Суперфрау из ГРУ - Александр Колпакиди

Существуют разные мнения о том, почему весной 1942 года связь Фукса с лондонской резидентурой прекратилась. Согласно одной версии, между сотрудниками ГРУ и НКВД начались разборки, один из представителей конкурирующей службы начал угрожать Кремеру, и тот добился откомандирования в Москву. По другой, причиной была плохая психологическая совместимость. Кремер раздражал Фукса тем, что требовал подолгу ездить по городу, все время проверялся, нет ли хвоста.

Как бы то ни было, Фукс потерял связь и снова обратился к Кучински. На этот раз тот сообразил, что он может найти представителя советской разведки гораздо ближе, и связал его со своей сестрой. Первая встреча Фукса и Сони состоялась летом 1942 года, последняя — в ноябре 1943-го, когда Фукс получил приглашение от Оппенгеймера продолжить работу уже за океаном, в лаборатории Лос-Аламоса. Встречались они в Бэнбери, городке на полпути между Бирмингемом и Оксфордом. Чтобы передать материалы, надо было немного времени, но их встречи были не такими уж короткими. Гуляли, вспоминали Германию… Только эмигранты могут понять, что значит встреча с соотечественником в чужой стране. Впрочем, все равно они проводили вместе не более получаса…

Часто они встречались в лесу, куда оба приезжали на велосипедах. Фукс обладал фотографической памятью, что очень помогало ему в работе — и не только в физике. Однажды Урсула решила из любопытства бросить взгляд на передаваемые документы. Мелко написанный текст показался ей похожим на иероглифы, которые она изучала в Китае.

Всего за время сотрудничества с военной разведкой от Клауса Фукса поступило 116 фотокопий и 1018 листов информационный материалов, а также 5 образцов. Все это была ценнейшая информация. В 1943 году он был направлен в США для участия в проекте «Манхеттен». Во время последней встречи Урсула передала ему инструкцию для установления контакта с советской разведкой в Америке. Новым его связником стал агент НКВД, поскольку к тому времени ведомство Берия стало курировать все атомные вопросы.

Есть основания думать, что Урсула была связана и с «Холой» — Мелитой Норвуд, еще одним ценнейшим советским агентом в Великобритании. Мелита Стедман Сирнис (во время Второй мировой войны она вышла замуж и стала носить фамилию Норвуд) родилась в 1912 году. Отец ее был латыш, мать — англичанка. В 1932 году Мелита устроилась на работу в Британскую ассоциацию по проблемам цветных металлов, где и проработала сорок лет. Вскоре она тайно вступила в коммунистическую партию. В 1935 году на нее обратил внимание один из руководителей партии Эндрю Ротштейн, и в 1937 году партийное руководство рекомендовало ее НКВД. Она проработала на советскую разведку почти сорок лет, до самого выхода на пенсию.

Однако ее работа началась с неудачи, Мелита едва не провалилась — правда, не по своей вине. Она была связана с группой, работавшей в Вулвичском арсенале. В январе 1938 года троих членов этой группы арестовали. Данные о ней были обнаружены в блокноте секретаря коммунистической ячейки Перси Глейдинга, но ее так и не вычислили, и после нескольких месяцев консервации Мелита вновь приступила к работе. Вскоре после начала второй мировой войны лондонская резидентура НКВД была временно закрыта. В 1941 году с «Холой» возобновили контакт, но ее передали не резиденту НКВД в Англии, а Урсуле, резиденту ГРУ. А работа ее была важной. Сотруднику ассоциации по проблемам цветных металлов был открыт доступ ко многим важным документам, касающимся военных и технических проблем. Во время войны Мелита вышла замуж за товарища по партии, работавшего учителем математики в школе, и сменила фамилию на Норвуд. Ее муж ничего не знал о ее работе на советскую разведку. В 1944 году Мелита Норвуд прекратила контакт с Соней, так как снова стала работать на НКВД.

О другой работе Урсулы известно, например, что в период активных бомбардировок немецкой авиацией английских городов от ее источников поступала информация об их эффективности, которая подчас составляла всего 30 процентов. Эти данные поступали от источников «Фреда» и «Макса», служивших в ВВС.

Продолжала Урсула встречаться и с Аптекарем. Далеко не все материалы, добытые ей, можно было передавать по радио. Кстати, на одной из встреч Аптекарь передал ей новый передатчик, раз в шесть меньше ее собственного. Новинка оказалась удобной и надежной, и Урсула разобрала свой старый аппарат, но не выбросила: вдруг пригодится. Проблем со связником больше не возникало: Аптекарь приходил на свидания с точностью до минуты. Обычно встречались ночью на улице, где, в условиях военного времени, было пусто, а из-за затемнения и абсолютно темно. Настолько пусто и темно, что даже опытной разведчице Урсуле становилось жутко. Оказывается, большой город без уличного освещения ночью не менее пустынен и страшен, чем ночной лес. Кто бы мог подумать?

Иногда она останавливалась и у отца. Он потерял работу: отцу исполнилось 65 лет, и он должен был уйти из университета. Сбережений у него не было, и, несмотря на солидный возраст, приходилось искать себе другое занятие.

В общем, все было хорошо — не хватало только Лена. Она писала ему в Швейцарию обо всем, что с ними происходило:

«Реакция Нины на первую в ее жизни бомбежку: «Как дом качнулся! И какой страшный шум в стенах, под кроватью, у меня в ушах». С тех пор она вновь и вновь заговаривает о смерти. Каждый день требует уверений, что я не умру, пока она не вырастет. Все хорошее связано для нее со словами: когда война кончится. «Тогда я буду есть каждый день яйцо, тогда мне не нужно будет ходить в подготовительную школу, тогда самолету будут летать так высоко, что я их больше не услышу». Миша переносит переселение в Англию лучше…

У меня здесь еще нет друзей. Правда, я в очень хороших отношениях с соседкой из ближнего коттеджа. Ее муж каменщик. Эта простая, ровная в обращении женщина обладает той мудростью, которая идет не от ума, а от доброго сердца. Она ждет четвертого ребенка. Как я ей завидую…

У меня новое платье: первое, которого ты не знаешь красное в мелкий белый горошек, с белым поясом и белым воротником…

Только теперь, когда уже нечего ждать, я понимаю, как твердо настроилась на твой приезд. Сотни повседневных вещей: «Эту прогулку мы должны совершить вместе». «Эту книгу мы обсудим». «Если я буду тащить что-нибудь тяжелое, встреть меня на автобусной остановке». «Никогда больше не будут мои вечера одинокими». Сейчас мне приходится привыкать к тому, что это все это не для нас». Она уже понимала, что их брак — далеко не фиктивный…

Почему же он так задерживается? Что произошло? Только значительно позднее ей стали известны подробности одиссеи ее мужа. Сначала он задержался в Швейцарии, поскольку Радо заявил, что Англия — это неинтересно, и его работа в Швейцарии гораздо важнее. Лен счел себя обязанным остаться, но полученные ранее инструкции его беспокоили. Что же, все-таки, делать, каким указаниям подчиняться?