Чувствуй себя как хочешь - Саммер Холланд

Джек опирается на капот тачки: ноги больше не держат. Он смотрит на тело, потом на ствол у себя в руке, поднимает взгляд на Гэри. Все плывет перед глазами, и сейчас бы бледного не словить.

– Может, живой? – с трудом говорит он.

– У него пуля в сердце. – Гэри опускается на одно колено, но тут же отрывает его от земли. – И крови целая лужа.

Джек озирается: вокруг никого. Глухой пригород, до ближайших домов полмили, не меньше. Может, и выстрела никто не слышал. Но что им с телом-то делать?

– Я не хотел его убивать, – зачем-то сообщает он. – Ты же понял? Не хотел.

– Откуда ты только ствол взял?

– Так когда нам Леон раздавал, с тех пор остался. У тебя тоже есть.

– Я свой сдал. Нахер мне ствол? – Гэри аккуратно поворачивает диббла, оглядывает его спину. – Пиздец, тут все в крови. Надо оттащить, пока колеса не залило.

– Мы вымажемся.

– И что теперь?

– Салон изгваздаем.

– Да похуй, – вздыхает Гэри, – голые поедем. Давай, бери его за ноги и понесли.

Джек сглатывает подступающую тошноту, мотает головой. Стыдно признаться, что для него это слишком: он еще не имел дела с трупами. Никогда их даже не видел, только на похоронах, но уже в гробах и чистенькими.

– Потом блеванешь, – рычит Гэри, – если кто проедет, нам обоим пиздец. Хватай его за ноги.

– Думаешь, сейчас легко держаться?

– Ну так блюй на него. Только тащи.

Размеренно дыша и отказываясь впадать в истерику, Джек опускается к ногам диббла и пытается обхватить их негнущимися пальцами. Гэри пыхтит и просовывает тому руки подмышками, тянет на себя.

Из Джека сейчас херовый помощник: Гэри словно их обоих тащит, пока он борется с тошнотой и темнотой в глазах. Но когда вдали на дороге проявляется свет фар, они уже утаскивают диббла с проезжей части и заносят на траву позади тачки.

– Посмотри кто. – Гэри тихо опускает тело на землю и пригибается.

Джек, наоборот, выпрямляется и делает пару шагов к «Альфа-Ромео», пытаясь по приближающемуся свету понять, что за машина едет. Наконец становятся заметны не только сами очертания седана, но и фигуры людей внутри.

– Свои, – выдыхает он.

Гэри тут же оказывается позади него. Леон проезжает чуть вперед и паркуется на обочине. Не проходит и секунды, как он выпрыгивает из машины и несется к ним, Тыковка бежит следом.

– Какого… – Леон вступает в лужу крови. – Какого ебаного хуя вы тут натворили?

Нью-Йорк, 2018

Блэкаут-шторы медленно закрываются, погружая комнату в темноту, такую же, какая сейчас клубится внутри Джека. Он нажимает кнопку у кровати, и они раздвигаются, пропуская свет. Еще одно нажатие, теперь другой кнопки, – тьма.

Джек переворачивается на живот и утыкается носом в подушку. Воскресенье.

Сегодня придется встать с постели: он обещал Леону приехать. Было бы стремно потерять не только Флоренс, но и работу. Хотя… на кой черт ему работа? И зачем вообще оставаться в Нью-Йорке?

Забавный факт: он херовый и бойфренд, и финансист. Половину того, о чем просит Леон, приходится гуглить, и даже тогда он не с первого раза соображает, что делать. Уже повод его выгнать, не считая бесконечных косяков в отчетах.

Акционер Джек Эдвардс готов уволить финансового директора Джека Эдвардса без выходного пособия. Чертова ирония ситуации не забавляет, а бесит.

Может, Леон не будет тратить время на то, чтобы делать его работу? Рисовать срез дня, ставить приоритеты, пытаться помочь ему и компании… Нахер все. Единственное, в чем Джек мог бы разбираться, займись он этим, – искусство. Несколько месяцев с Флоренс это только подтвердили.

С ума сойти, у него было несколько месяцев абсолютного счастья. Лучшая девушка в мире спала с ним в этой кровати, на соседней подушке. А он был долбоебом, который считал, что это будет длиться вечно. Цеплялся за изначально провальную идею дружбы с привилегиями, а Флоренс оказалась умнее. Быстро раскусила его чувства, двумя пальцами, как арахисовую скорлупу.

Сразу было понятно: она не примет. Такая девушка… Нет, ей не место рядом с отбросом, который даже в плечо дибблу попасть не смог.

Джек подгребает под себя подушку и вытирает лицо наволочкой. Сопляк, все что может – это рыдать в собственной спальне. Хотя с пятницы слезы уже должны были закончиться, но он недооценил свой организм: не ест и не пьет вторые сутки, а тот все равно находит воду на чертовы слезы.

Телефон мигает уведомлением: пора подниматься. Нужно хотя бы доехать до Леона и поговорить с ним. Это потом Джек будет собирать вещи, покупать билет домой. Сейчас бы к бабушке, к ее морщинистым рукам и скрипучему ласковому голосу. Наверное, он даже сможет ей все рассказать, потому что только она поймет.

Стоит вспомнить о бабушке, как раздается звонок. Джек переворачивается на спину и нажимает зеленую кнопку.

– Привет, ба.

– Ты вчера не звонил, – слышится в трубке встревоженный голос. – Все в порядке?

– Да, – врет он, но тут же понимает, насколько это бессмысленно. – Нет. Но не переживай, я не заболел.

– На работе что-то?

– Там тоже. – Джек шмыгает носом и морщится. – Но это уже неважно. Я сейчас к Леону поеду. Хочу уволиться и вернуться домой.

– Вот еще новости, – встревоженно говорит бабушка, – милый, это не дело. Вы там вместе начинали – вместе и разгребать, если что не так.

– Им без меня лучше будет.

– Джек, – зовет она, – а ну-ка поговори со мной. Что на самом деле случилось?

– Я приеду, как уволюсь, тогда и расскажу.

– На кой тебе сюда ехать? – сварливо спрашивает бабушка. – Твоя жизнь в Нью-Йорке. В отпуск или на выходные – пожалуйста, всегда рада. А насовсем… Я в твоей комнате студента поселю. Чтобы в голову не приходили дурные идеи.

– Неужели я тебе настолько не нужен? – Внутри все сжимается от боли.

– Ты мне всегда нужен, балда. Но я вас один раз уже проводила в Нью-Йорк, теперь вы там. Ваша жизнь там. Друзья. Что ты будешь делать в Манчестере? Камни пинать, как когда тебе восемь было?

– В музей устроюсь. Папаша Джорри звал.

– Этого еще не хватало. А ну говори, что произошло. Это та девушка?

– Какая? – Джек не может вспомнить, когда рассказывал бабушке о Флоренс.

– Не прикидывайся идиотом. Я давно поняла, что у тебя есть девушка, от меня ты свое счастье не скроешь. Думала, ну наконец-то и ты не будешь там один куковать в высотке. Что произошло?

– Я ей не очень подхожу, – со вздохом отвечает он. – И теперь она это знает.

– Ох, милый… – тянет