Невеста по приказу, или Когда свекровь ведьма - Лика Семенова

— Да. Эту камеру. Но ничего не слышно.

Вито взялся за ставень, намереваясь закрыть створки, но, в тот же миг, из зеркальной глади снова мелькнула рука. И я с ужасом увидела, как Вито медленно развернулся и оседал по стене, а из его груди торчала рукоять стилета. Я кинулась к мужу, уложила его на пол. Тут же схватила упавшие песочные часы и несколько раз с остервенением ударила подставкой по зеркалу на стене. Так, что его поверхность сплошь пошла мелкими трещинами и начала высыпаться. Проклятый Трастамара не просунет больше через барьер даже кончик ногтя.

Я рухнула перед Вито на колени, старалась не поддаваться панике. «Дядюшка» не учел только одного: мы так и не стали настоящими супругами. Я заглянула в помутневшие глаза своего мужа:

— Я тебя ни за что не отдам. Ты слышишь?

И почувствовала, как мои руки стремительно наливаются магическим жаром.

Глава 61

Мы покинули дворец беспрепятственно. Всего лишь простое заклинание отведения глаз, которое с первого раза далось мне с невероятной легкостью. Собрали вещи, заложили карету, забрали своих людей и лошадей. Теперь Вито ехал со мной в экипаже, а Пилар большую часть пути проделала на козлах, рядом с кучером. По собственному почину. Только бросала на нас с мужем понимающие многозначительные взгляды. Впрочем, нам с ним о многом нужно было поговорить. Лишние уши, пусть и уши моей Пилар, были ни к чему.

А я чувствовала себя буквально всемогущей... Странное, очень странное чувство. Будто я стала какой-то другой. С того самого мига, когда исцелила Вито. Я едва не задохнулась от восторга, глядя, как его тело принимает мою магию. Как золотистая дымка впитывается, искрится на коже. Как возвращается жизнь. Как глубокая рана зарастает, сама выталкивая оружие. Я жалела только об одном, что «любящий дядюшка» не видел всего этого. Ему будет спокойнее с мыслью о том, что он сумел отобрать то, что мне так дорого. Я не хотела, чтобы ему было спокойнее. Он этого недостоин. Меня даже ничуть не заботила его участь в замкнутом пространстве без еды и воды. Сейчас я думала об этом без содрогания и сочувствия.

И теперь я не сомневалась, что смогу спасти Вито. Во мне бурлила огромная сила, способная сравнять с землей горы — не хватало лишь знаний. И я их раздобуду.

Обратно мы ехали не торопясь, чтобы потянуть время. Все должно было выглядеть так, будто мы вернулись без происшествий, погостив при дворе, сколько полагается. Но я теперь не хотела терять ни минуты. Я вынесла из библиотеки несколько книг и всю дорогу жадно изучала, подсвечивая себе магическим фонариком. Вито долго не задавал вопросов, но, наконец, не выдержал:

— Что ты все время ищешь? Не поднимаешь головы.

Я ответила без запинки, не отрываясь от текста:

— Способ вылечить тебя. Он есть, и я его найду. Обещаю. Не хочу терять время. И… еще кое-что.

Он помрачнел, поджал губы:

— Что?

Я ответила честно, не хотела ему врать:

— Хочу знать, что надо сделать, чтобы твоя матушка не догадалась о моем даре. Это сейчас даже важнее. Догадка вызовет слишком много вопросов. И тогда она узнает, что я дочь принцессы Авейро. Той самой, с которой она соперничала. — Я облизала губы: — Ведь получается, что это из-за моей мамы сеньору де ла Серда отлучили от двора… Твоя матушка и без того меня недолюбливает, а узнав все это…

Я не договорила. Даже поежилась, на мгновение представив, каким кошмаром все это может обернуться. Да она никакой жизни не даст, несмотря на всю мою магию! Душу вытрясет! История с Трастамарой осталась в прошлом, и теперь снова передо мной зловещей тенью маячил образ «обожаемой» свекрови. Терять своего мужа я не собиралась, а вот с этим ядовитым довеском ничего поделать не могла… Матушка, как ни крути.

Вито даже усмехнулся:

— Все еще искренне надеешься найти общий язык с моей матерью? Мне жаль тебя огорчать, Лорена, но это безнадежно. Она согласна терпеть лишь Ромиру. И то, до тех пор, пока та не почесала против шерсти. Тогда и этой бедняжке придется несладко. Особенно без поддержки брата. Если мать объявила тебя врагом, это не исправить. Такова моя мать. Она не меняет решений и стоит на своем до последнего. Даже если не права. Вам лучше просто не пересекаться. Дом большой — вы можете успешно избегать друг друга. Терпеть придется… недолго.

Я покачала головой, показательно игнорируя его последние слова. Будто оглохла. Вито не верил в удачу. Совсем не верил. Даже после того, как я исцелила его смертельную рану. Твердил одно и тоже: «Другого способа не существует, нужно убить Короля леса, но это невозможно». И теперь, несмотря на то, что между нами не осталось никаких тайн, он будто старательно выстраивал новую стену. Меня это очень огорчало. Неоднократно возникали мысли о том, чтобы, наконец, окончательно скрепить наш брак, не оставить ему шанса отступить. Я очень хотела этого, потому что иного мужа просто не представляла. И не желала представлять. Но это было неразумно. Я видела, как моя магия разбивалась о Трастамару, превращая сильные чары в ничто. Ощущение полного бессилия. Я не могла так рисковать.

— Нет, не надеюсь. Но не хочу усугублять. Вдруг матушка сможет что-то понять, едва мы столкнемся. А мы столкнемся, уверяю тебя. Я еще не знаю, как ощущается чужая магия. Я просто стараюсь избежать лишних проблем.

Он кивнул, но я уловила плохо скрываемое раздражение. Но и оно было напускным. Уже неоднократно за время этой поездки я замечала, как меняется Вито, едва я начинаю говорить о каких-то перспективах. Он давно смирился со своей участью, и буквально тонул в этой холодной обреченности.

Он какое-то время молчал, погруженный в свои мысли. Наконец, спросил:

— Что ты сделала с Пилар?

Я, наконец, окончательно оторвалась от книги:

— Что?

Вито усмехнулся и поморщился:

— От нее так разило магией, что я едва не задохнулся. Я даже рад, что она вышла из салона, потому что след все еще не развеялся. Что ты на нее наложила?

Если честно, совесть все же кольнула, и мне чуть-чуть стало стыдно. Это было немножко подло, но лишь для всеобщего блага. Но я все равно испытывала угрызения совести каждый раз, глядя на Пилар, потому что теперь, посмотрев определенным образом, видела на ней едва уловимую золотистую дымку моих наложенных чар. Она