она проснулась среди ночи, непонятно от чего. Полежав немного, чувствуя, что не заснет, встала, накинула халат. Прошла на кухню, включив свет, выпила стакан воды. Постояла, прислушиваясь к часам.

Приоткрыв дверь, она заглянула в комнату Александра. Тот спал на полу, на ковре, сложив руки под головой, как собака. Анна накрыла его одеялом, улыбнулась.

Вернувшись в спальню, она попробовала почитать, но вскоре отложила книгу. Включив радио, поискала какую-нибудь музыку и вдруг замерла, услышав свой голос… Она закрыла глаза…

Анна стояла в студии, в наушниках и пела. За стеклом сидели звукооператоры и ее продюсер. За ними стоял Костя. Анна пела, чуть улыбаясь, прислушиваясь к своему голосу…

Александр отрабатывал удары, молотя грушу… Он подтягивался на турнике… Отжимался на руках от пола…

— Ну не могу я целыми днями по груше лупить! — говорил он. — Чего он мне драться не дает? Я от этой груши тупею. Веришь, нет, иногда бью и сплю.

Они сидели с Анной на заднем сиденье машины.

— Ты слушайся его, — пo-доброму сказала Анна — Знаешь, сколько он народу в люди вывел.

Машина неслась по улице…

Александр качал пресс… Приседал, взвалив на плечи здоровенного парня… Снова бил и бил по груше… Голос ее все пел…

— Слушай, — Александр замялся. — Ты мне тут покупаешь, кормишь. Ты мне дай, если можно, аванс, или взаймы, я сам буду платить, да и купить тут хочу одну вещь.