Записано на костях. Тайны, оставшиеся после нас - Сью Блэк

выполнялось человеком опытным. Полицейские предположили, что это либо дело рук врача, либо шутка студентов-медиков, утопивших в реке расчлененный труп из анатомического театра. Однако они не знали, были жертвы местными жителями или останки привезли в Моффат откуда-то еще. На этом этапе как тогда, так и сейчас, принципиально важно установить личность погибших, чтобы найти убийцу и выяснить обстоятельства смерти.

Судя по описи, некоторых частей все еще не хватало, и, хотя дальнейшие поиски с собаками дали кое-какие плоды, двух целых трупов получить не удалось. По предварительному заключению, жертвами являлись зрелый мужчина и молодая девушка. Это означало, что никто не искал двух пропавших женщин. Заявлений о пропаже мужчины и девушки в местную полицию не поступало, поэтому охват пришлось расширить. Решив, что лучше будет двинуться на север, а не на юг, особенно с учетом того, что останки были обнаружены в Шотландии, а не в Англии, полицейские из Дамфрисшира привлекли к расследованию коллег из Глазго, а также анатомов и судебных медиков из старинных университетов Глазго и Эдинбурга. Главным анатомом стал Джеймс Брэш, профессор Эдинбургского Университета, которому помогали Сидни Смит, профессор судебной медицины из того же учебного заведения, и Джон Глейстер, профессор судебной медицины Университета Глазго. Все трое были уважаемыми учеными с мировым именем: по иронии судьбы сам Ракстон всегда ими восхищался. Профессоры Брэш и Смит, кажется, даже учили его, когда он готовился к экзаменам по хирургии.

Они начали составлять из частей тела, условно названные Тело 1 и Тело 2. Ученые подозревали, что преступник был знаком с хирургией или анатомией, и знали, что в своих действиях он руководствовался стремлением избавиться от примет, по которым тела смогли бы опознать. И хотя они сознавали, что целью расчленения являлось сокрытие пола и личности жертв, пока что продолжали настаивать, что погибли взрослый мужчина и юная девушка. Для них построили два чана с бальзамирующей жидкостью, в которые погружали рассортированные части тел, чтобы затормозить процесс разложения.

30 сентября в газетах появились сообщения об ужасных находках в Моффате, но про жертв было сказано, что это женщина и мужчина. Наверняка Ракстон испытал при этом громадное облегчение. Тем не менее именно газеты позволили полиции совершить настоящий прорыв в расследовании. Часть останков была упакована в газету Sunday Graphic от 15 сентября 1935 года с серийным номером 1067. Соответственно, останки утопили не раньше этой даты. Более того, газета выходила только в Ланкастере, а обнаруженное «сокращенное издание» распространялось в совсем небольших количествах в окрестностях Ланкастера и Морекомби.

Так благодаря газете полицейские перенесли поиски из Глазго в Морекомби и Ланкастер. Никаких пар, подходящих под составленное описание, там не пропадало, зато пропали две женщины. Видимо, тут наступил тот самый момент «эврика!»: полиция узнала, что муж одной из женщин – врач общей практики, обучавшийся хирургии. В первые 12 дней расследования они шли по ложному пути: классический пример того, почему так важно, чтобы информация, которую ученые сообщают полиции, с самого начала была максимально точной.

Ученые мужи немедленно признали, что могли ошибиться. Еще один важный урок: не позволять своему эго заводить расследование еще дальше в тупик. В воскресенье 13 сентября доктора Ракстона обвинили в убийстве Мэри: ее родные опознали одежду, в которую были обернуты фрагменты тел. Далее в дело вступили новейшие достижения судебной медицины. Хотя отпечатки пальцев у Беллы были срезаны и их так и не нашли, у Мэри они сохранились. Внешний слой эпидермиса на пальцах Тела 1 слез; это так называемые «руки прачки», признак долгого пребывания в воде. Однако более глубокие дермальные отпечатки пальцев сохранились. Эксперт по снятию отпечатков сумел получить их и сравнить с дермальными отпечатками из комнаты Мэри на Далтон-Сквер, 2 и с разных поверхностей по всему дому, где она помогала убирать, в том числе с посуды.

Дермальный отпечаток, хотя и не такой четкий, в целом совпадает с внешним, эпидермальным, и тоже подходит для идентификации. То был первый раз, когда дермальные отпечатки в Великобритании использовались на судебном процессе, и впервые такое свидетельство было принято судом.

С кистей и стоп Тела 1 сделали резиновые слепки, в точности совпавшие с перчатками и обувью Мэри – не Беллы. Кожа, удаленная с ноги Мэри там, где у нее была родинка, стала еще одной уликой: хотя по ней нельзя было установить личность жертвы, она указывала на попытку помешать идентификации. Если преступник принимает меры, чтобы обезобразить какую-то конкретную часть тела, сразу встает вопрос: что такого он пытается скрыть?

Ракстона обвинили в убийстве Мэри на том основании, что улики, связанные с ее приметами – полом, возрастом, ростом, одеждой, отпечатками пальцев, пропажей отличительной особенности на одной из частей тела и совпадением ее перчаток и туфель со слепками руки и ноги, – соответствовали Телу 1: женщины от 18 до 25 лет с множественными травмами головы, нанесенными тупым предметом. Тело 2 принадлежало женщине от 35 до 45, с пятью ножевыми ранениями в грудь и переломом подъязычной кости. Поскольку у нее Ракстон удалил практически все, что могло указать на личность жертвы, доказать, что это именно Белла, оказалось проблематично.

Ученые решили обратиться к фотографиям двух женщин. Прижизненные снимки Мэри были не лучшего качества, но нашлась великолепное фото Беллы в бриллиантовой диадеме. Они решили совместить фотографии черепа с фотографией лица. Эта методика никогда не применялась ранее. Так появилась на свет техника, которую мы используем и сейчас, 60 лет спустя, например в деле «монстра из Терраццо», где с ее помощью удалось идентифицировать двух жертв, о чем рассказывается в главе 2.

Это была новаторская идея, реализация которой потребовала огромного терпения и настойчивости со стороны фотографа. Суперимпозиция со снимком Мэри вышла неубедительной, но в случае Бэллы это оказался настоящий триумф, а результат до сих пор считается образцом судебной фотографии.

5 ноября против Ракстона было выдвинуто обвинение в убийстве гражданской жены. Прокурору требовалось набрать как можно больше улик и свидетельств со своей стороны, чтобы убедить присяжных, и ему это, судя по всему, удалось, хотя не было ни одного свидетеля убийства, орудие так и не нашли, а признания ожидать точно не приходилось. Обвинение базировалось на уликах, а они были результатом новаторских, неопробованных и неизученных криминологических техник, так что прокурору, полиции и ученым оставалось лишь надеяться, что суд их примет.

На процессе прокурор отказался от обвинения в убийстве Мэри и повел дело, основываясь исключительно на уликах и показаниях, связанных с Беллой. Такое бывает, когда приходится выбирать из нескольких обвинений, чтобы наверняка