Современный грузинский рассказ - Нодар Владимирович Думбадзе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Толисквами торопилась, здесь каждая тропинка, каждый уголок были ей знакомы, и, словно рысь, пробиралась она через овраг, продираясь сквозь кустарники и колючки.
Она вышла к прибрежной роще. Все свое детство она бегала здесь за козами, в соседних деревнях все знали дочку козопаса Джургу — Толисквами.
В этих краях Джургу славился как хороший пастух, пас он большое стадо коз. Маленькая Толисквами помогала отцу и братьям ухаживать за козами, но когда ей исполнилось двенадцать лет, отец не взял ее на пастбище: «Ты уже не ребенок, пасти коз дело не женское, помоги матери по хозяйству!» С тех пор Толисквами только один раз была здесь вместе с Бочией… После этого она из дому не выходила, свою печаль и горе закутала в траур и до рождения маленького Бондо радость к сердцу не допускала. Почему-то в эту ночь вспомнила она о старых друзьях и рванулась к ним в порыве отчаяния — стремительно бежала к чистому полю, к звонким ручейкам, к деревьям, к кустарникам и к Чертову лесу, как будто они могли исцелить убитое сердце, вернуть ей счастливые дни детства.
Как настоящий друг встретил ее повеявший из лесу ветерок, ласково прикоснулся ко лбу, обнял за шею, погладил по волосам. На поле Толисквами заметила одно темнеющее пятно, и хотя вокруг и было темно, хоть глаз выколи, но это место все равно выделялось своей чернотой — там стоял старый дуб. Толисквами узнала Козью рощу, здесь под дубом тек прозрачный родник, чуть подальше начиналось наилучшее пастбище для коз — небольшие холмы, покрытые кустарниками, за холмами проступал Чертов лес.
Она остановилась у дуба, ногой нащупала место, чтобы сесть. Крепко прижала к груди тело ребенка и села прямо на землю. Под дубом было сухо, сюда не проникала роса. Как только Толисквами присела, сразу открыла ребенку лицо и начала, как безумная, целовать и ласкать его; все крепче прижимая сына к груди, она всхлипывала и заливалась слезами.
Из леса доносился вой шакалов, который становился все ближе и явственней. Толисквами казалось, что шакалы выходят из леса. Вот уже совсем рядом раздался шакалий плач. Толисквами испуганно оглянулась и начала баюкать ребенка, словно боясь, что шакал его разбудит.
Сисатура мурсиа… Бондо бошис лурсиа[22].Она начала негромко, как будто укачивала живого младенца:
Мальчик Бондо прижимается к груди Своей матери.Она пела все громче и громче, вплетая в мелодию всю боль своего сердца.
Толисквами не знала, что поет новую песню, она где-то слышала эту мелодию, может, мать пела ей похожую на эту колыбельную. Песня лилась из глубины сердца, и слова рождались там же…
Спи, спи, сынок. Спи, мой дорогой. В люльке бутон розы У меня расцвел…Вой шакалов прекратился. В роще воцарилась гробовая тишина, словно каждое дерево и каждый куст прислушивались к пению Толисквами.
Сняла я с него одеяло и взглянула на него я, — стал он похож на луну и солнце, мой дорогой мальчик.Рыдания душили Толисквами. Она прервала свою песню и снова принялась осыпать поцелуями личико ребенка. Она представила его лежащим в колыбели, действительно похожим на луну и солнце, и, вздохнув, продолжала:
Небом рожден ты, Солнце и луна растили тебя, Вырастет мой сыночек — Расцветет бутон розы.Слезы ручьями стекали по ее щекам, соединялись у подбородка и капали на тельце ребенка.
Вот шакал идет, Мальчик Бондо спит. Мальчик Бондо Прижимается к груди своей матери.Где-то рядом прошмыгнул шакал… Толисквами испугалась, но тень быстро скрылась в темноте, так же быстро заглох и шорох в кустах.
Ночь незаметно растаяла, вначале на небе замерцала утренняя звезда, затем из села донеслось кукареканье петухов, на востоке едва заметно посветлело небо, солнце бросило свои первые лучи, шакалы умолкли, и с полей взлетел жаворонок, радостным пением известил поля и луга о наступлении утра.
— Рассвело, — встревоженно пробормотала Толисквами и привстала, — здесь меня могут увидеть, — испуганно посмотрела она на село и, оглядываясь то и дело, пошла к лесу.
