Краткая история всего - Кен Уилбер

Конечно же, у сознания нет простого местоположения в пространстве. Ценности, желания, состояния сознания, смыслы, глубина, пиковые переживания, духовные озарения — всё это не имеет физического местоположения во внешнем мире «они». Сознание существует на уровнях своего собственного внутреннего пространства, которое познаётся изнутри, доступно интерпретации и совместно разделяется во взаимопонимании, предваряемом искренностью. И коль скоро ничто из этого не имеет простого местоположения, то, если вы попытаетесь поймать внутреннего «зверя» простым картографированием его эмпирико-объективных следов, вы потеряете из виду саму сущность этого зверя.

В таком случае вы просто будете упорядочивать свои онтологические холархии, основываясь преимущественно на критерии физической протяжённости. Иерархии значимости были заменены иерархиями размеров, а посему получается, что «вложенные иерархии», которые мы имеем сегодня, в основном базируются на размере: атом является частью большей молекулы, которая является частью большей клетки, которая является частью большего организма, который является частью большей биосферы. Вот вам и вся холистическая системная карта.

И тут вы обнаруживаете, что полностью вляпались в то, что Уайтхед назвал ошибкой простого местоположения, — мнения, что, если местоположение чего-то нельзя простым образом установить в физическом пространстве, значит, это что-то «по-настоящему нереально». Местоположение системы Геи установить можно, следовательно, она существует. Местоположение клеток установить можно, следовательно, они существуют. Местоположение мозга можно установить, поэтому существует и он. И местоположение биосферы можно обнаружить, а значит, и она существует. Но местоположение сознания, ценностей, смыслов, морали и нравственности невозможно просто установить в сходном ключе. Вы не можете указать на них пальцем. Вы не можете увидеть или обнаружить их где-то в великой паутине чувственно воспринимаемой природы. Они стали скитающимися и высмеиваемыми призраками в машине, жалкими иллюзиями в органической системе. Они не что иное, как личный вкус и субъективные фантазии. Внутреннее не считается чем-то важным в бескачественной вселенной — вселенной, на которую можно указать пальцем.

Ирония же, конечно, состоит в том, что вселенная, на которую можно указать пальцем, — это вселенная бессмысленности. Так что, хотя сознание, ценности и смыслы неотъемлемо присущи глубине Космоса, их нельзя обнаружить в физическом космосе. Иными словами, они в глубинах левосторонних измерений Космоса, а не в поверхностных проявлениях правосторонних измерений. И, таким образом, если вы намерены допускать существование лишь чувственно воспринимаемых поверхностей, тогда вы дочиста отскребёте Космос от ценностей, сознания, смысла и глубины — да ещё и с гарантией!

И так получилось, что Великая холархия оказалось отринута, по сути, впервые в истории, ведь на неё не­возможно указать пальцем. Призрак в машине и вправду стал призраком, ведь он только что наложил на себя руки. Фундаментальная парадигма Просвещения

В.: Стало быть, вот почему такие теоретики, как Фуко, столь резко атаковали «науки о человеке», возникшие в XVIII веке?

К. У.: Да, по сути так. Фуко прекрасным образом резюмировал это монологическое безумие при помощи образцовой фразы: мужчины и женщины, по его словам, стали «объектами информации, но не субъектами в общении». Фуко в одном предложении дал образцовое обобщение всего кошмара современности. Иначе говоря, люди, подобно всем холонам, исследовались лишь в эмпирических и объективных измерениях, а посему оказывались сведены лишь к «они»-предметам в великой взаимосвязанной паутине, не имеющим ни глубины, ни интенциональности, ни личности, которые можно было бы обсуждать. Жестокий мир лаборанта, препарирующего куски мяса.

И поэтому росту сциентизма сопутствовало возникновение так называемых «наук о человеке» — наук, которые низводили людей исключительно до объектов информации. Иначе это называется «дегуманизированным гуманизмом».

В.: Почему Фуко назвал это «эпохой человека»?

К. У.: Потому что «человек» как объект научного исследования был «изобретён». Люди стали объектами изучения со стороны монологической рациональности — то, чего раньше никогда не происходило (ибо Большая тройка никогда доселе не дифференцировалась, чтобы затем схлопнуться). В присущей ему причудливой манере Фуко берётся утверждать, что человек до этого никогда не существовал. Человек был изобретён. И Фуко томился по «концу человека». Он завершает «Порядок вещей» пора­зительной метафорой: «Безусловно, можно ставить на то, что человек будет стёрт подобно лицу, нарисованному на песке у кромки моря».

На постмодернистском диалекте это означает «конец объективизации». Конец дегуманизирующего гуманизма, конец «человека», этой односторонней объективизации человеческой личности, расщепление её в монологические «они». Низведение всех субъектов до объектов в великой паутине взаимосвязанного порядка — это на самом деле власть, маскирующаяся под знание, это тирания монологического взора, это ирония флатландской рациональности, и она была одной из основных целей, по которым бил Фуко.

Стало быть, если взглянуть на основных теоретиков и критиков возникновения современности (таких как ­Гегель, Вебер, Хабермас, Тэйлор, Фуко), формируется удивительно непротиворечивая картина. Все они склонны соглашаться в отношении следующего ряда базовых свойств современности: отчуждённый субъект изучает холистический «оно»-мир, причём под знанием пони­мается просто эмпирическая и объективная репрезен­тация, или картографирование, этого холистического мира (парадигма репрезентации, зеркала природы). Субъективная и межсубъективная сферы, таким образом, низводились до эмпирических исследований: «я» и «мы» редуцировались до взаимопереплетённых «они»-яв­ле­ний; таким образом, люди стали «объектами информации, но не субъектами в общении». Это сведение Большой тройки к Большой единице произвело научный ­материализм, дегуманизирующий гуманизм и бескачественную вселенную, которая всё ещё имеет тенденцию доминировать над современным и постсовременным миром. Ни Духа, ни разума — только природа

В.: Вы именно это имели в виду, когда сказали, что один дефектный Бог заменил другого.

К. У.: Да. От почти исключительно восходящего идеала, который служил доминантой в западном сознании в течение по меньшей мере тысячи лет, мы переходим к почти исключительно нисходящему миру, который доминирует над современностью и постсовременностью по сей день. Нет никакого надлогического Духа или диалогического разума, есть лишь монологическая природа. Природа поверхностей, моноприрода, мир чувственно воспринимаемых и материальных форм — таков «Бог», такова «Богиня» мира современности и постсовременности.

У меня есть ряд иллюстраций, которые могут помочь в объяснении того, что я имею в виду. Если мы вернёмся к рис. 2.2 (стр. 89), то мы вспомним о традиционной Великой холархии бытия, простирающейся от материи до тела, разума, души и духа, причём каждый уровень превосходит и включает предыдущие. Движение вверх от центра (от материи — наиболее фундаментального уровня) — это процесс эволюции (слияния или восхождения, движимого Эросом), а движение вниз, исходящее из духа (наиболее значимого уровня), есть инволюция (излияние, или нисхождение, движимое Агапэ). Каждый уровень является эмерджентом, обладающим свойствами, которые нельзя обнаружить в его предшественниках. Дух есть одновременно и высший уровень (который трансцендирует и включает всё), и то, что равно присутствует в качестве Основы каждого из уровней (что представлено бумагой, на которой начертана иллюстрация).

Однако традиционное Великое гнездо не справилось с тем, чтобы в сколь-нибудь значимых масштабах отчётливо дифференцировать четыре квадранта. Материальный мозг, к примеру, просто помещался вместе со всей материей на нижней ступени бытия, вместо того чтобы рассматриваться в качестве внешнего коррелята внутренних состояний сознания (так что мозг не просто часть низшего уровня, а напротив — внешний коррелят некоторых очень высоких уровней). Вместо того чтобы видеть, что сознание тесно связано с материальным образом, считалось, что сознание парит над всей материей, будучи чем-то трансцендентальным, метафизическим и совершенно потусторонним. (Открытие, что состояния сознания имеют корреляты в виде состояний мозга, что все левосторонние события имеют правосторонние корреляты, нанесло сокрушительный удар по Великой цепи и всей метафизике в её традиционном понимании и по совершенно справедливым причинам, хотя дело и зашло чересчур далеко и способствовало схлопыванию Космоса в мир исключительно научного материализма.)