Укрощая хаос - Бен Гэлли

лице. Затем он поднес ко мне серебряную монету и сравнил мое лицо с тем, что было выгравировано на металле.

– Ты не похож на жителя Просторов, – буркнул он.

– А я из Красса.

Нахмурившись, мужчина повернулся к Нилит.

– Вы позволяете своему призраку говорить, когда ему вздумается?

– А почему бы и нет? – как можно более дружелюбно ответила императрица. – Это свободный призрак.

Дознаватель плюнул себе под ноги.

– Тогда прикрепите к нему белое перо, а не то его сцапают. Люди тут отчаянные. – Он подошел поближе к коню, принюхался, и его затошнило. – Прочь отсюда! Теперь понятно, почему вы ничего не продали, вонючки!

Солдаты, стоявшие у него за спиной, похоже, были с ним согласны, и поэтому расступились, давая нам дорогу. Мы двинулись дальше – не спеша, но и не медля.

– А я-то думала, что запах не такой уж плохой, – шепнула Нилит, втягивая в себя воздух.

– Боюсь, что это уже в вас говорит призрак. Наслаждайтесь ароматами специй и духов, пока можете. – Нилит кивнула, а я быстро добавил: – Но это тоже может пригодиться. Трупы больше не воняют, и канавы тоже.

Императрица снова понюхала воздух, подойдя поближе к лошадям, и закатила глаза.

– Верно, – сказала она. – Ты скучаешь по Крассу? Ты же из Сараки, да?

– Из Таймара. И да, скучаю – каждый день. Но в основном жалею, что я оттуда уехал.

– Почему ты согласился на эту работу?

Много раз темными ночами я задавал себе тот же самый вопрос. Он был обманчиво простым и поэтому еще сильнее приводил меня в ярость.

– Ваш призрак Итейн написал мне письмо. Про убежище ничего не упоминал, просто предложил мне работу от имени Небесной Иглы. Какой замочный мастер не ухватится за подобную возможность?! Даже при всем том, что я знал про Аракс, я был уверен, что королевская грамота меня защитит. Но капитан корабля заключил сделку с Темсой, и после захода солнца нас уже поджидали душекрады.

Нилит задумчиво хмыкнула.

– Сизин все равно бы тебя убила, как только перестала нуждаться в твоих услугах. Призраков она ненавидит.

– Я думал об этом. Вот почему я жалею, что вообще оказался в Араксе.

– Ты бы обменял то, что есть у тебя сейчас – даже способность вселяться – на жизнь?

В ее глазах горел огонек надежды. Ответ на этот вопрос нужен не только мне, но и ей, ведь скоро мы с ней станем одинаковыми. Те, кто не обладает опытом, всегда высоко его ценят, потому что знания уменьшают страх.

Я задумался. Да, я скучал по жизни, но лишь потому, что считал себя обкраденным. Если бы в ту темную ночь мне предложили бы выбор между вселением и смертью или возможностью вернуться на корабль, я не знаю, что я бы выбрал.

– Может быть, и нет – если бы у меня была и свобода, и мои дары. Если честно, то с ними взлом замков становится куда более интересным. Кроме того, я упал с верхушки Небесной иглы, но на мне нет ни царапины. А это… полезно, да?

Нилит гордо выпятила подбородок. Я не мог понять, уменьшил ли ее страхи или, наоборот, подтвердил их.

– Фаразар всю дорогу жаловался, но, с другой стороны, он жалуется почти всю жизнь. Бояться смерти нас заставляет неизвестность. Насколько будет больно? На что это похоже? Казалось бы, в городе, который битком набит призраками, ужас, связанный с загробной жизнью, должен ослабнуть, но нет.

– По крайней мере, императрица, вы уходите в нее с достоинством, – прошептал я. – Вас не ждут ни ножи, ни ухмыляющиеся душекрады, ни грязные залы для порабощения.

– Слабое утешение, но оно тоже помогает.

– Это лучше, чем быть заточенным в мече, – донесся голос откуда-то с пояса Нилит.

Императрица умолкла, и мы свернули в переулок, уходящий на север, прочь от проспекта.

– Расскажи мне про Красс, – вдруг сказала она. – Расскажи о том, что я упустила, пока жила в этой забитой песком гнойной заднице, которую кто-то считает страной.

Я невольно улыбнулся. Никто в мире не ругается так, как красс, особенно если этот красс – женщина.

* * *

МЫ БОЛТАЛИ, ЧТОБЫ скоротать время в пути. Мы болтали, чтобы не вызывать подозрения у солдат. Мы говорили о доме, и об Арке, и обо всем, что между ними. Мы говорили о пустынях и об испытаниях, которые прошла Нилит в компании с женщиной по имени Крона. Мы говорили о моих невзгодах – о Баске, о вдове Хорикс и о том, как Темса безудержно рвался к власти. По-моему, в основном мы говорили потому, что чувствовали – это наш последний шанс с кем-то поговорить.

– …Когда я начала читать свитки об аркийских мертвых богах, то заметила, что они почти не отличаются от Одуна и от богов Красса. Может, они близкие родичи наших богов, может, даже братья и сестры, но они действительно существовали – или существуют, если твоим рассказам можно верить. И больше всего на свете они ценили равновесие.

– Ма-ат, – сказал я, вспомнив то слово.

– Ты внимательно слушаешь.

– У меня уши замочного мастера.

– Я заметила разницу между тем, каким Арк был, и каким он стал. Может, из-за Сеша, а может, из-за людской тупости, но после исчезновения богов мир точно изменился. Посмотри на Красс: убийства и рабство не играют в нем такой роли, как в Арке. Вот почему я не остановилась. Вот почему сейчас я здесь. Да, моя дочь знает, что я уже в городе, и Культ Сеша на ее стороне, но что мне еще остается, если не идти дальше? – спросила Нилит, задыхаясь. Она показала мне медную монету, которая висела на веревочке на ее шее, рядом с кожаным мешочком. – Вот почему я не расставалась с ней всю дорогу. Просто из-за Фаразара. А ты почему не остановился?

Я пожал плечами.

– Поначалу мне просто хотелось добиться справедливости. Я мечтал о том, чтобы кто-то поплатился за мое убийство. Из-за этого я связался не с теми людьми, принял несколько неверных решений, несколько раз сбегал и, наконец, понял, что подарить себе свободу могу только я сам. И мне это удалось, хотя и ненадолго. И теперь я должен вернуть себе свободу, и поэтому начинаю все с начала. К счастью, я – замочный мастер, и терпение у меня соответствующее. А насчет того, почему я не бросил свою монету в Никс… Я не хочу возвращаться в то холодное место под землей, наполненное воплями страдающих душ.

Нилит содрогнулась.

– В последнее время я вижу это место во сне. Ну то есть когда мне удается заснуть.

– Небытие ничем не лучше. У меня еще есть дела в полужизни. Я могу либо действовать дальше, либо ткнуть себя медным клинком в глаз, чтобы победа досталась им. Можете считать это упрямством или мелочностью, но я называю это своим правом на свободу. Если оно находится в той же стороне, что и ваш безумный план, что ж, ладно. Возможно, вы правы. Возможно, боги хотели именно этого – чтобы я наткнулся на вас.

– Кто знает, чего хотят мертвые боги? Это не важно. Ты хочешь получить свободу… – Нилит положила на меня еще одну руку и улыбнулась. Это была усталая, вялая улыбка, но она все-таки неплохо скрывала сомнения в глазах Нилит. – И свободу, Келтро Базальт, ты получишь.

Наши шаги разбивали молчание на части, пока мы пробирались сквозь шумную толпу торговцев, собравшихся у какого-то склада. Кажется, их что-то взволновало. Рядом с торговцами лежали пустые бочки. У дверей склада никситы в серых одеждах размахивали руками и качали головами.

– Что здесь происходит? – тихо спросил я.

– Никс, – ответила Нилит. – На юге повсюду пересохшие колодцы, и поэтому у таких складов собираются толпы. Это из-за нехватки воды из Никса.

Мы переглянулись, понимая, что это значит для тела императора.

– Вопрос, – сказал я. – Считаете ли вы себя убийцей?

Нилит откашлялась; мой вопрос явно застал ее врасплох.

– Все мы действуем, пытаясь достичь целей, которые мы считаем великими. Вопрос в том, перевешивают ли наши действия это величие или нет. В ходе этого путешествия я лишала жизни людей, и многие лишились жизни из-за меня. – Она умолкла, вспоминая имена и лица. – Многие лишились жизни… но напрасна ли их жертва? Я верю, что нет. Эта вера – все, что у меня есть. Убийство Темсы – дурное дело или хорошее? Убьешь ли ты ребенка, если этим уничтожишь