Праздник саранчи - Алексей Саморядов

— Ну, думайте. Я бы попробовал, аж сам загорелся! — Михаил замолчал.

Анна прошла несколько шагов, остановилась у плетеной изгороди, глядя в море. Михаил осмотрел стены дома, попробовал их на прочность.

Александр вдруг пробудился, сел, глядя то на Анну, то на Михаила.

— Рыбы нет, икры нет, — еле выговорил он. — Послезавтра приходите, — он снова лег на живет и замер.

Михаил подошел к Анне.

— Тут мелко, километров на десять по шею идти можно, — заговорил он тихо. — А за осетром они дальше ходят. Но там их рыбнадзор стережет, и днем, и ночью. Как лодку или баркас заметят, чуть не топят. За осетре подстрелить могут, их право. Вот, подлец этот, — Михаил указал на Александра, — да еще тут один мужик, выбирают ночь потемней, да чтоб шторм, чтоб волна была, отплывают на лодке километров за десять, на веслах, чтоб без шума. Потом Сашка снасти берет и еще километров пять вплавь, а то и десять. Ставит перемет и так же вплавь назад, к лодке. На следующую ночь снова на веслах, до конца отмели, и он снова плывет, один, с ножом. Находит перемет. Добывает осетра, если еще попался, вспарывает там же в море ему живот, икру в мешок и плывет обратно, а иногда и всю рыбину притаскивает. Вы азовских осетров видали когда-нибудь целиком?

— Этого не может быть, — сказала Анна.

Михаил пожал плечами.

— Как же он определяет, куда плыть, ночью?

— Не знаю, — сказал Михаил. — А только и рыбу, и икру у него покупал, не раз.

— Будите, — сказала она, вздохнув. — Посмотрим.

Михаил ушел за дом. Вернулся с полным ведром воды.

Молча, окатил Александра. Принес еще ведро, окатил снова.

Александр зашевелился, промычал что-то. Михаил за плечи усадил его, тряпкой отер ему шелуху с лица.

— Давно пьешь? — спросил он.

— Давно, — Александр закрыл глаза.

— Сколько дней, два, три, неделю?

— Иди к черту, — Александр отмахнулся и попробовал лечь.

Михаил встал и окатил его из ведра еще раз. Тот снова очнулся. Сел, улыбаясь.

— Драться будешь? — спросил его Михаил.

— Буду, — Александр попробовал встать.

Михаил усадил его на копну:

— Ну, вот как с тобой говорить? Вот это, кто? — он указал на Анну.

Александр мутно посмотрел на нее.

— Верка Снегирева, кажись, — сказал он.

Михаил поднял его за плечи, поставил на ноги. Придерживая, подтолкнул к морю.

— Давай, давай, проплывись. Поговорить нужно серьезно.

Александр оттолкнул его и, шатаясь, как раненый, пошел к море.

— Он же утонет, такой, — сказала Анна, глядя ему вслед.

— Не утонет, — улыбнулся Михаил.

Сашка упал. Снова встал, побрел по отмели, заходя в море, и когда вода дошла ему до пояса, поплыл. Голова его болталась среди волн, но он плыл и плыл в море и вскоре пропал.

— Ну идемте, — сказал Михаил, поворачиваясь к дому. — Теперь обождать надо, пока в себя придет.

Александр, кое-как причесанный, в старом дешевом костюме, в рубашке, застегнутой на все пуговицы, сидел на заднем сиденье смирный, бледный, мучимый похмельем. Машина неслась по горной дороге. Михаил, сидевший за рулем, изредка поглядывал на Александра в зеркало, посмеивался. Анна задумчиво смотрела на горы…

Открыв дверцу машины, он помог Александру выбраться, вынул его чемоданчик.

— Дурака из себя не изображай, — сказал он тихо на прощанье. — Будь поскромней. Водку не пей, Анну Алексеевну слушайся. Может, и толк из тебя выйдет. И славу сыщешь, и денег заработаешь тьму. А дурить будешь, дадут тебе коленкой под самый копчик. Вот, значит, как.

— Плохо мне, Миша, — тихо ответил Александр. — Все тело трусится, и денег никаких не надо, пива надо. Не бросай меня, Миша.

Михаил махнул рукой, сел в машину и уехал. Александр подошел к Анне. Поставив чемоданчик рядом с ней, сел на него, обняв руками колени, уткнулся в них головой.

Анна молча смотрела на него, на проходивших мимо людей. Она постучала пальцем по голове Александра.

— ЭЙ, ты чего? — позвала она.

Александр поднял голову, встал.

— Пойдем, — сказала она и пошла в здание аэропорта.

Александр, вздохнув, взял чемоданчик, пошел за ней.

Анна завела его в парикмахерскую, подтолкнула к креслу.

— Сделайте с ним что-нибудь, чтоб его в самолет пустили! — сказала она парикмахеру. — И ногти ему подстригите.

Она прошлась вдоль магазинов, осматривая одежду. Выбрала, на глаз, пиджачную пару, рубашку, ботинки, галстук, трусы, носки, расческу, плащ…

Он вышел из парикмахерской, побритый, с зачесанными назад волосами.

— Иди-ка, переоденься! — Анна протянула ему пакеты с одеждой.

Александр, еще в обморочном состоянии, покорно взял пакеты и пошел в туалет.

Анна стояла у окна, глядя на площадь перед зданием аэровокзала. Александр вышел в костюме, совершенно неузнаваемый. В руках он держал старую одежду.

Анна, улыбнувшись, оглядела его с ног до головы. Отобрав старую одежду, бросила в урну. Перевязала правильно галстук. Снова оглядела.

Он стоял, молча, равнодушный и подавленный.

— Что, плохо? — спросила его Анна.

— Да нет, ничего, — тихо ответил он.

Она, молча, прошла в бар, он следом.

— Чего тебе лучше? — спросила Анна. — Пива, водки, вина?

— Водки получше будет, если грамм двести, — сказал он. — И запить.

— Двести грамм водки, пепси и мяса дайте горячего! — сказала Анна женщине за стойкой.

Та поставила на стойку стакан с водкой. Александр хотел выпить, но не смог. Рука его дрожала.

— Вы не смотрите, пожалуйста, — попросил робко он.

Анна, усмехнувшись, отвернулась. Александр выпил полстакана, давясь. Передохнул секунду, допил до конца. Его передернуло страшно, чуть было не вырвало, но он, схватившись рукой за горло, удержался. Закрыв глаза, он глотнул пепси.

— Я на воздух выйду, можно? — спросил он Анну.

— Поешь, — сказала она.

— Еще не могу.

Он вышел из бара. Анна видела, как он тихим шагом прошел площадь. Пошел обратно, но уже бодрее. Постоял у мангала с шашлыком, что-то сказал мужику в такси. Долго смотрел вслед прошедшей девушке. Закурив, пошел в бар, уже улыбаясь.

— Лучше! — с порога сказал он громко. — Не совсем, но лучше, вроде отпускает.

Он съел кусок мяса.

— Еще, чуть-чуть, — попросил он Анну.

— Бери.

Он взял еще стакан. Вылил и сразу запил целой бутылкой пепси-колы.

— В Москву еду, — вдруг заговорил он с барменшей. — На доктора учиться!

— Ты? — сказала тетка весело. — А у меня чего-то грудь спирает. Томлюсь как-то.

— Иди поближе! — махнул ей ладонью Александр.

Та чуть подалась к нему, но не подошла. Александр, перегнувшись через стойку, поймал ее за руку, подтащил к себе. Барменша заверещала, смеясь и ругаясь, Александр пытался облапать ее, но его осекла Анна.

— Пьян? — строго спросила она.

Александр тут же отпустил барменшу.

— Нет, я так, — смущенно сказал он.

— Идем на посадку! — Айна подтолкнула его к двери.

В самолете Александр, уже совсем пьяный, спал, уронив голову, заваливаясь на передние кресла. Анна, за плечо, возвращала его на место, но он снова заваливался.

Вдруг, очнувшись, он ошалело огляделся. Увидев Анну, он засмеялся и вдруг запел что-то, коверкая и не выговаривая слова, на весь салон, с какой-то подлой интонацией, ухая по-монгольски после каждой фразы.

Анна ударила его локтем в бок, но он только пьяно засмеялся, продолжая петь.

— Тихо! — вдруг прикрикнула на него Анна. — Сейчас ссажу!

Он вдруг опомнился. Погрозил ей пальцем и уснул снова, положив голову ей на плечо. Она, за ухо, с омерзением, отодвинула его к иллюминатору, за которым, внизу, плыли облака.

Проснувшись утром, Анна долго лежала, глядя в потолок. Вдруг, словно опомнившись, она быстро встала, надела халат и вышла в зал.

Александр сидел на диване, в костюме, листал журнал. Увидев Анну, он встал. Айна, прислонившись к косяку, смотрела на него. Потом улыбнулась.

— Есть хочешь? — спросила она.

— Я бы чаю выпил, — просто сказал он.

Они сидели за столом, завтракали молча. Александр прихлебывал чай, робко брал с тарелок колбасу, сыр, поглядывая на Анну. Она невнимательно слушала новости, которые передавали по телевизору. Потом встала, сходила в комнату, принесла сверток.

— Для тренировок, — протянула она сверток Александру.

На лавке, у стены, в маленьком спортивном зале сидели боксеры, в форме, в перчатках. Около ринга о чем-то тихо переговаривались Николай Степанович и Анна.

Из раздевалки показался немного смущенный Александр. Он был в спортивном костюме, босиком. Николай Степанович подозвал его:

— А что ж обувки никакой нет? — спросил он.

— Не знаю, ответил тот.

— Забыла, — махнула Анна рукой.

— Ты раздевайся до трусов, — сказал Николай Степанович Александру. — Майку оставь. А обувку мы тебе найдем.