Карта неба - Феликс Пальма

Мюррей набрал полную грудь воздуха и стал ждать, когда фигура марсианина, сработанная его людьми, появится из цилиндра. Он приготовился пережить вселенский страх и тут же почувствовал, как им действительно овладевает ужас. Хотя то, что выползло из цилиндра, не испугало бы даже ребенка. Это было что-то вроде тряпичной куклы, к которой прикрепили несколько щупалец из раскрашенного картона, а на голове установили две электрические лампочки — над прорехой, изображавшей рот, из которого вылезало нечто похожее на гороховое пюре, смешанное с еще более густой дрянью. В течение нескольких секунд воображаемый марсианин смешно дергался из стороны в сторону, якобы испытывая силу земного притяжения, а затем чьи-то руки сбросили его с цилиндра. Он с глухим стуком ударился о землю. Когда представление закончилось, Мартин с готовностью зааплодировал. После чего выжидающе посмотрел на своего патрона.

— Ну как вам понравилось?

— Оставьте меня одного, — приказал Мюррей.

— Как вы сказали?

— Оставьте меня одного!

Смущенный Мартин постучал по корпусу цилиндра. Открылась маленькая дверка, почти незаметная снаружи, и оттуда на четвереньках вылезли двое рабочих.

— Ну как, Мартин, на этот раз ему понравилось? — с надеждой в голосе спросил первый.

— Патрону нужно подумать в одиночестве, Пол, — ответил Мартин и жестом показал, что все должны покинуть помещение.

Оставшись наконец один, Мюррей сокрушенно вздохнул, и бывший склад тут же отозвался эхом. Последний вариант оказался еще хуже. Поначалу они решили нарядить марсианином кого-нибудь из помощников, однако сделанный из раскрашенного картона и шерсти костюм не передавал ощущения, будто перед тобой обитатель другой планеты, а скорее вызывал в памяти образ овцы, остриженной слепым стригалем. Потом Мюррей договорился с двумя сотрудниками Музея мадам Тюссо, чтобы они отлили марсианина из воска, однако, хотя получившаяся фигура и выглядела более правдоподобно, чем переодетый человек, она напоминала веселого снеговика и, разумеется, не могла двигаться, а потому вскоре перестала бы производить жуткое впечатление. Но то, что появилось из цилиндра на этот раз, огорчило его еще больше. Он подошел к тряпичному марсианину, лежавшему на полу возле аппарата. Это нелепое чучело было единственным препятствием, мешавшим его браку с Эммой. Не в силах сдержаться, он отшвырнул его ногой в другой конец помещения. Кукла покатилась по полу, потеряв по дороге одну из лампочек Робертсона, заменявших ей глаза. Мюррей тряхнул головой. Ему требовалось хорошенько подумать и поскорее найти единственно правильное решение, ибо сроки уже поджимали.

Он покинул склад и поднялся по лестнице, ведущей в его кабинет. Там он налил себе рюмку бренди. Уселся в кресло и не спеша смаковал его, стараясь успокоиться. Он не хотел поддаваться одному из своих неизбежных и бесплодных приступов бешенства, которые, после того как он влюбился, считал делом прошлого. Правильнее было все спокойно обдумать. Еще не все потеряно, еще есть время. Он взял со стола лист ватмана, на котором им самим был сделан карандашный эскиз марсианина на основе описания Уэллса, чтобы его люди могли взять рисунок за образец и воплотить его в действительность. Если бы писатель изобразил что-нибудь попроще… Но нет, это чертово подобие осьминога невозможно скопировать. Мюррей приехал в Лондон, думая, что заказ Эммы будет нетрудно осуществить, чистая формальность, которую нужно исполнить, прежде чем девушка навсегда окажется в его объятиях, но создание марсианина превратилось в сложнейшую задачу. Порой казалось, что легче слетать на Марс и пленить там одного из его обитателей. Приходилось признать: его фантазия, в которую он всегда верил, на сей раз подкачала. Он, организовавший для всей Англии путешествия в 2000 год, был неспособен воссоздать это дурацкое марсианское вторжение. Слишком уж он понадеялся на себя. Возомнил себя Великим Мюрреем, магом невозможного. Но жизнь только что продемонстрировала ему, что он всего-навсего Монти Гилмор, унылый кукловод. Он яростно скомкал рисунок и швырнул в корзину.

— Ну почему? — взревел он, вставая из кресла и подняв искаженное лицо к потолку, словно требовал ответа. — Почему ты создаешь мне такие трудности именно сейчас, будь оно все проклято? Я ведь не хочу нажиться на этом! Я всего лишь хочу, чтобы меня полюбила эта женщина!

Создатель пребывал в молчании, как это вошло у него в обычай с незапамятных времен. Мюррей издал жалобный вой, словно волк, угодивший лапой в капкан, и, не придумав более изощренного способа выразить свое недовольство, одним движением руки сбросил со стола все, что там лежало. Бумаги и книги тотчас разлетелись по полу. После этой выходки он глубоко вздохнул, немного успокоившись. Потом что-то смущенно пробормотал сквозь зубы. Тут нужна помощь. Да, помощь, причем быстрая. Но от кого? Мюррей раздраженно выглянул в окно и увидел то же солнечное утро, что час тому назад. Ему почудилось, что если он будет долго смотреть, погоде в конце концов передастся его дурное настроение: небо заволокут тучи, и разразится гроза.

Тут Мюррей увидел его. И сначала не поверил своим глазам. Действительно ли это он? Да, вне всякого сомнения: он! На противоположном тротуаре стоял, с явной досадой разглядывая фасад здания, Герберт Джордж Уэллс. И хотя он, конечно, не мог увидеть Мюррея из-за солнечных бликов на стеклах, тот поспешно спрятался за гардиной и стал с любопытством следить за писателем. Какого дьявола делает здесь Уэллс? Да, он внимательно изучал здание, но с какой целью? Разумеется, он не подозревал, что внутри находится Мюррей. Наверняка считал, что тот поселился в какой-нибудь другой части света, где благополучно проматывает свое состояние, укрывшись под фальшивым именем, что, кстати, соответствовало действительности. Но было ясно: старый театр по-прежнему служил для писателя воплощением ненавистной мечты Гиллиама Мюррея, так как на его птичьем лице застыло выражение, какое свойственно человеку, пришедшему на могилу заклятого врага, сожалея, что не он его прикончил. Но почему он появился именно сейчас? Почему он так организовал свой день, свою жизнь, чтобы в определенный момент занять именно ту часть пространства, куда упадет взгляд Мюррея? Подобная синхронность не могла быть случайной. Не было ли это знаком Создателя, большого любителя общаться со своими чадами с помощью таких хитроумных указаний? Спустя несколько минут Уэллс взглянул на карманные часы, бросил последний взгляд на здание театра и зашагал по Чаринг-кросс-роуд, покидая Сохо и направляясь в сторону Стрэнда. Похоже, он торопился.