Самые знаменитые реформаторы России - Владимир Казарезов

Конечно, следует отдать должное проницательности Победоносцева, так тонко подметившего пороки парламентаризма, фальшь и лицемерие, сопутствующие борьбе политических партий за умы людей, но нельзя согласиться с отрицанием самого парламентаризма из-за недостатков, ему присущих. А Победоносцев отрицал парламент как таковой, считая его пагубным для России.

Остается только сожалеть, что столь талантливый и просвещенный человек, к тому же высоконравственный, хватался за исторические рудименты, каковым являлось неограниченное самодержавие, не улавливал дух эпохи, боялся принять вызов времени и адекватно на него отреагировать. Не из опасения потерять собственные привилегии восставал он против либеральных, демократических преобразований. Его бескорыстие, признаваемое всеми, является тому порукой. Он опасался хаоса, непредсказуемости, могущих погубить Россию. Поэтому в марте 1881 г. уговорил Александра III не выполнять волю отца о введении выборной представительной власти в империи. По этой же причине в 1905 г. ушел в отставку, не смирившись с манифестом Николая Второго о выборах в Государственную Думу, полагая такой шаг гибельным для России.

Самое отрицательное отношение было у Победоносцева и к гласному, состязательному суду с участием адвокатов и присяжных заседателей, представляющих «пестрое смешанное стадо, собираемое им случайно, или искусственным подбором из массы, коей недоступны ни сознание долга судьи, ни способность осилить массу фактов, требующих анализа и логической разборки», развивающих, по его словам, свое искусство ради «интересов самолюбия и корысти».

Он был категорически против свободной печати, поскольку считал общественно вредным, когда «любой уличный проходимец, любой болтун из непризнанных гениев, любой искатель гешефта может, имея свои или достав для наживы и спекуляции чужие деньги, основать газету, созвать толпу писак».

Опасность повсеместного распространения образования для него тоже очевидна, поскольку «ум со здравым смыслом должен будет покориться пустоте и глупости, владеющей орудием формулы, искусство, испытанное жизнью, должно будет смолкнуть перед рассуждением первого попавшегося юноши, знакомого с азбукой формального рассуждения».

Что же взамен предлагает Победоносцев, отвергая наступающие из Европы идеи государственного и общественного устройства на демократических принципах? У него полная ясность на этот счет: «Есть в человечестве натуральная сила инерции, имеющая великое значение… Сила эта, которую близорукие мыслители новой школы безразлично смешивают с невежеством и глупостью — безусловно необходима для благосостояния общества». То есть инерция — это традиция, старина, которую следует принимать как есть, не рассуждая, не подвергая критическому осмыслению. Значит, в основании общественного спокойствия и народного благополучия находится не знание, а вера.

Он убежден, и навязывает свое убеждение другим, что «народ чует душой, что абсолютную истину нельзя уловить материально, выставить осязательно, определить числом и мерою, но что в нее можно и должно веровать, ибо абсолютная истина доступна только вере».

Проиллюстрируем его позицию еще одним эпизодом. Известный русский книгоиздатель И.Д. Светин обратился к Победоносцеву за разрешением издать книги для народа, в которых бы разъяснялся смысл богослужения, проводимого в церквах на непонятном людям церковнославянском языке. Победоносцев решительно отказал: «Мужику и не надо понимать, что он слышит в церкви. Пред непонятными ему словами он чувствует священный трепет, и это священное, благоговейное настроение и есть единственное, что нам надо. Никакого понимания мы не допустим».

Конечно, одной веры недостаточно, чтобы народ жил «правильно», нужна вторая составляющая — твердая власть, на вершине которой — царь-самодержец. Вот, если говорить коротко — идеалы Победоносцева. Будучи носителем таких убеждений, он тяжело переживал реформы Александра II, воспринимал как личную трагедию, видя в них разрушительный хаос, а не стремление привести государственные институты в соответствие с уровнем развития общества. В одном из своих писем он писал: «Жизнь наша стала до невероятности уродлива, безумна и лжива от того, что исчез всякий порядок, пропала всякая последовательность в нашем развитии». Его положение при Александре II было не настолько значительным, чтобы повлиять на государственные дела. Но зато, став по сути правителем при Александре III, Победоносцев много сделал, чтобы «исправить» нанесенный царем-реформатором урон самодержавию и, как он полагал, интересам России. Почему и вошло в историю время правления Александра III — Победоносцева как время реакции, контрреформ.

Должность обер-прокурора Синода вроде бы ограничивала деятельность Победоносцева делами церковными, но он решал все, будучи советником и доверенным лицом Александра III. С его участием, точнее — по его указке очень скоро произошла замена министров и других видных сановников при дворе, соратников Александра II, сохранявших реформаторские устремления. На их место были поставлены люди под стать Победоносцеву, считавшие высшей ценностью сохранение и упрочение самодержавия.

Мы уже говорили о некоторых шагах Победоносцева по пути контрреформ. К сказанному добавим другое. Он считал, что необходимо ограничить свободы, данные реформой крестьянам. Помещики не могли смириться с потерей власти над ними. Земские учреждения исключали помещиков из системы управления крестьянами. В правительство приходили письма с требованиями восстановления власти помещиков над ними. Пазухин, управитель канцелярии министра внутренних дел, поддерживая такие настроения, писал: «Лишение дворян служебных привилегий не могло не смутить население, привыкшее видеть в дворянах царских слуг… необходимо возвратить дворянству преимущественные служебные права». Поскольку о возврате к крепостной зависимости не могло идти речи, нашли иную форму. В 1889 г. было введено положение о назначении в земские учреждения земских участковых начальников из дворян. Таким образом устанавливался дворянско-государственный контроль над демократическими органами местного самоуправления. И все это ради того, чтобы, как указывалось в положении, «…поставить местную власть в подобающее ей и согласное с пользами государства положение».

«Едва ли какой-либо законодательный акт вызвал больше неудовольствия в течение всего времени своего действия, как положение 1889 года (о земских начальниках. — В.К.).

Оно было прямым противоположением, прямой антитезой освободительных реформ 60-х годов и в частности крестьянской реформы 19 февраля».

Другой формой закрепощения крестьян оставалась зависимость их от общины, выход из которой хотя и был предусмотрен реформой 1861 г., но являлся весьма затруднительным. В 1893 г. был принят закон, по которому это вообще становилось практически невозможно сделать. Такая политика являлась следствием убежденности Победоносцева в том, что сохранение общины в неприкосновенности является благом для России и крестьян. Он считал, что «…только общинное хозяйство может обеспечить крестьянина от нищеты и бездомовности или в самой нищете, — составляющей обыкновенное у нас явление, — отдалить опасность голодной смерти…» Победоносцев был против рыночного оборота земли, говорил, что «земля такой капитал, который опасно бросить на вольный рынок подобно всякому иному товару». Как видим, с позицией реакционера Победоносцева в полной мере согласуются взгляды и нынешних сторонников колхозов и противников рыночного оборота сельскохозяйственных земель.

Шаг за шагом принимались решения, отменявшие положения судебной реформы 1864 г. Подверглись значительному изменению судебные уставы. Был ограничен круг дел, подлежавших рассмотрению в суде присяжных; на смену выборных, независимых мировых судей пришли назначаемые администрацией земские начальники; суду предоставили право вести заседания закрыто, избегая гласности; стали увольнять судей даже по причинам внеслужебного характера и т.д. Многое из сделанного в 1864 г. казалось для Победоносцева «не оправданным жизнью» и потому было устранено.

Вмешательство в духовную жизнь людей, в просвещение, культуру было многоплановым, всеобъемлющим. Контрреформы в системе образования были направлены на ущемление автономии университетов: их руководители стали подчиняться учебным округам, вводились инспекции, ректоры назначались, а не выбирались. В народном образовании упор делался на простейшие церковно-приходские школы. Здесь добились выдающихся успехов. Количество школ за 1881–1894 гг. увеличилось в восемь раз, а государственные ассигнования на них — аж в 40 раз.

Регламентация духовной жизни шла по линии преследования «вредных» писателей. Гонениям подвергались даже такие мастера слова, как Лев Толстой, Федор Достоевский, Николай Лесков и другие. Милюков в своих воспоминаниях пишет: «Не может быть сомнения, что политическая деятельность таких руководителей двух последних царей, как К.П. Победоносцев и Д.А. Толстой, была сознательно направлена к тому, чтобы задержать просвещение русского народа… Против этой антиисторической и опасной, как можно было предвидеть, позиции выступила со всей энергией передовая часть русского культурного класса».