Волчица советника - Елена Литвиненко

— Отдайте!

— Встань и отбери!

— Хромоножка!

— Уродина!

— Чучело!

— О боги, Робер, Бланкар, сделайте что-нибудь! — Юная девушка, почти девочка, остановилась на лестнице, с негодованием глядя на происходящее. Ее телохранители поморщились, переглянулись, что-то сказали ей, но девушка топнула ногой, демонстративно прижала ладонь к огромному, как южный арбуз, животу. Один из мужчин, тот, что постарше, воздев очи горе, шагнул было вниз, но появившийся из притвора маг опередил его, спрыгнул вниз, минуя лестницу.

— Любишь издеваться над слабыми? — тихо спросил он, поймав заводилу за ухо. — Я тоже люблю, — усмехнулся рау, приподнимая мальчишку над землей. Тот взвизгнул, как поросенок, и замычал, вращая глазами. — Если ты, — встряхнул его маг, — или твои друзья, — еще один рывок, такой, что в кулаке остался захваченный с ухом вихор, — или не друзья… Если кто-нибудь ее тронет, я тебе уши оторву. И пришлю твоим родителям в шкатулке. Все ясно?.. — Мальчишка завыл, закивал, размазывая по лицу сопли и слезы. — Говорить сможешь завтра. Под себя перестанешь ходить через месяц. Пошел вон.

Маленький гаденыш с ревом побежал с церковного двора; его приятели с опаской выглядывали из-за деревьев храмового сада, из-за каменных старух и нищих, украшавших лестницу. К воротам, перекрытым охраной темноволосой девушки, подойти не рисковали.

— Ты в порядке? — присел передо мной маг.

— Да, господин, спасибо, — прошептала я, отодвигаясь от него подальше. Упасите Светлые, почует…

Кажется, мое недоверие задело Бланкара — мужчина нахмурился.

— Тебе есть где переночевать?

— Да, господин.

Рау кивнул, поднялся. Вернул костыль — я приняла деревяшку, старательно избегая прикосновения к мужским пальцам. Дымка флера — едва заметная, легче газовой вуали, тоньше волоса — окутывала меня золотистым сиянием, и я совершенно не хотела проверять, что будет, если маг ее зацепит.

А он вдруг потянулся и вынул яблоневый лист из моих волос.

И ничего не случилось.

Совсем ничего.

Бланкар лишь ругнулся, когда я шарахнулась прочь и закрылась рукой, ожидая удара — «вяжите шильду».

Мужчина резко развернулся и, по-военному чеканя шаг, скрылся в храме. На обратной дороге, сопровождая свою госпожу к портшезу, он даже не взглянул на меня, а я…

Спрятав повлажневшую ладонь в складках юбки, пытаясь унять выпрыгивающее из груди сердце, рискуя, невозможно рискуя — ведь Ньето где-то рядом! — я послала вслед Бланкару тонкую нить флера.

— Вы же маг… Вам же ничего не стоит… Помогите, пожалуйста…

— Меня зовут Арно Бланкар. Пойдешь со мной?

Да! Да, пойду! Но сначала…

— Вы целитель? — Это не для меня. Для нищих, прислушивающихся к разговору, для сплюнувшего Ньето. Для добрых прихожан, поглядывающих на прилично одетого господина, заинтересовавшегося побирушкой.

— Нет. Но хочу попытаться. Хуже не будет, поверь.

Верю. Хуже быть просто не может.

— Ты же понимаешь, что можешь лишиться руки? — Бланкар осторожно погладил мою ладонь, надавил на нее. — Я знаю, у тебя нет оснований мне доверять, но счет сейчас идет даже не на дни — на часы.

— Я пойду с вами.

— Отлично. Встать можешь?

Я неловко потянулась за костылем, и тогда Бланкар сжал мою талию, поставил, как большую куклу.

— Потерпи.

Маг развернул плащ, набросил его мне на плечи, скрывая грязную одежду и изломанную фигуру, и под улюлюканье нищих понес к своему коню.

— Лошадей не боишься?

— Нет, господин.

Бланкар усадил меня боком, легко запрыгнул в седло, тронул поводья. Я выдохнула, пытаясь подавить стон — жеребец пошел рысью, и тряска отдавалась в ребрах и ногах жуткой болью. Меня замутило.

— Здесь недалеко.

Сначала я пыталась запомнить, куда он меня везет, но дома и лавки сливались в яркие пятна, перемежаемые темными отрезками глухих улочек. Точно знаю, что мы свернули — дважды. Проехали арку. Потом еще одну. Снова поворот и наконец остановка. Я не сползла — свалилась с седла на руки Бланкару. Маг набросил мне на лицо капюшон, перебросился парой слов на рау: — «Все в порядке?» — «Да, господин», и вошел в… трактир? на постоялый двор? — а впрочем, какая разница… Лишь бы только помог, лишь бы не было поздно — «счет идет на часы».

Светлые, защитите! Анара, Шорд! Данкан! Клянусь, я никогда больше не буду использовать яды, я закрою, опечатаю лабораторию, я… Боги, я приют для нищих организую, только помогите!

Сапоги Бланкара застучали по лестнице, безо всякой паузы — отпереть — скрипнула дверь, и маг усадил меня на кровать, снял капюшон, развязал шнурок, удерживающий плащ. Задернутые шторы не пропускали свет, и глаза Бланкара по-кошачьи поблескивали зеленым.

— Я скоро вернусь. Ничего не трогай.

В комнате было тихо — шторы глушили не только полдень, но и уличные звуки; казалось, стоит успокоить дыхание — и я услышу легкий шорох, с которым мелкие пылинки опускаются на вытертый коврик у кровати, на стол, заваленный оружием и бумагами, на табурет с приклеенными к нему свечами.

Я зябко повела плечами, погладила правую руку левой ладонью. Хоть бы только не было поздно… Пожалуйста, Светлые…

— Молишься? Это правильно, — усмехнулся вернувшийся Бланкар. — Целитель я аховый.

Маг сделал короткий пасс, и свечи на табурете ярко вспыхнули.

— Рукав придется отрезать.

— Хорошо.

— Неразговорчивая женщина, надо же. Я думал, таких не бывает, — сверкнул зубами Бланкар. — Повернись к свету, — велел он, подцепив кинжалом потрепанный ворот блузы. Ткань поползла, открывая шрам от укуса гиены и черную полосу — след жгута.

Я отвернулась, чтобы не смотреть.

— Тебя собаками травили? — спросил маг.

Я кивнула.

— За что?

— Мне не сказали.

— За что ломали пальцы тоже не знаешь?

— Нет. — Мне даже врать не пришлось. Я ведь действительно не знаю, не представляю, почему и за что они надо мной издевались.

— Лира, — позвал Бланкар. — Да, я знаю твое имя, — ответил он на мой взгляд. — Ляг. И возьми это в рот, — протянул он кусок моего рукава.

— Зачем?..

— Будет больно.

Маг провел ладонями над свечой — не то очищая их, не то забирая ее тепло, — мужские руки загорелись розово-желтым, а свеча растеклась сальной лужицей. Бланкар несколько раз сжал кисти в кулаки, встряхнул ими, и я тихо ойкнула, когда с мужских пальцев сорвались самые настоящие искры, — попав на блузу, они прожгли ее, ужалили кожу. Руки мага засияли, стали прозрачно-алыми, и сквозь плоть, как в толстом витраже, проступила проволока костей и крупных сосудов.