Нуониэль. Часть первая - Алексей Николаевич Мутовкин

глядеть на тихий луг и серые облака. Неизвестно, думал ли он о луге или его мысли унеслись к молодой жене Всенеже, которую он не видел уже очень давно и за которую готов мстить до конца жизни.

– Ты видел Унди! Где она? Где? – молящим голосом вопрошал Мот у Ейко.

Ломпатри строго посмотрел на Мота, но ничего не сказал по поводу того, что крестьянин покинул свой наблюдательный пост.

– Я не знаю имён, – ответил слуга. – Но когда уважаемый жрец Наимир сказал вам, что их отвели в форт… Это не так. Я сам слышал, как человек в белом одеянии говорил Наимиру перед уходом, что отведёт детей к штольням.

– Постой, постой, – перебил его Вандегриф. – Что за человек в белых одеждах?

– Это главарь той шайки, что привела детей.

– И он с отрядом ушёл к штольням? – переспросил Вандегриф.

– Верно, господин, – отвечал Ейко, радуясь, что рассказывает что-то, чего не знали эти удивительные для него люди с рыцарскими амулетами. – А когда господин Ломпатри спросил о детях, уважаемый жрец Наимир сказал, что их отправили в форт.

Когда Ейко замолчал, никто не решился что-либо сказать. Вандегриф, не понимая, что же за игру затеял жрец Наимир, смотрел на Ломпатри в поисках ответа. Закич чесал затылок и пытался думать. Навой и Мот тихо между собой прикидывали, где могут быть эти штольни и сколько до них дней пути.

– Я так понял, ты голубей любишь, – заговорил, наконец, Ломпатри.

Ейко улыбнулся и кивнул в ответ рыцарю.

– Я сжёг всех твоих голубей, – спокойным тоном сказал Ломпатри.

Беглый жречий слуга резко изменился в лице. У него даже не возникло сомнений в правдивости слов рыцаря, и поэтому он немало удивился этой новости. Паренёк с минуту стоял, открыв рот, и соображал, что значат для него голуби и что значит для него этот рыцарь, который убил любимых птиц. Он простоял бы и дольше, но тут подскочил Молнезар.

– Там голубь, я заметил! – выпалил крестьянин, тяжело дыша.

– К форту? – спросил Ломпатри. Молнезар кивнул.

– Я поймаю! – закричал Ейко и бросился к лугу. – Я умею! Я покажу!

Ломпатри даже не успел крикнуть «стой!», как Ейко уже выбежал из-под сени берёз. Вандегриф и остальные бросились вдогонку, чтобы не дать этому глупцу выбежать на открытый луг и подвергнуть всех опасности быть замеченными. Но прыткий и скорый Ейко в два шага оказался на лугу и уже весело прыгал через высокую, мокрую, приунылую, осеннюю траву. Остальные же остановились за деревьями, не решаясь кинуться за безумцем. Ейко остановился и глянул на небо. Там, далеко впереди, виднелась чёрная точка – почтовый голубь. Как Молнезар сумел его разглядеть – загадка. Но с того момента, как молодой крестьянин увидел посланника, до того, как Ейко глянул вверх, голубь пролетел уже пол-луга, так что теперь жречий слуга смотрел вслед улетающей птице. На удивление крестьян, рыцарей, Воськи и Закича, как только этот паренёк поднял вверх руку, маленькая точка в небе перестала удаляться, а стала подскакивать и кувыркаться на месте. В следующее мгновение она начала увеличиваться: голубь летел прямо к пареньку, стоявшему посреди поля, на виду у всех. Но если все в эти мгновения думали о том, что парня может заметить кто угодно, то Ломпатри смотрел перед собой и видел совершенно не то, что остальные. Он снова оказался у себя дома, в провинции Айну. Он смотрел на луг, где точно так же с поднятой рукою стояла его почившая жена, а ей на запястье с небес опускался охотничий ястреб. Ни Воська, который знал своего господина всю жизнь, ни Закич, научившийся за долгие месяцы улавливать смену настроения рыцаря, не увидели этого. Эта картина явилась одному лишь Ломпатри. Поэтому, когда Ейко подбежал с птицей к остальным, Ломпатри ничего не сказал. Вандегриф вцепился в грудки бедному слуге и чуть не повалил его на землю. Навой хотел ударить парня, но голубь, которого тот прижимал к груди, спас Ейко от справедливой расправы. Солдат побоялся задеть хрупкую птицу. К тому же, все ждали, что Ломпатри сам душу вытрясет из этого лихача, но командир неподвижно стоял у берёзы и смотрел вдаль.

– Послание! – приказал Вандегриф, вытянув вперёд ладонь.

Ейко стал снимать с лапки свёрток.

– Вы башню спалили? – обратился Вандегриф к Молнезару и Елене, которые с любопытством ожидали чтения письма. Услышав вопрос, они опустили глаза и словно воды в рот набрали.

– Ну, хорошо! – мягко сказал Вандегриф и похлопал Молнезара по плечу. – Молодец, что не смолчал про голубя. Это может быть важно.

Черноволосый рыцарь взял маленький свёрток из рук Ейко и аккуратно развернул его. Вчитываясь в мелкий, неразборчивый почерк, он произнёс:

– Последнее письмо – ложь: Гвадемальда не видать. Единорог идёт в форт. При нём рыцарь и чернь.

Глянув на Ломпатри, Вандегриф нашёл его в том же состоянии, в котором рыцарь пребывал и до чтения записки. Владыка провинции Айну неподвижно стоял и глядел вдаль на пустой луг уже подёрнутый едва-заметными сумерками.

– Скоро стемнеет, и можно будет выступать, – сказал Закич, глядя вверх на небо, сквозь голые ветви берёз.

– Куда теперь выступать? – спросил Мот. – Откуда мы знаем, кому можно доверять? Этому парнишке, или тому, что говорил жрец?

– Уважаемый жрец сказал неправду! – продолжал настаивать на своём Ейко.

Крепким подзатыльником Вандегриф осёк юнца: рыцарю уже опостыло, что тот беспрерывно твердит о лжи Наимира. Затем, подойдя к Ломпатри, черноволосый рыцарь спросил у предводителя, что им теперь делать. Но Белый Единорог продолжал молча смотреть вперёд. Сначала Вандегриф подумал, что там, на лугу, что-то есть, и сам начал рассматривать открытое пространство, но скоро стало понятно, что Ломпатри просто находится в каком-то оцепенении, в плену своих воспоминаний и дум. Черноволосому рыцарю оставалось надеяться, что размышлял их командир об этой записке в форт, а не о своей горькой доле, как он обычно делал, после кружки-другой браги. Как бы там ни было, Вандегриф решил перестраховаться и сам начал обдумывать план действий. Рыцарь собрал всех у костра, где Лорни всё ещё колдовал над отваром из Идэминеля. Снова с надеждой взглянув на Ломпатри, Вандегриф понял, что помощи от опытного воеводы сейчас не будет.

– Такое бывает на войне, – начал черноволосый рыцарь, слегка переживая за то, что люди не послушаются его так, как слушались опытного лидера Ломпатри. – Навой не даст соврать. Часто сведения о противнике приходят от разных гонцов, и ещё чаще эти сведения противоречат друг другу. Один говорит, что врагов сто человек, а другой сообщает, что тысяча. А затем появляется третий, и