Вавилонская башня - Антония Сьюзен Байетт

Маркусом. Нет, влечения к этой умнице с темно-русыми волосами он не испытывает. По крайней мере, не заметно – ну да желания Маркуса вообще дело темное. А вот Жаклин нет-нет да и бросит взгляд в его сторону. А Лук Люсгор-Павлинс внимательно поглядывает на Жаклин. Фредерика погружена в размышления о сексе, и ей невдомек, что она слышит первый разговор о том, что окажется крупным вкладом в науку, важном научном эксперименте.

Семьи собираются и разлетаются, думает она. Вот люди, которые так похожи на меня и друг на друга, и так хорошо мне с ними, так радостно. А к концу нам всем станет душно, тесно, тяжело от чужого присутствия.

Раздается шуршание шин и визг тормозов. В дверь звонят. Уинифред открывает и застывает в изумлении. На пороге, решительно приосанясь, стоит Найджел, в темно-синем пальто.

– Я надеюсь, моя жена и сын у вас, – произносит он. – Я им подарки привез, думал, может, не откажутся хотя бы поговорить, как-никак Рождество.

– Да вы проходите, – в замешательстве приглашает Уинифред.

И правда ведь Рождество, а он все-таки муж и отец, и как не пустить гостя. С Найджелом она незнакома и о происшедшем понятия не имеет.

– Я сейчас. – И Найджел приносит из машины две большие картонные коробки в подарочной упаковке: бумага в темно-синюю и серебряную полоску, розетки из бумажных глянцевых лент, синих и серебристых.

Фредерика поднимается, идет к двери и преграждает ему путь в гостиную, где сидит компания, озаренная огнями елки. Он ставит коробки на пол и смотрит на нее в упор, спокойный, готовый действовать, что бы ни произошло. Вот лицо настоящего Найджела, тяжелый-тяжелый взгляд, железная воля, которая разжигает в ней страсть.

– Я решил, нам имеет смысл поговорить, просто поговорить, – объявляет он. – Думаю, ты можешь мне объяснить, что случилось? Думаю, я имею право поздравить сына с Рождеством, ведь так?

Во всем виновата я, напоминает себе Фредерика. И замуж вышла не по большой любви, и ужиться с ним не смогла. При этой мысли она теряется и робеет.

– Не знаю… – отвечает она, все так же его не впуская. – Ни к чему это. Ни к чему.

– Если я тебе не нужен, навязываться не стану, – продолжает Найджел. – Я ненадолго, хотя ехал издалека. У меня две цели: повидаться с сыном и сделать ему подарок, а заодно здраво обсудить с тобой, как нам быть дальше, – хотя бы договориться, где и когда мы сможем это решить. И все. Уж на это я, по-моему, право имею. Да, имею.

Рядом с Фредерикой вырастает Лео. Он бледен, смотрит во все глаза. То на нее, то на него. Найджел протягивает к нему руки, Лео косится на мать, та кивает – утвердительно? Сочувственно? Оставив мать, он подходит к отцу. Тот подхватывает его на руки. Подхватывает и утыкается носом в яркие волосы, запах которых для Фредерики – всё. Слезы стоят в глазах Найджела.

– Как же я по тебе скучал, – говорит он.

Лео обнимает отца за шею и запускает руку под его воротник. Оглядывается на Фредерику: она видит свое бледное, угловатое лицо, а на нем черные глаза Найджела. Она вот-вот потеряет сознание. Умрет.

– Снимай пальто, – говорит Лео.

– Заходи, – с трудом переставляя каменные ноги, Фредерика отступает от двери. – Заходи, знакомься с моими. Раз Рождество… Моего отца ты знаешь. Это моя мать, – представляет она, – мой брат Маркус, Дэниел, шурин, это Уилл, Мэри, это наш приятель доктор Лук Люсгор-Павлинс, это Жаклин, приятельница.

– Я пойду, – говорит Лук Люсгор-Павлинс.

– Не уходите, – говорит Фредерика. – С чего так рано расходиться? Найджел только подарки привез, он не задержится, не надо никому уходить.

Тон у нее такой резкий, что всем и уйти хочется, и уступить ее просьбе. Все остаются. Лук Люсгор-Павлинс и Жаклин не трогаются с места. Уинифред берет у Найджела пальто, подает ему чай и пирог. Лео сидит у него на коленке, одной рукой обхватив за шею. Билл и Найджел, глядя друг на друга с любопытством, обмениваются учтивыми кивками, кивает Найджел и Дэниелу, тот в ответ одновременно улыбается и хмурится. Все молчат, тогда Найджел сообщает:

– У меня тут подарки для Фредерики и Лео. Может, они посмотрят, а то мне скоро ехать.

И, глядя на Уилла, просит:

– Там в коридоре две коробки, ты не принесешь?

Уилл выполняет просьбу. Найджел предлагает Лео открыть коробку. Тем же истошно задушевным голосом он велит Уиллу помочь Лео. Уилл помогает. Коробка открыта. Из нее извлекается электрическая модель железной дороги фирмы «Хорнби», игрушка – загляденье: паровоз «Летучий Шотландец», вагончики, товарные платформы, поворотный круг, вокзал, семафоры, стрелки.

– Он еще маленький, – говорит Уилл. На Найджела он смотрит почти сердито.

– Нет! – Лео прижимает паровоз к себе. – Это мое!

– Ты ведь ему поможешь собрать, объяснишь, что к чему? – обращается Найджел к Уиллу. – Он уже в таком возрасте, что, если ему помочь, объяснить, показать, он справится.

Он улыбается Уиллу своей ласковой полуулыбкой:

– Будь другом. Я бы и сам не прочь – на Рождество отцы обожают играть с детьми в железные дороги, – но к Рождеству меня уже здесь не будет. А ты будешь.

Худо-бедно клочок территории отвоеван. Найджел обращается к Фредерике:

– Может, и ты свою коробку откроешь?

– Положу под елку с другими подарками. Придет Рождество – открою.

– Нет, сейчас, – настаивает Найджел. – Вдруг тебе не понравится и придется увезти. Я же должен знать, нужно тебе это или нет.

«Не нужно! – Фредерика чуть не плачет. – Ничего мне не нужно!»

– Открой, – пристает Лео. – Я хочу посмотреть. Ну открой.

Уилл подносит коробку Фредерике. Она машинально теребит розетки, возится с упаковкой. Лео слезает с колена отца и приходит на помощь. Шуршит глянцевая бумага. Коробка большая, из прочного картона, внутри прокладка из серебряной с розовым папиросной бумаги. Под ней платье. Платье цвета антрацита с высоким воротником-стойкой и высокими узкими манжетами на длинных рукавах. Манжеты украшены красной шелковой тесьмой, переплетающейся с вышивкой. Рисунок очень простой, но роскошный. И само платье: длинная прямая туника и из-под нее чуть расклешенная юбка. Похоже… да, так и есть: от Куррежа! Как все рыжеволосые женщины, Фредерика не носит красного, но есть один оттенок – чистая темная киноварь, – от которого рыжие волосы горят пламенем, а россыпь веснушек отливает золотом. Отделка платья именно такого цвета.

От растерянности все онемели. Уинифред сидит в плотной зеленой трикотажной кофточке с отложным воротником и твидовой юбке, Жаклин – в темно-коричневом джемпере в английскую резинку и вельветовых штанах. На самой Фредерике джинсы и клетчатая байковая рубаха.

– Надень, – велит Лео.

– Если что, я обменяю или отдам что-нибудь переделать, – предлагает Найджел.

– Надень! Ну надень! – твердит Лео. – Сейчас же надень, слышишь?

И Фредерика, которая все еще держит крышку, намереваясь закрыть коробку, откладывает ее в сторону, берет платье и выходит