Укрощая хаос - Бен Гэлли

class="p1">– Вы в самом деле собираетесь освободить призраков Арка? Вы, королевская особа, у которой есть пленник-император и все богатства Дальних Краев, пойдете на такой шаг?

Нилит подошла ко мне, и я почувствовал, что она настроена решительно.

– Всех до единого – и тебя, и меч, всех. Кодекс – это яд и чума, и я не потерплю, чтобы он и дальше действовал в городе. Равновесие снова будет править миром, господин Базальт. Трон не достанется ни моей дочери, ни Культу Сеша, и тогда этот их потоп – если он не выдуман – не будет нам угрожать. Так что и ты, и боги сможете спать спокойно.

Это, возможно, были самые правдивые слова, которые я слышал в Араксе. Я немного подумал. В Нилит не было ни намека на двуличность. Ее рука не сжимала мое плечо. Другая рука не собиралась выхватывать меч из ножен, если я откажусь.

Она заметила, что я колеблюсь.

– Решайся, Келтро Базальт. Оставайся или уходи.

– Но получу ли я за это свою монету?

Нилит убрала руку и повела меня обратно в загон.

– Если я проверну это дело, замочный мастер, то монета тебе уже не понадобится.

Я потер подбородок. Решение казалось слишком легким, словно оно уже принято за меня. Я снова подумал об удаче, судьбе и о том, как сложно переплетаются их нити.

Человек может прожить всю жизнь, не видя картину, которая сплетается из разноцветных нитей за его спиной. Он может считать себя личностью, которая сложилась в результате ряда случайностей, личностью, которой не управляет ничто, кроме ожесточенного трепыхания крыльев бабочки. Я всегда отвергал подобные мысли, ведь они лишают тебя возможности строить собственную жизнь. Я предпочитал самостоятельно выбирать путь, даже если выбранное направление оказывалось неправильным. В последнее время возможностей для выбора у меня было мало, и поэтому я принял решение сразу.

Я последовал за Нилит.

– Полагаю, меч мне не вернут?

– Нет.

* * *

БОСЫЕ, СВЕТЯЩИЕСЯ НОГИ, словно шепча, шуршали по белому, похожему на стекло мрамору. Алая одежда и свечение призраков окрашивали мрамор в темно-фиолетовый цвет. В покоях было так тихо, что даже движения призраков казались оглушительно громкими.

За скрипящими дверьми – пустые покои, роскошные и бесполезные. Кабинеты с чистыми свитками на полках. Спальни разных цветов; здесь – ярко-желтая, там – голубая с нарисованными на стенах рыбами. Туалетные комнаты, в которых стояли столы с наваленными на них драгоценностями. Гостиные, обставленные мебелью из рога и слоновой кости, с множеством шелковых подушек. Во всех этих комнатах никого не было.

Просвещенные Сестры продолжали поиски.

После боя Сизин стремительно покинула разгромленное убежище, и с тех пор о ней уже несколько часов не было вестей. Перед тем как уйти, она приказала последователям Сеша найти ее мать – по ее словам, только так они могли доказать свою ценность для Сизин. Сектанты и императорские гвардейцы неохотно заключили перемирие, и в результате братья и сестры из Церкви Сеша впервые за двадцать лет получили право свободно ходить по Небесной Игле.

– Ваше высочество? – сказала Лирия.

Ее голос эхом разнесся по улью из мраморных комнат.

Из соседней спальни донесся чей-то хрип. Сестры бросились туда. В спальне оказалась еще одна дверь, и она была приоткрыта. Лирия положила ладонь на ее край и толкнула.

Спальня была залита кровью. Там, где крови не дали стечь в лужи, ее размазали по полу огромными дугами. То здесь, то там виднелись алые отпечатки ладоней, словно на нелепом рисунке, сделанном младенцем. Следы привели сестер к снежно-белым простыням. Их стащили на пол с огромной кровати, и теперь они превратились в смесь снежно-белых и красных лоскутов. Эта гора тряпок была усыпана перьями каштанового цвета, и в ее центре лежали два существа – окровавленный сокол, шея которого была вывернута под жутким углом, и принцесса.

Сизин лежала скрючившись, почти горизонтально; ее голова опиралась на гору ткани. Когда-то эта ткань, вероятно, была белой, но сейчас стала такой же красной, как и одежда Лирии. По горлу тянулись глубокие раны. Ее нижняя губа была порвана надвое, нос рассечен посередине. Один глаз был полностью выцарапан, и от него остались одни ошметки. По окровавленной глазнице крест-накрест тянулись следы когтей – словно какой-то писец зачеркнул допущенную ошибку. Неповрежденная кожа, смуглая, как у всех аркийцев, приобрела сероватый оттенок.

Второй глаз Сизин свирепо смотрел на сестер. Она сделала вдох, и воздух захрипел в ее горле. Она попыталась заговорить, но, похоже, не могла произносить все звуки. Из разрезанной губы снова потекла кровь.

– Моя мать, – донесся до сестер еле слышный прерывистый шепот.

Лирия опустилась на колени рядом с будущей императрицей и посмотрела на нее.

– Все доступные нам тела и души ищут ее. Если императрица Нилит добралась до города, мы ее найдем.

– Я буду императрицей. – Что-то попало Сизин в дыхательное горло, и из ее рта снова потекла кровь. – Я буду императрицей.

Лирия посмотрела на сестру; на лице Яридин застыло печальное выражение.

– Разрешите, ваше высочество? – спросила Лирия.

Сизин снова свирепо взглянула на нее, но затем все-таки сняла руку с тряпок, которые прижимала к шее.

– Проклятая птица. – Сизин вяло попыталась ударить труп сокола, но ее рука упала на простыню, и пальцы оставили на ткани три красных отметины.

Лирия убрала тряпку, заставив принцессу зашипеть от боли, и увидела, сколько кожи и мяса вырвали когти. Неудивительно, что Сизин лежит в луже собственной крови.

– Ваше высочество, весь этот обман скоро раскроется, – шепнула Лирия, наклоняясь к ней. – Больше никаких интриг.

Сизин закрыла глаз и что-то булькнула.

Лирия кивнула, промокнула шею и подбородок принцессы в тех местах, где еще сочилась кровь.

– У Аракса будет новая императрица, это мы вам обещаем.

Затем Лирия занялась губой Сизин, а когда принцесса захрипела от боли, Лирия успокаивающим жестом подложила ладонь ей под голову и ласково шепнула:

– Только это будете не вы.

На рот Сизин легла тряпка. Слабые руки вцепились в нее, потянули с головы капюшон. Лирия нажала сильнее, стиснула нос Сизин. Глаз принцессы широко раскрылся, яростно впился взглядом в Лирию. В конце концов Сизин лишилась сил и задохнулась; ее глаз закатился, и Лирия позволила телу упасть на простыни.

– Какой смелый поступок, Просвещенные Сестры, – негромко произнес чей-то каркающий голос. Лирия и Яридин выпрямились и посмотрели на сокола. Раздался треск, и его голова вернулась в нормальное положение. – Поистине дерзкий.

Просвещенные Сестры переглянулись.

Глава 21

Великий колодец никса

Мелия, Великий колодец Никса выглядит потрясающе! О, как он блестит! Как быстро бежит его мощный речной поток – с такой силой не бьет ни один фонтан Никса в Дальних Краях. От него исходит величие и сила, не говоря уже о королевской пышности! Кажется, еще немного – и ты прикоснешься к душе каждого императора и императрицы, которые прошли здесь. О, если бы очереди не были столь отвратительно длинными!

ИЗ ПИСЬМА, НАЙДЕННОГО НА ТЕЛЕ УБИТОГО ТУРИСТА

* * *

ЯРКИЙ ДЕНЬ СТРЕМИТЕЛЬНО катился мимо нас, словно на заре кто-то слишком усердно раскрутил колесо солнца. Посмеешь зевнуть или позволишь себе погрузиться в грезы – глядь, и час пролетел. Улицы снова обрели свой ритм, и он оказался довольно быстрым. Люди спешили, стремясь возместить потерянные дни, когда все жались по углам от страха. Там, где слишком долго царила неуютная тишина, жители теперь, казалось, прилагали усилия, чтобы возместить ее избыток. Мои уши звенели от шума тяжелых повозок, копыт, криков торговцев, а также самых разнообразных проклятий и угроз, которые можно услышать на оживленной улице. Даже попугаи, сидевшие на навесах и флагштоках, яростно кричали.

Бурлящие толпы стали для нас своего рода укрытием. Наши лохмотья без труда растворились в калейдоскопе разноцветной одежды. Перед Аноишем все расступались, давая нам дорогу, но он не был единственным конем, поэтому мы не привлекали к себе особого внимания. Посередине улиц грохотали экипажи. Тонконогие насекомые тяжеловесно топали по мостовой.

Еще до зари печи Аракса запылали, словно вулканы Разбросанных островов. Над доками