Безумная одержимость - Даниэль Лори

жизни были вещи, которые девушка не хотела знать о мужчинах.

— Итак, когда ты приехал в Соединенные Штаты?

— На следующий день после моего освобождения.

Я поцеловала его в грудь, посмотрела на него и беззаботно сказала:

— Я уверена, что иммиграционной службе понравилось принимать твое заявление.

В его глазах заиграло веселье.

— Мой послужной список был чист, malyshka (прим.пер: Малышка). У меня талант к технике. Я могу узнать, где завтракает президент прямо сейчас, сфотографироваться и анонимно выложить это в социальных сетях, и все из моей кухни.

Мои глаза расширились.

— Ты хочешь сказать, что пока я нахожусь где-то рядом с камерой, ты можешь найти меня и наблюдать за мной на своем компьютере?

— Да.

— Ты ведь не занимался этим, не так ли?

— Это было бы сомнительно с моральной точки зрения.

— Да, было бы, — многозначительно ответила я.

Гений и преступник в одном лице. Ужасающая комбинация.

Я решила больше не расспрашивать его на эту тему.

— Разве ты не скучал по своей семье, когда переехал в другую страну?

И вот так я врезалась в кирпичную стену.

Его живот слегка напрягся под моими руками, и тон стал холодным.

— Мне надо заканчивать собираться на работу, malyshka. (прим.пер: Малышка)

Это увольнение, если я когда-либо слышала такое. Однако, довольная тем, как далеко я зашла, я спрыгнула вниз и вернулась в постель.

В ту ночь я была так далеко от сексуального разочарования, что решила стать немного похитрее. На мне было самое сексуальное нижнее белье, которое у меня имелось, пара вязаных носков до бедер и больше ничего. Я как раз готовила ужин, когда он вернулся. Он замер, его глаза потемнели, когда он осмотрел меня.

Он сел за островок, снял галстук и прищурился.

Я испортила его распорядок.

Жар его глаз преследовал меня повсюду на кухне. Я старалась медленнее и чаще наклоняться, чем это было необходимо. Если и существовала какая-то битва, которую я собиралась выиграть между нами, то только эту.

Мы ели в дружеском молчании, но я даже не могла почувствовать вкус еды, потому что от одного его взгляда у меня под кожей начинало покалывать каждое нервное окончание. Он помог мне вымыть посуду и прибраться на кухне. Затем схватил мое лицо и нежно поцеловал в губы.

— Спасибо за ужин, malyshka. (прим.пер: Малышка)

Именно тогда я поняла, что люблю его мягкую сторону.

Я сидела у него на коленях, его рука играла с моими волосами, пока мы смотрели политические дебаты по CNN. Я даже не могла притвориться, что обращаю на это внимание, когда его стояк прижимался к моей заднице. Часть меня знала, что он делает, отказывая мне. Мне это не нравилось. Потому что это заставляло мою грудь чувствовать себя напряженной и тяжелой. И это выбивало меня из колеи.

Где-то между началом и концом, мои ноги оседлали его, руки оказались в его волосах, и губы раздвинули его, когда я щелкнула языком по его.

Он застонал.

Поцелуй стал глубже, и я прижалась к его эрекции. Я была так возбуждена, что мое зрение затуманилось, кровь горела, и я была уверена, что мочу его брюки, двигаясь на нем.

— Боже, я хочу тебя, — выдохнула я ему в рот.

Он издал мучительный звук и отстранился. Большой палец пробежал по моей щеке, его глаза встретились.

— Повтори еще раз.

Я покачала бедрами, прижимаясь к нему, отчаяние окутывало мои слова.

— Я так сильно хочу тебя.

— Почему? — спросил он хриплым голосом.

— Потому что... — я вздохнула, в поисках причины, а затем просто произнесла первую мысль. — Потому что это всегда был ты.

Возможно, я никогда не осознавала этого раньше, но когда слова слетели с моих губ, я поняла, что имею в виду каждое из них.

Удовлетворение, темное и ленивое, вспыхнуло в его глазах. Его губы прижались к моему уху, от его голоса у меня по спине пробежала дрожь.

— Ты победила, malyshka. (прим.пер Малышка.)

Я даже не успела испытать удовольствие от своей редкой победы над ним, потому что, разорвав мои трусики, он вошел в меня так глубоко, что у меня перехватило дыхание. Я впилась ногтями в его плечи.

— Блядь, я скучал по этому, — выдохнул он.

К этому времени я уже привыкла, как он брал меня — жестко и неумолимо. Слегка эгоистично, но почему-то все еще внимательно. Когда он нес меня в спальню, крепко держа, все еще находясь глубоко внутри меня, он остановился, чтобы поцеловать меня на целую минуту, и я знала, что я это люблю. Секс был быстрым и грубым, но потом он компенсировал это, устроившись головой у меня между ног, пока я не начала умолять его остановиться.

На следующий вечер, ожидая, чтобы перейти улицу, мне пришло сообщение с неизвестного номера.

Мой ужин запаздывает.

Школьное головокружение наполнило меня фактом, что он писал мне, даже несмотря на то, что я позволила ему удержать меня прошлой ночью.

Я: Простите, кто это?

Кристиан: Забавно.

Я: Тодд?

Кристиан: Я отшлепаю тебя по заднице.

Я: Обещаешь?

Вскоре после этой переписки я обнаружила его сидящим на диване с какими-то бумагами на кофейном столике. Я провела руками по его груди, сверкнув своими новыми блестящими малиновым маникюром.

— Что думаешь?

— Мне нравится, malyshka. (прим.пер: Малышка)

Он схватил мою руку и поцеловал. Именно тогда я решила, что люблю получать одобрение этого мужчины, каким бы запутанным ни было его положение в моей жизни.

На следующий день он пришел домой, помолчал, потом взял книгу Русский Для Чайников, лежавшую на кофейном столике. Подняв бровь он перевёл взгляд на меня.

Я ответила ему взглядом со своего места на диване.

— А как еще я буду подслушивать все твои телефонные разговоры, malysh? (прим.пер: Малыш)

Это была мужская форма нежности, как он меня называл. Полуулыбка тронула его губы, когда он бросил книгу обратно на столик.

Я встала и обняла его за талию, прижавшись лицом к его груди.

— Я весь день ждала, когда ты вернешься домой.

Он удовлетворенно хмыкнул.

— Что ты со мной делаешь?

Голос у него был серьезный, с легким акцентом. Я так любила этот тембр, что поднялась на цыпочки и попыталась ощутить его вкус на его губах.

По прошествию следующей недели я каждый день я влюблялась во что-то ещё. От его запаха — от того,