Тудор Аргези - Феодосий Видрашку

коммунистическую партию, Гитлер готовился к прыжку против всего человечества. Чем это кончилось, известно… Партия, запрещенная на этот раз в Карлсруэ, знает, что будущее за ней, как бы ни бесились в своей агонии нынешние хозяева».

Тудор Аргези обращает внимание на то, что скрыто за строками приговора судей Карлсруэ. Он вспоминает верещагинский «Апофеоз войны» и предупреждает об опасности антикоммунистического похода, начатого в Карлсруэ. Но «все подобные походы как в прошлом, так и в настоящем и в будущем обречены на позорный провал. Свидетельство этому, — подчеркивает Аргези, — великий Ленинград и победоносная Страна Советов, идущая по пути Ленина».

После возвращения в Бухарест не было дня, чтобы имя Аргези не появлялось на страницах центральных органов румынской печати. Он писал злободневные материалы в защиту социализма и мира, волнующие стихотворения и поэмы о человеке, творящем новую жизнь.

Ему было восемьдесят два года, когда по приглашению Георге Георгиу-Дежа в мае 1962 года он поднялся на трибуну Великого национального собрания страны, посвященного окончанию коллективизации румынской деревни. Сессия эта проходила в новом огромном зале только что построенного круглого дворца выставок на площади «Скынтейи». Вместе с депутатами на сессию были приглашены делегаты крестьян всех деревень и сел страны. Георгиу-Деж еще за несколько дней до сессии сказал Аргези, что приглашается 11 тысяч крестьян, по числу жертв подавленного королевскими войсками восстания 1907 года.

Тудору Аргези было предоставлено на этой сессии первое слово.

Он медленно шел к трибуне, поддерживаемый Параскивой, и смотрел в зал. Яркими красками переливались национальные одежды присутствующих, выделялись загорелые лица и натруженные большие руки.

— Братья Пахари и Рабочие, — начал Аргези. — Любимые товарищи! Смотрю на вас и не могу нарадоваться — вы все отмечены орденами и знаками отличия нашей молодой республики. И думаю я — под сегодняшними наградами республики у самых старых из вас еще ноют раны, полученные от пуль королевских винтовок пятьдесят лет тому назад… Наша плодородная земля, на которой вы трудитесь, напоена кровью и слезами, пролитыми на протяжении столетий во имя обогащения тех, кто платил за крестьянский труд кандалами и плеткой. Вместе с вами страдали и писатели, старавшиеся зажечь в той темноте хоть искорку света и радости.

С этой трибуны Аргези говорит о донге писателя нового, социалистического общества, о необходимости работать без устали ради осуществления чаяний трудового народа. Аргези называет прошлый эксплуататорский порядок страны «бесстыдным и подлым».

— Какую роль в вашей жизни сыграл Ленин? — спросили его в канун 90-летия Владимира Ильича из редакции газеты «Современник». Аргези прислал письменный ответ.

«За восемьдесят прожитых лет я сосуществовал вместе с огромным количеством людей. Среди них были государственные мужи и полководцы, деятели науки и искусства, императоры, короли, декоративные персонажи, канувшие один за другим в Лету. Что же они оставили после себя? Простые, покинутые бабочками скорлупки. Они исчезли из памяти, как ненужные телефонные номера.

Многие десятки лет я следил в библиотеках и на перекрестках истории, притаившись с карандашом в руках, чтобы из толпы философствующих прорицателей, большинство теорий которых стерлись как древние разменные монеты, выбрать близкого мне человека — я чувствовал потребность в моральной опоре.

Сколько лиц прошло перед моими глазами! Сотни пустых или набитых соломой мундиров, бальные костюмы, маски с прорезями вместо глаз, сюртуки, кафтаны, движущиеся самостоятельно или управляемые искусными кукловодами.

Я не могу с точностью определить секунду, когда я выбрал сразу же его, единственного. Меня тянуло к нему с неодолимой силой. Было это пятьдесят пять лет назад в Швейцарии. Молодые русские парни и девушки, с которыми я обедал в женевских народных столовых, знали его и робели перед ним…

В то время когда фабриковались или сшивались из лоскутков текущие знаменитости, на горизонте появилась и обретала гигантские размеры новая, выдающаяся личность Ленина. Он шел издалека, будто из глубин человеческой истории, преодолевая границы идей и обычных демагогических концепций. Это единственный человек, Сумевший за одну жизнь, за очень короткую жизнь, осуществить свои идеи с такой полнотой и грандиозностью. Кажется, что для этого не хватило бы и десятка жизней. Ум и ни с чем не сравнимая гениальность Ленина преодолели и перемололи само время.

Кто сказал, что Ленин умер?

Он жив и будет вечно жить среди народов. Его дело на полном развернутом марше. Ленин единственный перед тысячелетиями, прожитыми человечеством в бесправии».

Когда Аргези получил городскую квартиру, то он оказался по соседству с Георге Георгиу-Дежем. Деж часто останавливался у скамейки, где обычно сидели вечерами Тудор Аргези с Параскивой. Георгиу-Деж садился около старого писателя, и они каждый раз находили новые темы для разговора.

— Прочитал в «Современнике», что вы узнали о Ленине в 1905 году, — сказал Деж и добавил: — Мне было тогда четыре года…

— Да, значит, вы родились через тридцать лет после Ленина… Но я думаю, что и те, которые родятся через триста лет. через три тысячи лет, будут продолжать его дело… — Тудор Аргези стал говорить Дежу о намерении написать о настоящих ленинцах, о людях, родившихся намного позже Ленина, но продолжающих его дело в Советском Союзе, в других странах.

— О вас бы написать, о Киву Стойке, о других ваших соратниках, — поделился Аргези намерениями.

— Особо писать обо мне, о Киву не надо… Мы, руководители, находимся и так как бы в свете всех прожекторов, мы и так на виду… А простых людей, действительных творцов и всех благ и всей истории, не всегда видно… Вы не сердитесь, мастер, но мне думается, что о них следует больше писать, их следует прославлять…оставлять их образы для будущего.

В августе 1956 года после возвращения из Москвы Аргези заговорил о своих впечатлениях от поездки в Советский Союз. В залах Дворца республики был выставлен спасенный художественный фонд, со всех концов страны приезжали люди, чтобы посмотреть «Наседку», другие сокровища. Аргези говорил Дежу, что он долго рылся в памяти, в книгах в надежде найти в истории народов и войн пример, когда одно государство возвращает другому оказавшиеся в его руках сокровища, и не нашел. Правда, есть один, но он связан тоже с советскими людьми, — они спасли Дрезденскую галерею. И вернули ее немецкому народу за год до того, как были переданы румынские фонды…

— Я изучал, — сказал Аргези, — как пополнялись в свое время Британский музей, Лувр. Сколько там привезенного во времена прошедших войн! Сколько сокровищ других народов! И никто и не. подумал что-то возвращать грекам, например, или арабам.

— Социализм утверждает новый вид гуманизма… Начало этому положила Октябрьская революция. И главными носителями этого гуманизма стали русские…