Феникс - Элизабет Ричардс

— Уверена, у тебя куча вопросов, — говорит она. — Но кое-кто очень хочет с тобой побеседовать.

Я хмурюсь.

— И кто же это?

— Здравствуй, моя хорошая, — раздается мужской голос из дверного прохода.

Я оборачиваюсь.

В дверном проеме появляется белокурый мужчина, одетый в точно такой же комбинезон, как у мамы. Его лицо в шрамах, оставшихся от укусов и порезов, и это делает его лицо трудно узнаваемым. Но я, несмотря ни на что, узнаю эти голубые глаза.

Я бросаюсь к нему, по моим щекам текут слезы, и он обнимает меня. Вот почему голос по радио показался мне таким знакомым.

Это мой отец.

Глава 40

ЭШ

Я СИЖУ на краю гавани, вглядываясь в океан. У меня за спиной возвышается какая-та цыганская обветшалая фавела. На волнах покачиваются брошенные рыбацкие лодки, звук от их колоколов разносится по заливу. Я тру руками лицо. Боже мой, как же я устал. Чертовски устал. Я не спал уже тридцать часов. С тех пор, как Гаррик забрал Натали.

Куда он её забрал? Себастьян отказывается говорить, что не удивительно, но даже если он заговорит, сомневаюсь, что у него есть хотя бы предположение, куда забрали Натали. Похоже, он удивлен не меньше моего поступком Гаррика. Сейчас Себастьян сидит в подвале виллы, пока мы не решим, что с ним делать.

Я закрываю глаза и прикладываю руку к груди, чувствуя сердцебиение сердца Натали в такт с моим. Она жива. Я знаю это наверняка. Но это слабо утешает. В это самое мгновение они могут её пытать и избивать. Тело мое пронзает боль, и я сгибаюсь пополам. Я не смог её спасти.

Ацелот спускается по деревянной дорожке и усаживается рядом со мной. Он выглядит таким же измотанным, как и я. Все это время он провел, помогая раненным гвардейцам Бастетов и выжившим сенаторам, и еще помогал с уборкой виллы. Мы сидим, молча, наблюдая за облаками, плывущими по голубому небу. Небесный цвет напоминает мне глаза Натали. Я судорожно вздыхаю.

— Элайджа защитит её, — говорит Ацелот, будто читая мои мысли.

— Что если у него не получится? — спрашиваю я. — Я должен найти её. Я просто не могу сидеть здесь, ничего не делая, в то время как с ней может случиться...

Ацелот кладет руки на мои плечи, и мне становится легче.

— Как думаешь, куда они отправились? — спрашиваю я.

— Наверное, в Центрум. Думаю, Гаррик забрал их в Золотую Цитадель для допроса. Это самый вероятный сценарий, который мне приходит в голову.

— Мне нужно туда попасть. У тебя есть какой-нибудь транспорт на ходу?

— У нас есть лодки, — отвечает он. — И от отца остался Транспортер, но он довольно потрепанный. Марсель пару месяцев назад взял его покататься и разбил, так что его надо починить.

Я киваю.

— Хорошо. Как только все будет готово, я немедленно отправляюсь в Центрум.

— Это самоубийство, — говорит Ацелот.

— Знаю, но мне все равно, — говорю я. — Кроме того, я пойду туда не безоружный. Для начала, я собираюсь найти «Ора», тогда у нас будет надежда спасти их.

— Тогда я пойду с тобой, — говорит Ацелот и встает. — Я в большом долгу перед тобой и Элайджей.

Мы поднимаемся вверх по скале и идем обратно на виллу.

Когда мы идем через площадь, в воздухе до сих пор витает запах смерти. На мозаичном полу остались высохшие лужи крови. Большинство тел доставили в местный морг для кремации. Консула же с женой и сыном Донатьеном поместили в их семейный склеп. Город, в знак траура, украсили черные флаги, вывешенные в каждом окне.

В атриуме так же остались признаки недавней борьбы, как и в палате Сената. Мебель поломана, в стенах остались следы от пуль, гобелен Соединенных Штатов Стражей сорван с нескольких крючков и свисает под углом.

Марсель сидит, развалившись, в кресле отца, содержимое моего вещмешка вывалено на стол. Перед ним лежит открытый дневник моей мамы, а его рука держит одну из фотографий.

— Это личное! — вскрикиваю я, выхватывая у него её.

Это фотография маминой семьи в лесу.

— Мне скучно, — говорит он, скрещивая руки на груди.

Мои клыки наливаются ядом. Меня бесит его поведение. Половина его семьи убита, а ему плевать. Черт, да что с ним не так.

Ацелот хватает Марселя за ухо и заставляет встать с кресла.

— Сделай хоть что-нибудь полезное. Например, повесь нормально гобелен.

Он отпускает Марселя, и младший брат скалит на него зубы.

Мы сидим и наблюдаем, как Марсель чинит гобелен. Я кладу на стол перед собой фотографию мамы и рассматриваю её лицо. Но потом перевожу взгляд на Люсинду.

— Итак, где нам искать оружие? — спрашивает Ацелот.

Я поднимаю взгляд.

— Это место называется Коготь. Это гора. Слышал о такой?

Ацелот качает головой.

Я вздыхаю, глядя на гобелен, гадая, где же может находиться эта гора. Я знаю, что гора находится недалеко от Серого Волка, поэтому я нахожу на гобелене город и просматриваю ближайшие горы, надеясь на какую-нибудь подсказку. Мой взгляд цепляется за название: ГОРА АЛЬБА.

Я поднимаюсь. Я озадачен. Этого не может быть. У горы на гобелене острый пик, но у горы Альба плоская вершина, и уж конечно вокруг нет никаких городов. Но данная карта утверждает обратное. Никто не жил там после извержения, которое случилось около тридцати лет назад. Но опять же, карта старая... сотканная сто лет назад, задолго до того, как гора Альба последний раз извергалась. Я пристально рассматриваю город у подножья вулкана. Я ничего о нем прежде не слышал. Все карты в школе были современными и рисовали их правительство. Вот место под названием Гора Тенистая, и другое название Водопады Кэрроу, а вот...

У меня замирает сердце.

У основания вулкана стоит городок под названием ЯНТАРНЫЕ ХОЛМЫ.

Я бросаюсь к столу и хватаю мамино фото. Я переворачиваю его и читаю нацарапанную там надпись: Лощина, Тенистый лес, Янтарный холмы.

Я вновь переворачиваю фотографию и внимательно смотрю на неё. Семья моей мамы стоит в лесистой долине, и позади деревьев виднеется гора Альба. Так она выглядела до того, как случилось извержение. Острым пиком.

Когтем.

Это должна быть она! Это самая примечательная гора рядом с Серым Волком, куда ушли Люсинда с остальными, и где мама, тетя и Киран познакомились. Это не может быть просто совпадением. Я уверен, что именно туда они доставили «Ору», до того как пропали. К тому же это самое подходящее место для лаборатории, знакомая местность, да еще и нет ни единой души вокруг. Вроде бы это хорошие новости, но у меня сводит желудок. Я снова смотрю на гобелен.

В последний раз я видел гору Альба на карте в гетто Легион; Гаррик рассказывал нам о новом концентрационном лагере Стражей, который будет построен у подножья. И тут до меня доходит, почему никто не мог связаться ни с Люсиндой, ни с остальными. Я знаю, где они.