Синдзи-кун и парадокс Абилина - Виталий Хонихоев

— Значит все сразу. — хмыкает девушка и машет бармену рукой, прося добавить. На столе появляется новый бокал и еще один тумблер с виски. Горо смотрит на тарелку с солеными орешками и не возражает ни против выпивки, ни против девушки за своим столом. Какая разница что именно принесет тебе вечер пятницы? Все равно утром субботы ни от выпивки ни от девушки не останется ничего, даже воспоминаний. Все, что остается от вечера пятницы — это головная боль и странное, щемящее чувство в груди — тоска по настоящей жизни.

— Кика. — протягивает узкую ладошку девушка. Горо осторожно берет ее в свою руку, настолько она меньше его руки, что немного страшновато раздавить.

— Горо. — говорит он.

— Значит ты сидишь тут вечером в пятницу потому что тебя не ценят на работе. — говорит Кика и отпивает из бокала: — что же, думаю что у нас одинаковые проблемы, Горо-сан.

— Ну… — Горо прокрутил в голове события последних месяцев, недель и дней, вспомнил как чертова Инквизиция выкинула его из его же собственного кабинета, как ему во второй раз отказали в повышении, как из Токийского офиса снова пришел циркуляр о необходимости «усилить контроль» и «повысить показатели».

— Вот-вот. — вздыхает Кика и одним движением опрокидывает в себя бокал. Ставит пустой бокал на стол и машет рукой бармену. Бармен молча оставляет на столе бутылку и новый бокал. Горо наливает вина своей собеседнице — тоже молча. Кика щелкает зажигалкой, но не закуривает, а просто завороженно смотрит на пламя.

— И меня тоже не ценят. — говорит она: — а ведь я могу… могу. Но старый всегда носился с Акирой, как с писаной торбой. Акира — то, Акира — се. Вундеркинд, лучшая в своем выпуске, окончила Тодай, какого хера ты приперлась в Сейтеки?! Жила бы в своем Токио, работала на ублюдские корпорации! Но, нет, она приехала домой, к папочке… а знаешь, почему? Знаешь почему она не осталась в Токио, а приехала назад?

— … — Горо покачал головой. Он не знал о ком идет речь и уж тем более не знал, почему эта мифическая «она» вернулась из Токио. И не собирался вставать на пути персональной драмы. Каждому надо высказаться.

— Да потому, что в Токио она была просто одна из многих. Потому что там она не самая лучшая, потому что там полно таких вот — вундеркиндов, альфа-альфа-браво, потому что так выпускников Тодай с magna cum laude — на каждом углу коридора корпоративных башен — пучок. По пять тысяч иен оптом. Потому что там надо грызться и драться за свое место под солнцем, потому что это будет трудно! — распалилась Кика, стукнув кулаком по столу.

— Хм. — вставил в разговор Горо и поднял свой тумблер с янтарной жидкостью Односолодовое, дешевое виски, конечно же не американское. Сделано здесь, в Японии. Японское виски? Это как американское сакэ. Наверняка сейчас где-нибудь в Северной Америке, где-нибудь в сраном Милуоки в таком же баре сидит его коллега из американской полиции и заливает горе. Но уж точно не американским сакэ. Гадость какая.

— Она просто испугалась трудностей. — поднимает палец уже заметно подвыпившая Кика: — поджала свой хвост и вернулась к папочке под крылышко. А он, на секундочку, ей вообще никто! И у них даже секса никогда не было, я спрашивала! Он просто о ней позаботился, приютил, дал все, деньги, связи, влияние, работу. Думаешь, она когда-нибудь ходила по улицам, выполняя волю старших? Собирала деньги с киосков? Никогда! Другим пришлось пройти путь с самого низа, выгрызая путь зубами! — ее глаза сфокусировались на Горо и она икнула: — зубами! Вы все говнюки гражданские, вам не понять. Я патрулировала улицы и бегала за пивом для старших. Я видела грязь и кровь этого города.

На этом месте Горо кивнул. Он — понимал. Он тоже начинал с самого низа и то, о чем говорила эта молоденькая вакагасира, ныне ставшая санро-кай самого оябуна. Советник оябуна, горько думает он, даже в гокудо карьера идет быстрей, хотя эта девушка и жалуется на то, что ее не ценят, но ей сколько… двадцать пять? Тридцать? А она фактически уже достигла потолка своей карьеры, выше только возглавить местное гокудо, а она этого никогда не сможет сделать, потому что она — не семья. А кто такая Акира, про которую она говорит? Неужели — та самая Акира? Огненная Сестра и Всадница Сумераги?

— А ей все сразу на блюдечке… она сразу советником стала. — говорит Кика: — чертова Зажигалка. — она снова щелкает зажигалкой и завороженно смотрит на огонь.

— Обычно говорят, что маги огня и маги воды дружат между собой как кошка с собакой. — продолжает она, глядя как пляшет пламя в ее руке: — и что между нами природная неприязнь, но это чушь. С самого начала я воспринимала Акиру-сан как старшую сестру! Я выполняла все, что она требовала, я делала все! Я даже фотографии с ней хранила… — Кика отпустила зажигалку и огонь погас. Горо посмотрел на нее. Она плачет?

— А вы, Горо-сан — поворачивается она к нему, и он не видит мокрых дорожек от слез на ее щеках, только глаза красные, но это может быть и от выпивки или от табачного дыма, висящего в воздухе: — что бы вы сделали, если бы вас — предали? Если бы кто-то из ваших просто продал всех вас ради карьеры? Чтобы просто быть на стороне более сильных, более перспективных, более молодых?! Как она могла?!

— … — молчит Горо. Говорить тут не о чем.

— Отделалась одним пальцем. — шипит Кика: — плюнула нам всем в душу, растоптала семью, а старик только утерся. Акира, видите ли, сама может выбирать. Почему? Потому что она — Акира. Золотая девочка. Тьфу.

— Хм. — теперь Горо уверен, что речь идет о той самой Акире. Нисимура Акира, Огненная Сестра, пирокинетик уже категории тройная альфа, практически на пороге признания уровня опасности эс минус. Та, кто ушла из гокудо к Сумераги-тайчо.

— Слышал я, что она не по своей воле это сделала. — говорит Горо и отпивает свой виски: — что старик сам и подсуропил ей эту работенку как двойному агенту. А потом…

— Ой, да что ты в своем