Синдзи-кун и парадокс Абилина - Виталий Хонихоев

— Дура. — говорит он ей ласково: — вот говорила я тебе — уезжай вместе с остальными. Почему осталась?

— Но, Хикэру-доно! — отвечает Чиеко, нимало не удивляясь, что с ней говорит один из штурмовиков: — как я могла оставить вас одной наедине с вами самими! Вы же вечно ссорится начинаете!

— Да вот ничего подобного… — возражает одна их Хикэру, стягивая с лица маску и снимая шлем: — когда это я сама с собой ссорилась.

— Все время. — говорит другая, осматривая свое новое тело, сгибая и разгибая руку и слегка приседая: — все время. На Совете как собачимся, не помнишь?

— Совет дело другое. — возражает Хикэру, снявшая шлем и маску: — Совет — это как раз место для дискуссий и споров. А в обычной жизни…

— Следует признать, что мелкая права … — говорит еще одна Хикэру: — кстати у этого тела — артрит. Не могли здорового штурмовика нанять? Теперь лечиться придется.

— В чем это мелкая права? В том что она снова меня не послушалась? — ворчит Хикэру: — могла бы уже в безопасном месте сидеть.

— Прекратите ссориться сама с собой, Хикэру-доно! — встревает Чиеко: — вы же на одной стороне.

— Да, у нас одна общая цель, сестры. — говорит третья Хикэру: — что вы как дети в самом деле.

— Ой, на себя посмотри! — взъелась та, что со снятым шлемом: — увидела ссору и решила показать себя выше этого? Я-то тебя насквозь вижу!

— Я и сама себя знаю, нечего мне указывать! Только две минуты как в новом теле и уже начинаешь себя от меня отделять!

— Вот кто бы говорил! — несмотря на ругань они действуют слажено — проверяют оружие, привыкают к движениям в новом теле, просматривают воспоминания. Да, новое тело — это каждый раз воспоминания прежнего владельца тела, это измененный баланс гормонов, потому вселенные в мужские тела личности Хикэру как правило более агрессивны и прямолинейны, в то время, как Хикэру — женщины — более склонны к интригам и компромиссам. Потому одинаковой Хикэру среди всех них вы не найдете, строго говоря каждая их них уже не оригинальная Митсуи Хикэру-доно, а сплав воспоминаний и личностей как всех предыдущих, так и владельца нынешнего тела. И его здоровья, истории болезней, привычек и привязанностей, а самое главное — гормонального баланса. Потому Хикэру терпеть не могла находится рядом со своими же личностями, это было как смотреть в кривое зеркало — вроде и узнаешь себя, но в таком искаженном виде, что с души воротит.

— Вот если бы Хикэру-доно была бы более приятной женщиной в общении… — предполагает Чиеко, подбирая с земли пистолет-пулемет «Хеклер энд Кох» и звонко щелкая затвором: — тогда… Ай!

— Думай о том, что говоришь, ребенок. — ворчит одна из Хикэру в теле штурмовика, отвесив молодой дурочке подзатыльник: — думай о том, что говоришь…

Хикэру, которая осваивается в теле Брэда только кивает. Иногда она думает что было бы, если бы ей самой было бы приятно общаться с самой собой. Если бы ее не воротило с души от самой себя. Если они могли полюбить себя сами и не надоедать друг другу. И каждый раз ответ был одним и тем же — тогда человечеству настал бы конец. В течение года, плюс минус месяц. Потому что через год (плюс минус месяц) на земле не осталось бы людей, которые были бы не Хикэру. Остановились бы войны и вражда, воцарилось бы на планете вечное благоденствие и взаимопонимание — если бы она сама себе нравилась. Или она бы получала удовольствие от общения сама с собой. Вот только она даже сейчас сама с собой ссорилась — чего стоят заседания Совета Пяти, который с этого вечера будет уже Советом… сколько их уже? Плюс трое? Советом Восьми?

— А вы что тут делаете? — в дверном проеме появляется молодой мастер Кунгди, наследник клана Джингудзи, во всей его славе — с веером Пяти триграмм в левой руке.

— Тоц! — выдыхает кто-то из Хикэру. Совет Девяти, думает Хикэру-Брэд, а ведь еще и восьми часов вечера нет. Сколько Хикэру будет в Японии к двенадцати? Завтра? Послезавтра? Печати сорваны и враги скоро поймут почему нельзя делать из Митсуи своих врагов.

— Неплохо. — говорит бывший наследник Кунгди, подпрыгивая на месте и проверяя как гнутся его руки и ноги: — хорошее тело. Да еще и наследник клана. Кстати, я теперь знаю, кто подставил нас в прошлом году на торгах в Гонконге.

— Чертовы Джингудзи… — ворчит Хикэру: — надеюсь под твоим началом они станут вести себя лучше.

— И у него способность интересная… — Хикэру в теле наследника поворачивает веер Пяти триграмм и разносит к чертям потолок — едва взмахнув им.

— Тьфу! — откашливается Хикэру: — прекрати, дура. У нас нет времени на развлечения, потом наиграешься. Возьми гормоны под контроль!

— Пф. Тебе просто завидно. — говорит Хикэру-наследник, но прекращает баловаться с веером: — я теперь знаю, где находится глава их клана. И кто вообще запустил всю эту историю. Это Инквизиция.

— Ну что же… — прищуривается Митсуи Хикэру, Вечно Молодая Луна в теле наемника по имени Брэд: — по крайней мере мы знаем, кто будет умирать в мучениях и лужах собственной мочи. Чиеко!

— Да, Хикэру-доно!

— Похорони мое тело, оно лежит в кабинете. На остальные тела плюнь. И свяжись с этой несносной блондинкой и Всадницами Сумераги. Нам есть о чем поговорить.

— Как скажете Хикэру-доно. Мне будет не хватать вашего тела, вы были очень красивы в нем. — немного грустно говорит обычно жизнерадостная Чиеко. Хикэру вздыхает и притягивает ее к себе.

— Не переживай. — говорит она: — твоя бабушка все еще здесь. Я люблю тебя.

— Спасибо, Хикэру-доно. — говорит Чиеко: — только я пока еще не привыкла к вашим новым телам, а это тело не только мужское, но и …