Феникс - Элизабет Ричардс

По периметру палаты стоит дюжина гвардейцев, и все они целятся оружием в нас. Они здесь для того, чтобы защитить людей, сидящих вокруг стола, расположенного в центре комнаты. Во главе стола стоит мужчина-Бастет средних лет, с густыми рыже-каштановыми волосами, полными губами и темными пятнами на щеках. Нет никаких сомнений, что это отец Элайджи — Консул Безье Теру. Он одет в элегантный зеленый костюм зеленого, в жилет медного цвета с золотой отделкой, белую рубашку и шелковый галстук.

Рядом с ним красивая, но суровая на вид, женщина-Бастет, каштановые волосы которой завиты в тугие локоны. Она одета в платье янтарного цвета, лиф которого расшит бисером. Отметины на её щеках бледнее, чем на щеках у отца Элайджи, и я предполагаю, что это Рованна, жена Консула. Слева от нее сидят три мальчика-подростка, которые должно быть братья Элайджи, судя по его описанию их.

Ацелот, самый старший и самый высокий из братьев — вылитый отец, у него та же копна волос и горящий взгляд. Он одет более небрежно, чем все остальные, в простую белую рубашку с закатанными рукавами, в зеленый жилет и черные брюки. Его младший брат Донатьен, настолько тощий, что его дорогая одежда висит на нем. Ну и наконец, самый младший брат Элайджи, Марсель, ссутулившись, сидит на своем стуле. Он дальше всех находится от отца. Он, как и Консул, безукоризненно одет, и очень привлекателен внешне. У него такие же чувственные губы, как и у Элайджи, остро очерченные скулы и красивые пятнышки на щеках и шее. Но все портит его высокомерная усмешка.

Остальные девять сенаторов — пять мужчин и четыре женщины — одеты либо в сюртуки как у Консула, либо в платья как у Рованны, но с другими украшениями.

Элайджа кланяется.

— Отец, я привел тебе Натали Бьюкенан и Эша Фишера.

Безье одаривает Элайджу одобрительным взглядом.

— Я не был уверен, что ты сможешь убедить их прийти. Я недооценил тебя, сынок.

Элайджа весь светится, словно его удостоили самым лучшим комплиментом.

— Спасибо, отец.

Марсель закатывает глаза.

— Это честь для меня, Консул, — говорит Эш, делая небольшой поклон.

— Уверяю тебя, я испытываю не меньшее удовольствие. — Безье улыбается, но что-то настораживает меня в этой его улыбке.

— Не вижу твоей матери, — говорит Рованна Элайдже. — Разве это не означает, что «Ора» ты так и не достал?

— Так и есть, но я знаю, где она, — спешно отвечает Элайджа.

Она тяжело вздыхает, и обращает взгляд медовых глаз на нас с Эшем. В них нет тепла Элайджи. Её глаза холодны, расчетливы, прямо как у моей мамы.

Я нервно откашливаюсь.

— Элайджа просил нас прийти сюда, чтобы поговорить с сенатом.

— Мы бы хотели попросить вас присоединиться к восстанию, — продолжает Эш. — С вашей поддержкой мы могли бы...

Безье поднимает руку и прерывает Эша.

— Мы знаем, зачем вы здесь, но боюсь нам это не интересно. — Безье ухмыляется сенату. — Будто мы ни с того ни с сего встанем на сторону Дарклингов.

Все Бастеты смеются, за исключением Элайджи и его старшего брата Ацелота.

Я поворачиваюсь к Элайдже.

— Что происходит?

Он смотрит на нас глазами, полными отчаяния, когда стража сената набрасывается на нас с Эшем.

Теперь я понимаю, что мы пришли сюда не затем, чтобы убедить сенат присоединиться к восстанию.

Элайджа завел нас прямиком в ловушку.

Глава 38

ЭШ

ОХРАННИКИ ХВАТАЮТ НАС и грубо толкают, чтобы мы оказались на коленях. Вещмешки падают с моих плеч, и все содержимое из них вываливается на каменные плитки, включая мамину шкатулку.

— Отвалите! — рычу я.

— Вызвать гвардейцев Стражей, — отдает приказ Безье.

— Элайджа, прекрати это! — умоляет Натали.

Он даже не смотрит на нас, когда выходит из комнаты, захлопывая за собой дверь.

Я борюсь со своими захватчиками, но они слишком сильны. Они грубо пригвождают меня к каменному полу.

— Отведите их в подвал и свяжите, пусть так и сидят, пока не прибудут наши гости, — говорит Безье.

— Отец, неужели мы действительно должны так поступить? — вмешивается Ацелот. — Их же убьют.

— Это не наша забота, — парирует Безье. — Так мы докажем свою преданность Пуриану Роузу.

— По крайней мере, пока не добудем «Ора», — говорит Рованна.

Безье ухмыляется.

— И эти двое выгадают нам немного времени.

Стражники Бастеты хватают нас и вытаскивают из комнаты. Сирены верещат, завидев, как нас тащат по атриуму, а потом вниз в подвал по каменным ступенькам. Я изворачиваюсь и оглядываюсь назад, чтобы удостовериться, что Натали в порядке. Она пинается, царапается и плюется в стражников, одного даже умудрилась укусить за руку. За что в отместку он бьет её так сильно, что она теряет сознание. Яд наполняет мои клыки, и я вырываюсь еще сильнее, но все без толку.

В подвале холодно, сыро и темно. Здесь стоят каменные колонны, которые подпирают потолок, еще в камере есть несколько факелов, которые отбрасывают длинные тени на стены и на влажную землю. Они связали мои запястья и лодыжки, а потом приковали к одной из колонн, следом то же самое они проделали и с Натали. Она все еще без сознания. На том месте, куда её ударил Бастет, уже появилась шишка.

Как только Бастеты уходят, я тут же пробую высвободиться, но ничего не выходит. Связали меня на славу.

Глаза Натали открываются, и она стонет.

— Где мы?

— В подвале, — отвечаю я.

— Ты неустанно водишь меня по умопомрачительным местам, — говорит она.

— Когда мы выберемся отсюда, я прикончу Элайджу.

Натали вздыхает.

— Поверить не могу, что повелась на его ложь. Чувствую себя такой дурой. Все это время он только и делал, что манипулировал мной, вынуждая меня чувствовать виноватой перед ним. Я ведь ему доверяла.

— Он провел нас обоих, — говорю я.

— Как думаешь, что с нами будет? — тихонько спрашивает Натали.

— Думаю, Роуз будет нас пытать, а потом публично казнит, — говорю я. Нет смысла юлить.

— И я так же подумала.

Время в подвале тянется очень медленно. Такое ощущение, что каждая минута растягивается в час, а час в десять, пока мы ждем прибытие Стражей. Почти все это время я пытаюсь высвободиться, пока не устаю. Хреново; нас очень туго связали. От разочарования я вою. Нам никогда отсюда не выбраться. Натали просто сидит и смотрит куда-то вдаль, устало и безнадежно.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю я.

— Не очень, — признается она.

Дверь в подвал открывается и входит Ацелот, неся поднос с едой. На подносе какой-то суп для Натали и стакан с кровью для меня.