Феникс - Элизабет Ричардс

Эш дни напролет читает мне дневник своей мамы. В качестве закладки он использует её фотографию. Карточка выцвела и углы у неё загнулись, но это не удивительно, ведь фотографии около тридцати лет.

Когда мы не читаем дневник, то смотрим новости через портативный монитор, который Эш украл у гвардейца в Бесплодных землях. Прием сигнала плохой, но и этого достаточно, чтобы понять, что во Фракии продолжается борьба, но Дакам до сих пор удается удерживать город. Как мы и предполагали, Пуриан Роуз продолжает держать свою армию в наиболее важных стратегических местах.

Награда за наши головы возросла до ста тысяч монет за каждого. Эш ухмыляется, находя это забавным, хотя, что до меня, все в этой стране будут отчаянно пытаться схватить нас — даже кое-кто из повстанцев. Ведь это большие деньги.

Уже и в других уголках нашей страны вспыхивали восстания — в Ниобии, в городе Олд Бэй и Эшфолле. Похоже, наша победа во Фракии подстегнула людей присоединиться к борьбе, но, к сожалению, все эти попытки потерпели неудачу. Мы смотрим правительственные репортажи из этих городов. Все схваченные мятежники повешены на стенах гетто, как напоминание — что случается с предателями расы. Такими темпами восстание закончится, не успев начаться. У нас совсем мало времени, чтобы завершить нашу миссию. Я выключаю экран, не желаю больше ничего смотреть.

Той ночью Элайджа находит бутылку пряного Шайна, припрятанного в одном из шкафчиков. Мальчишки тут же принимаются распивать её (мой желудок не позволил к ним присоединиться). Мы слушаем музыку по трещащему радио, и над нами светят звезды. Элайджа показывает нам традиционный танец Бастетов, который вызывает у нас хихиканье.

— Ладно, твоя очередь, — говорит он недовольно.

Эш поднимается и выдает забавную джигу, которая, как он утверждает, является народным танцем Дарклингов, но я-то знаю, что он просто прикалывается. Мы с Элайджей катимся со смеху.

— Смеешься надо мной, блондиночка? — поддерживает меня Эш.

Я киваю.

Он усаживается рядом со мной, и мы целуемся. Это так здорово целоваться с ним и переплетать наши пальцы. Не думаю, что это мгновение может быть идеальнее. Я надеюсь, что смогу запомнить эту ночь навсегда. Когда температура падает, Эш уносит меня в спальню и целует до утра.

Где-то около полудня нас будет голос Элайджи.

— Земля впереди! — кричит он.

Мы спешно одеваемся и бежим на палубу. Какой чудесный день: солнечно, но не жарко, небо ясное, а воздух пахнет цветами. Лодка плывет мимо отвесных скал, высотой в сотни футов и покрытых вьюнами и пышной зеленой листвой. Над головой летают красочные птицы, поющие другу другу красивые трели. По мере приближения к Виридису — Вертикальному городу — листва редеет.

— Ну, ничего себе! — восхищаюсь я увиденным, и Элайджа замедляет ход лодки, чтобы мы могли поглазеть вокруг.

Выстроенный на скале огромный город, напоминает мне знаменитые фавелы Южных Штатов. Сотни зданий розового цвета с плоскими крышами, ютятся так плотно, что невозможно сказать, где заканчивается один дом и начинается другой — все они кажутся частью одного строения. Фавелы зигзагом опоясывает каменная лестница, которая убегает наверх в город. Но от чего у меня по-настоящему захватывает дух так это от водопада, который находится прямо посреди города, распыляя облака тумана в воздух.

— Впечатляет, да? — улыбаясь, говорит он.

Как только мы благополучно пришвартовываемся, Элайджа выключает двигатель и бросает якорь. Мы надеваем наши плащи с капюшонами, собираем вещи и следуем за Элайджей через фавелы по нескончаемым ступенькам в город. Моя травмированная нога пульсирует от напряжения, и нам приходится останавливаться каждые несколько минут, чтобы я могла перевести дух. Эш забирает мой вещмешок и вешает себе на плечо вместе со своим.

Улицы настолько узкие в некоторых местах, что мы можем обеими руками, растянув их по обе стороны, прикоснуться к домам.

Мы с Эшем не снимаем капюшонов, чтобы мимо проходящие Бастеты не узнали нас, хотя они, похоже, не обращают на нас никакого внимания. Им больше интересен Элайджа, который ведет себя так, будто хозяин города. Полагаю, что это недалеко от истины, он ведь сын Консула.

Чем дальше мы углубляемся в город, тем больше я замечаю, насколько он обветшал и обнищал. На многих домах ужасные граффити, а сами здания не рушатся только потому, что им не дают это сделать ближайшие дома. Краска на дверях и окнах ободрана, прохудившиеся крыши заделаны кое-как и чем попало.

Элайджа ведет нас переулками и лестницами, пока мы, наконец, не оказываемся на огромной площади, пол которой сделан из тысячи мельчайших, красочных мозаичных плиток, образующих головокружительные геометрические рисунки.

А впереди виднеется вилла из того же камня розового оттенка, что и остальные здания в городе. Кажется, что вилла пережила не один век. Её стены испещрены трещинами и осыпаются; часть западного крыла завалилась. Не таким я представляла себе здание посольства.

— Дом, милый дом, — бормочет Элайджа.

Мы входим в виллу через арочный проем в атриум[3]. В длинном холле прохладно и просторно, благодаря сводчатому стеклянному потолку. По обеим сторонам атриума расположены закрытые четыре двери, а прямо перед нами: большие двери из розового дерева. Я слышу голоса, доносящиеся из-за двери.

В фойе нет скульптур или картин, но есть несколько больших клеток, расставленных по всему помещению. Они заполнены красными птицами с тонкими раздвоенными хвостами. Они невероятно красивы, но, похоже, что могут оказаться не менее опасней змей, учитывая, как Элайджа смотрит на них. Когда мы проходим мимо клеток с птицами, они истошно вопят, и Элайджа тут же свистит в ответ. Птицы немедленно успокаиваются.

— Что это за птицы? — У меня в ушах до сих пор звенит.

— Сирены, — отвечает он. — Мы используем их в качестве охраны, против злоумышленников. — Два Бастета, как по команде, вылетают из боковой комнаты и наставляют на нас оружие. Оба мускулистые, одетые в черные штаны и кожаные жилеты, с золотыми браслетами на запястьях. Они одеты точь-в-точь, как Элайджа, когда он объявился в церкви, что я нахожу странным. Они опускают оружие, когда видят Элайджу.

— Мой отец в сенате? — спрашивает Элайджа.

Один из стражей кивает, и они призывают его следовать за ними. Они открывают большие двери из розового дерева в конце коридора, и мы входим в просторное, светлое помещение с арочными окнами и нефритовыми колоннами, поддерживающими сводчатый потолок, который того же цвета, как и небо снаружи. На дальней стене висит огромный гобелен Соединенных Штатов Стражей, который не только старый сам по себе, но и устаревший.