Укрощая хаос - Бен Гэлли

– Доверься ей, Келтро, – шепнул мне Острый. – Она знает, что делает.

– Я тоже, – буркнул я, надеясь, что меч меня слышит.

Это же настоящее предательство. Он попал в лапы какой-то сумасшедшей тетки и забыл меня. Он же не знает, что мне пришлось пережить.

Вскоре темная синева на востоке запылала оранжевым цветом, и костер зари разгорелся. Выругавшись, Нилит подняла вверх сжатый кулак. Я едва в него не врезался, поскольку был слишком занят тем, что с восхищением разглядывал какой-то древний шпиль, грани которого были утыканы деревянными шестами. За долгие годы половина гипса с него осыпалась, и он стал плешивым и жалким.

– Ладно. Пока спрячемся, – заплетающимся от усталости языком буркнула Нилит, убавляя шаг.

Я кивнул.

– Отличная мысль. Где?

– Не знаю, как ты, призрак, а мне нужна кровать. – Она указала на здание, в котором еще горели огни. – Тебе не кажется, что это похоже на постоялый двор?

Из символов на скрипучей вывеске складывалось название: «Замок тал», однако это было все что угодно, но только не замок. Между двумя высокими кусками гранита было зажато заведение, которое, похоже, не построили, а сшили из заплаток. Фасад здания представлял собой мешанину из материалов – от колес телег до ящиков, от кирпичей до парусины. Никакой симметрии у здания не было, и выглядело оно жутковато. Строителям удалось возвести три этажа; и в нескольких косых окнах виднелся свет ламп или сияние призраков. На окнах стояли решетки, но не было ставней. Похоже, что на этот постоялый двор можно было рассчитывать в любую погоду, в любой праздник и даже во время катастрофы. Внезапно мне захотелось ощутить на языке кислый вкус пива.

На бочке под вывеской лежал сонный мальчишка-конюх. Когда мы подошли ближе, он едва не свалился на землю. Нилит убрала Острого в ножны, но любой чужак во тьме ночи – пугающее зрелище, особенно в Араксе. Посмотрев на меня, он замигал, словно сова.

– Ч-что надо?

– Постель, – ответила Нилит, подавив зевок. – В конюшне, рядом с конем. Не хочу оставлять без присмотра свои… товары.

Мальчик почесал нос.

– У нас есть раскладные кровати.

– Отлично. И я не хочу, чтобы меня беспокоили.

Она постучала ногтем по клинку. Мальчишка яростно закивал.

– Это добропорядочное заведение, госпожа, – ответил он, взяв коня под уздцы, и потянул носом, пытаясь понять, исходит ли вонь от Нилит или от большого свертка на спине животного. – Если нужно, у нас и ванна есть.

Потирая глаза, Нилит ждала, пока грязный мальчишка принесет ключ и откроет конюшню, которая, видимо, была сделана из топляка и пальмовых листьев. В конюшне было темно, и лишь в дальнем конце ее мигал одинокий огонек лампы. Мое сияние помогло осветить дорогу, пока мы шли вслед за мальчиком мимо полудюжины загонов, в основном пустых. Я насчитал две лошади, серебристую и вороную, и одну огромную сороконожку. Она свернулась в тугой клубок размером с палатку. Темно-красные пластины ее брони волнообразно шевелились и постукивали в ритме ее снов.

– Серебряная монета за конюшню и постель. Еда за отдельную плату, напитки тоже, – сказал мальчик, зевая.

Я по привычке облизал губы – ну то есть насколько я мог это сделать в призрачном состоянии.

Мальчик потянул на себя дверь, и она пискнула, словно придушенная мышь. Нилит прислонила меч к стене выделенного нам загона. На дощатом полу лежала солома, а также торбы с кормом. Конь, коренастый обитатель пустыни, немедленно двинулся вперед, чтобы изучить их содержимое. Я никогда не любил лошадей, и это никак не связано с отсутствием ног, которые позволяют легко сесть в седло. И с тем, что я оказывался в грязной луже каждый раз, когда пытался это сделать. Лошади – вьючные животные, а все, кто зависит от капризов людей, рано или поздно сходят с ума. И у лошади сумасшествие с большой вероятностью приводит к перелому шеи всадника.

Мальчик-конюх принес раскладную кровать – простую деревянную раму, на которую была натянута парусина. Нилит немедленно поставила кровать у входа в загон, превратив ее в баррикаду, защищавшую меня и ее коня.

Мальчик терся рядом с нами, пока Нилит не вложила ему в руку серебряную монету и медяк.

– Ужин, если остался. И пиво.

Я обратил внимание на ее акцент.

– Ты из Красса, – сказал я, когда мальчик скрылся в здании.

– Как и ты. Но я сейчас чувствую себя скорее аркийкой.

Одну руку Нилит крепко прижимала к груди, словно она ранена, а другой рукой повернула меч, просверлив острием дыру в доске.

– Мне плевать, поручился за тебя меч или нет. Может, он – твой раб. А может, это какая-то магия. Может, он просто сошел с ума.

– Ты недалека от истины…

– Что он такое? Душа-клинок?

– Точно.

– Молчи, – приказала Нилит Острому и посмотрела на меня. – Значит, сделаем так, как поступали в старину. Так, как делают в Крассе.

В ее словах был смысл. Я вздохнул и расслабился.

– В соответствии с обычаем.

– Вопросы и честные ответы, пока каждый не решит, друг перед ним или враг.

Острый решил встрять в разговор:

– Должен сказать, что я, скорее всего, мог бы поведать о…

– Заткнись, меч, – сказали мы с Нилит одновременно и настороженно переглянулись.

– Ты первый, – сказала она. – Я хочу сначала выслушать тебя. А потом посмотрим, что скажет меч.

Выбрать первый вопрос было легко.

– Что это за тварь, которую ты разрубила?

Нилит скрестила руки на груди, все еще оберегая левую.

– Если тебе так нужно это узнать, то это слазергаст. Мерзкая тварь, привезенная откуда-то издалека. Она и ее хозяин выслеживали меня.

Я открыл было рот, чтобы заговорить, но, поймав свирепый взгляд Нилит, заткнулся. Она сама предложила задавать вопросы, и поэтому, по традиции, должна была говорить первой.

– Кто ты?

– Я Келтро Базальт из Таймара. – Я, как и она, скрестил руки на груди. – А ты кто?

– Императрица Нилит Райкхар Ренала, дочь Конина, короля Красса, Повелительница Сараки.

Я посмотрел на рукоять меча и увидел серьезное лицо Острого.

– А-а-а… – Это был единственный звук, который пришел мне в голову. Я неловко заплясал на месте, пытаясь решить – то ли поклониться, то ли, наоборот, выпрямиться. – Ну что ж, императрица Нилит, ваш вопрос.

– Почему ты здесь?

– Это долгая история, но если вкратце, то я приехал, чтобы здесь работать. Но меня убили, и в ходе длинной цепочки скучных событий я оказался тут. Откуда у вас мой меч?

– Твой меч?

– Ваши слова являются вопросом и, следовательно, вы уклонились от ответа.

Нилит ударила Острым об пол. Он что-то неразборчиво буркнул.

Мы приостановили наш обоюдный допрос, когда мальчик вернулся с глиняной миской, в которой была похлебка цвета акульей шкуры. Еще он принес кружку с пенистым пивом. Глядя, как императрица потянулась за ней и уронила часть пены на свою руку, замотанную в ткань, я попытался облизать губы. Я представил себе, что это моя рука, и почувствовал холодок пива, которое прикасается к коже…

– Не смей.

Похоже, Острый понял, что я завидую ей, и не дал мне наброситься на кружку. Императрица поставила ее у ног, а миску – на колени, чтобы похлебка остыла. Меч Нилит по-прежнему крутила в руках.

– Пару дней назад он упал с неба. Проткнул душекрада, когда он собирался позвать на помощь. Очень вовремя. Очень удачно, – ответила она, продолжая крутить Острого на его острие. «Тошнит ли его от этого?» – подумал я. – Он оказался полезным, поэтому я взяла его с собой. Он невероятно острый. Нельзя выбрасывать такие вещи, верно?

– Это еще один вопрос?

Взглядом, который я получил в ответ, можно было убить. Императрица, похоже, была на грани – более острой, чем лезвие Острого. Я решил, что больше давить на нее не стоит – по крайней мере, сейчас.

– Да, такие штуки не выбрасывают, – ответил я. – Хотя меня заставили это сделать. Отвечая на ваш предыдущий вопрос, хочу сказать, что я уронил меч, когда меня похитила некая тал Хорикс. Возможно, вы знаете ее как Хирану Талин-Реналу Какую-то-По-Счету. Ах да, это она вчера врезалась в Небесную Иглу.

Меч перестал вращаться. Нилит застыла – если не считать ее губ.

– Летучая машина, – прошептала она. – Ну что ж, призрак, я тебя внимательно слушаю. Хирана, говоришь?

– Да, я так и сказал, но сейчас