Собрание сочинений в шести томах т.2 - Юз Алешковский

Это жизнь в такие моменты подхватывает нас под слабеющие руки, поддает стойкости полусогнутым конечностям и выуживает задохнувшуюся было душу из серо-зеленой тины быта, кишащей многочисленными гадами общества…

Слава Богу, что имеется и в луже воды, и в случайном окошке вечера, и в ничтожнейших пуговичках, и в блистающих частях автомобилей чудесное свойство ненавязчиво отразить нас как раз тогда, когда нам это действительно нужно, чтобы не разуверились девочки, мальчики, женщины и мужчины в своем присутствии на земле и в мире, убивающем многих жутким холодом равнодушия и отталкивающей бессмыслицей…

Заметим попутно, что в минуты трагически-тоскливые, а не во времена легкомысленной праздности и прелестного покоя, человек каким-то неведомым образом чувствует в отражении своем нечто намного превосходящее его внешность. Чувствует в себе человек каждой кровиночкой и целостной полнотой духа прекрасную и, не побоимся сказать, Божественную сущность. А ежели бы это было не так, то люди некрасивые – их на Земле подавляющее большинство, в том числе, возможно, и мы с вами, – не только не стали бы вглядываться эти люди в свои зеркальные отражения, но приняли бы все меры для запрещения зеркал и насильственного затемнения различных отражательных поверхностей.

Люди эти непременно, зажмурясь, плевали бы в незамутненные источники вод, отводили друг от друга мнительные взоры, поставили бы под государственный контроль, скажем, СССР (министр – Лев Захарович Мехлис) все шлифовальные работы по меди, бронзе, стали и драгоценным металлам, подвергали бы красавиц и красавцев публичным шельмованиям как вызывающих врагов подавляющего большинства народа и, наконец, все эти некрасивые люди возвели бы на уровень супернациональной задачи селекционную работу по уничтожению в хромосомах отщепенцев, красавцев и красавиц, позорных генов удачных и счастливых внешностей.

Можно не сомневаться в том, что советская власть затрамбонила бы однажды на весь мир о грандиозной победе коммунистической генной инженерии и существенном уменьшении количества красавцев и красавиц по сравнению с 1913 годом.

Раз уж при вдохновенном способствовании советской власти меньше чем за полвека во всех областях жизни злобно восторжествовали духовно-нравственные ничтожества и непотребная посредственность, то нам не представляется слишком сложной работа по нивелировке внешности граждан СССР до уровня общесредненевзрачных.

Тем более «из районов и областей, – как сказал однажды в годовщину Великого Октября директор Всесоюзного института красоты, – поступают тревожные сигналы о том, что с лицами в нашей стране не все еще обстоит благополучно…».

Мы позволили себе отвлечься от Л.З. постольку, поскольку сам он пребывал в весьма отвлеченном от действительности состоянии.

Он весь как бы начисто растворился в набежавшей волне предвосхищения удачи. С застарелым, мозолистым, ли-шаистым, бородавчатым инфантилизмом отдался Л.З. во власть пьянящего воображения. Какие только картины не мелькали перед его вдребадан окосевшим внутренним взором…

Во-первых, принятие Верховным Советом так называемого «закона Мехлиса», торжественно отменяющего все национальности как пережиток предыстории человечества…

Во-вторых, он немедленно добьется разрешения Хрущева и… скорее всего, Маленкова… да… да… тысячу раз – да… вторым членом Тройки будет эта поднаторевшая в кадровых делах и организаторских интрижках жабоподобная баба и бабоподобная жопа Георгий Максимилианыч… Ах как один гениальный ход автоматически тянет за собой славный второй… мужественный третий… изящный четвертый и так далее… То есть я мгновенно получу от Хруща и Жабы разрешение на развод… Хватит… В таком человеке, как я, все должно быть прекрасно-и глаза, и мысли, и одежда, а особенно половая жизнь… Сколько оргазмов упущено из-за бюрократической неразберихи в партийной и хозяйственной работе, из-за халатности, злоупотреблений, бестолковости, начетничества, засилья критики над самокритикой, самотека, утечки и окостенелого стиля руководства… Верлена и Верста останутся пикантными любовницами. Любовницами тайными… А жениться не мешало бы на прямом члене королевской семьи Великобритании… И пусть двор Англии посмеет отказать Мехлису… Мо-мен-таль-но дестабилизирую Содружество Наций всеми имеющимися в нашем распоряжении средствами… Вплоть до отторжения Австралии и оккупации всего Ближнего Востока… О Израиле мы поговорили бы особо… Карл Маркс мог забыть о нации и стать гражданином Мира, но какая-то затруханная Голда Меир, видите ли, должна на каждом шагу картавить о своем еврействе и нагло посещать московскую синагогу… Врачей рябая харя арестовывает, а Голду он не может раздавить полуторкой прямо на Солянке… Сволочь…

Пару еще минут тому назад создание Триумвирата, замена Большой Тройкой выжившего из ума политбюро казалось ему делом не то что вполне реальным, а, так сказать, вчерне решенным историей и счастливым случаем.

И вот опять всплыли эти проклятые евреи, к которым не имел он, согласно последним лысенковским законам биологической науки, энергично одобренным Сталиным, никакого генетического отношения.

К мыслям о Большой Тройке он больше не возвращался, потому что, дав волю раздражительности, потерял над собой контроль и не мог успокоиться.

Если бы рябой кретин внял тогда совету Л.З., если бы обратил он свое, разжиженное славолюбием внимание на ценнейшую, достоверную информацию, не было бы сейчас на карте Ближнего Востока никакого Израиля, набитого до краев сионистскими фанатиками, социалистами, коммунистами, интеллектуалами и прочими националистическими смутьянами со всего света. Не было бы – и точка… Может быть, до сих пор шла бы там наивыгоднейшая для СССР бойня евреев с арабами, но Израилем никаким и не пахло бы в стратегически важной Палестине… А следовательно, и не воняло бы в советской действительности юдофобскими кампаниями против космополитов в критике, музыке и драме…

Л.З. дожил бы тихо и мирно до почетной пенсии и выхлопотал бы непременно замену усталых своих яичек на новые – орангутанговые или горилловые, – за которыми, по слухам, Суслов, Берия и Каганович с Ворошиловым собирались отправить спецэкспедицию в Африку и на Цейлон.

И что же мы теперь имеем вместо вечной обезьяньей мошонки, спрашивается?… Говно мы имеем – вот что… Кровь мы имеем и мочу, товарищи… И в мокроте чужой по самые уши… Спасибо товарищу Сталину за нашу счастливую… зрелость!…

Л.З. по-стариковски поплелся в кабинет, ибо как бы ни заедала его душу тоска и как бы ни отвращал от жизни кис-ловато-смердливый душок полной безнадеги в полости рта, следовало, по крайней мере, исчерпать до конца возможности неожиданной соломинки… В восемнадцатом ситуация была пострашнее… Не только спаслись, но вознеслись на вершину власти и надолго облокотились на кроваво-гнойный бруствер мавзолея…

Перебирая листочки с начальными буквами сановных фамилий, Л.З., подобно всем игрокам, а также профессиональным интриганам, в который уж раз возвращался в своем сознании к тому, что казалось ему точно определенной первопричиной сегодняшних сволочных бед…

…В сорок шестом он вновь приступил к обязанностям министра Госконтроля. Полез однажды в «паккарде» в папку для бумаг – подработать по пути на дачу докладную записку в Совмин – и вдруг увидел чужеродный, заграничный конверт. Сквозь какие-то тиснения пижонски голубела подкладка, исключавшая прочтение корреспонденции или угадывание ее характера.

Явно бериевская штучка… Посмотрим… посмотрим…

Л.З. тут же в машине разодрал конверт – почему бы нам не наладить выпуск первосортных почтовых принадлежностей? – развернул лист бумаги… рисовая… трофейная… обзавелись, проститутки… и начал читать, встретившись в зеркальце с деловым взглядом шофера, странное послание:

Уважаемый Лев, пишет тебе твой двоюродный брат Давид из Иерусалима. Может быть, это глупо, но я хочу обратиться к тебе как к одному из влиятельных в СССР евреев. Я тоже коммунист, но разделяю сегодня политическую идеологию, нравственные принципы и экономическую программу социал-демократии. До войны я относился к сионизму как к последней, звериной попытке удержать порыв еврейского народа к новой исторической жизни, полной невиданных перспектив. Не мне тебе объяснять, что именно обратило меня за эти трагические для всей Европы, а особенно для нас, годы бойни и катастрофы к истинному смыслу и целям сионизма. Мы должны вернуть родину себе, нашим детям и внукам. Мы боремся за это. Мы победим или погибнем. Нам, естественно, можно помочь. Ближний Восток – узел глобальных и историко-стратегических интересов Большой Тройки. Мы – коммунисты и социал-демократы – выступаем против британского империализма в этой части света и единогласно хотели бы установления твердого нравственного и политического влияния СССР в регионе, прозябающем в доисторических условиях жизни на баснословных запасах нефти и раздираемом мелкими феодальными распрями.