Феникс - Элизабет Ричардс

За окнами кабины проплывают облака и невозможно сказать, где мы. Но смею предположить, что мы направляемся в Центрум. Без сомнений, Гаррик хочет денег и не хочет делиться ими с Себастьяном. Чего я не понимаю, так это, почему он забрал меня, а не Эша. Роузу от меня мало проку, в отличие от... о Боже. Я могу быть ему полезной. Пуриан Роуз может использовать меня против Эша, так же как он использовал Полли. Они оставят меня в живых, будут мучить меня, понимая, что это сведет с ума Эша. Он не сможет нормально действовать: он станет бесполезен для восстания.

Думаю, Пуриан Роуз понимает, что это не лучший ход — убийство Эша. Эш уже «воскрес» — дважды; люди не поверят в его смерть, а если и так, то он превратится в мученика, а это последнее, что нужно Роузу. И в его аресте нет никакого смысла. Тогда Эш станет политическим заключенным и снискает еще больше поддержки, что пойдет только на благо восстанию. Нет, единственное, что может Пуриан Роуз — это отвлечь все внимание Эша от восстания, и для этого ему нужна я.

— Итак, сколько выручите за меня? — спрашиваю я Сашу. — Надеюсь, это стоило затраченных усилий.

Она ничего не говорит, только кривит свои ярко розовые губы.

Транспортер неожиданно резко забирает влево. Облака исчезают, и их место занимает черный дым.

Воздушное судно спускается и в наше поле зрения попадают верхушки промышленных зданий, медные трубы которых сверкают, когда мы пролетаем мимо. Мы летим в опасной близости от них, лавируя между зданиями на бешеной скорости. Я в ужасе вжимаюсь в сидения, готовая к тому, что мы вот-вот разобьемся.

— Ты в порядке? — шепчет Элайджа.

— Меня немного подташнивает, — сознаюсь я.

— Если ты собираешься блевать, то будь добра, на этот раз сделай это себе на ноги.

Я слабо смеюсь.

Мы пролетаем над стальными и медными стенами, характерного вида, и я узнаю в них стены гетто Галлии. Мы в Медном Штате!

—Это Альфа-один, прошу разрешения на посадку, — говорит Гаррик в свою гарнитуру.

Радио трещит, но спустя мгновение отвечает мужской голос. Его голос кажется мне очень знакомым, но из-за помех я не могу понять, кому он принадлежит.

— Приземляйтесь. Рады вашему возвращению Альфа-один, — говорит голос.

Транспортер резко забирает вправо, минуя крыши заводов, едва не оцарапав об них брюхо летательного аппарата, и приземляется на огромном дворе снаружи плавильного завода. Два Люпина снимают с нас кандалы, в которые закованы наши ноги, но оставляют цепи у нас на руках. Люк открывается, и внутрь врывается горячий удушливый воздух.

Мы шагаем по двору к заводу и вниз по лабиринту из металлических дорожек, прежде чем добираемся до двух огромных стальных дверей. Они распахиваются, и я понимаю, что это лифт.

— Куда ты нас забираешь? — спрашиваю я Гаррика.

— Увидишь, — говорит Гаррик, когда двери за нами закрываются, и мы опускаемся под землю.

Мое сердце бешено колотится, а руки трясутся. Я хватаюсь за руки Элайджи, а он бросает на меня обнадеживающий взгляд.

Лифт останавливается и двери, издав сигнал, открываются. Я моргаю от яркого флуоресцентного света. Оказывается мы на оживленной железнодорожной сети, со сводчатым потолком из меди, примерно в двадцать футов в высоту, который производит впечатление удивительной воздушности. Мимо, гремя, проносятся поезда с людьми. Вдоль рельсов проложены широкие бетонные тротуары. Они вплотную прилегают к металлическим стенам зданий, убегая в туннели. У меня такое впечатление, что мы посреди шумного города. Нас ведут по тротуару, и я вижу на стене название: ГЛАВНАЯ УЛИЦА.

Вокруг нас спешат куда-то люди в оранжевых заводских костюмах с оружием наперевес. Где же мы? На пересечении Главной улицы и Второй авеню, с Гарриком здоровается миниатюрная молодая чернокожая женщина. У неё длинные косички и напористый взгляд. Меня она одаривает мимолетной улыбкой. Мне кажется, что я её знаю, но не пойму откуда. Что происходит?

— Они ждут тебя на центральном командном пункте, — говорит она.

— Хорошо, Дестени, передай им, что буду через пять минут. Сначала мне нужно доставить в их комнаты этих двоих, — говорит он.

Он пытается схватить меня за руку, но я отдергиваю её.

— Не прикасайся ко мне! — сплевываю я.

— Злюка. — Дестени подмигивает Гаррику и уходит.

— Сюда, — говорит Гаррик.

Мы идем по Второй Авеню мимо рядов зеленых дверей, встроенных в медные стены. Он останавливается перед дверью подписанной БЬЮКЕНАН. Я смотрю на Элайджу, который в ответ только приподнимает брови. У меня есть своя комната? И как давно они меня ждут? Я совсем ничего не понимаю.

Дверь открывается, и я вхожу внутрь, понимая, что выбора у меня в общем нет. Комната где-то метров пять длиной с парой двухъярусных кроватей, небольшой подсобкой в железной стене, маленьким письменным столом, зеркалом и раковиной. На столе стоит ваза с цветами.

Гаррик снимает оковы с наших запястий.

— Устраивайтесь. Вам придется тут посидеть минут десять, — говорит он, и уходит.

Дверь захлопывается за ним.

Элайджа садится на нижнюю койку двухъярусной кровати, и потирает запястья.

— Что происходит? — спрашивает он.

— Понятия не имею, — говорю я, — но у меня такое чувство, что они не собираются нас убивать. — Во всяком случае, пока.

Я обхожу комнату, в поисках хоть каких-нибудь подсказок, кто эти люди. Но ничего не нахожу, разве что четыре оранжевых комбинезона внутри подсобки. Все здесь выглядит очень организовано и профессионально. Подобное можно было бы ожидать от правительства Стражей, однако будь это они — мы бы уже точно сидели в камере, а не в комнате. Но как-то здесь уж слишком... удобно, что ли.

— Она здесь? С ней все в порядке? — Я слышу женский голос за дверью. Мое сердце отчаянно колотится в груди, потому что я узнаю голос, но до конца не верю в происходящее.

Дверь распахивается и в проеме появляется высокая женщина в оранжевом комбинезоне. Её черные, как смоль волосы, ниспадают на костлявые плечи. Её губы накрашены алой помадой, от чего алебастровая кожа выглядит прозрачно-белой. И даже такая она прекрасна как никогда.

Она раскрывает объятья.

— Девочка моя дорогая!

Я бегу к ним.

— Мама!

Я вцепляюсь в неё, а она обнимает меня. В последний раз я видела её, отбивающейся и кричащей у меня в камере в Блэк Сити, куда меня посадили за убийство Генри Томпсона. Она очень похудела, кости торчали даже сквозь комбинезон. Она отстранилась и нежно заправила мне за ухо непослушный локон.

— Уверена, у тебя куча вопросов, — говорит она. — Но кое-кто очень хочет с тобой побеседовать.