Волчица советника - Елена Литвиненко

— Почему вы называете меня лисенком?

— Ты рыжая, — тряхнул головой, убирая непослушную прядку, маг.

— Я не рыжая! — возмутилась я.

— При свечах — рыжая. И краснеешь…

…как пансионерка на первом свидании.

— …до самого кончика носа, — засмеялся Бланкар. — Так только рыжие умеют. Все, отдыхай, — поднялся маг. — Мне нужно уйти.

Уходил он часто.

Бланкара нанял ювелир из Рау, чтобы маг и его отряд вывезли из Лизарии овдовевшую дочь мастера — ту самую темноволосую беременную девушку, что велела защитить меня от мальчишек. Муж госпожи Виктории Боттичелли попал под децимацию в Ториссе, сама Виктория едва не потеряла ребенка, когда к ней в дом вломились райаны. Бланкар нашел госпожу Боттичелли у соседей спустя две недели после казни мужа, каким-то чудом — ведь беременным нельзя пользоваться порталами! — провез ее сквозь центральные и северные провинции Лизарии, где шли бои, успел, как и римела, до закрытия Врат Меота — соседнее королевство больше не принимало беженцев, а теперь, когда до цели путешествия оставалась всего пара декад пути, отряд застрял в Аликанте из-за приближающихся родов. На мое счастье.

Я откинулась на подушки, сминая пальцами правой руки упругую морскую губку и преодолевая сон, в сотый, наверное, раз начала продумывать план возвращения в Лизарию. Самым сложным будет достать приличное оружие, обувь, одежду и коня, самым простым — пересечь горы: диких зверей я не боюсь, охотиться умею, от людей спрячусь. А после забегов по скалам, что устраивал для меня и Алана Рох, я и по козьей тропе без снаряжения пройду. В Лизарии же достаточно будет выйти к любому гарнизону, показать татуировку Орейо — и Йарра узнает обо мне в течение часа.

Йарра…

Йарра, Йарра, Йарра!..

Как же мне не хватает его! Его защиты, уроков, советов, подсказок, просто осознания того, что он рядом!.. Как я скучаю по его объятиям — в них можно спрятаться от целого мира, по его поцелуям, по кривой улыбке — в отличие от Бланкара, мой граф совсем не умеет смеяться. По запаху шипра, по ласковому прикосновению жесткой ладони к щеке… Светлые боги, я даже по нотациям его соскучилась!

…а еще он, наверное, выдерет меня за то, что ослушалась приказа, что подставилась сама и подставила его людей. Ну и ладно, потерплю. Не кнутом же он меня будет пороть, в самом деле…

…не выдерет — вспомнила я обжигающий лед его взгляда. Отругает наверняка, отшлепает, а потом… Я заалела при мысли, чем заканчивались все воспитательные беседы Его Сиятельства. По этому я тоже скучала.

Мне потребуется неделя, чтобы окрепнуть, еще две или три — добраться до гор, месяц, чтобы пересечь Срединный Хребет, — показываться вблизи Врат Меота я не хотела. Слишком много там беженцев, солдат, наемников и дезертиров двух армий — тех, кто слышал о Лауре Рэйлире Орейо или даже видел ее. Тех, кто сможет узнать меня и прельститься наградой за голову Волчицы.

И Ньето. Его поиски задержат меня на несколько суток. Думаю, в ближайшие дни суфрагану очень не повезет быть ограбленным. Фатально не повезет — ведь какого только сброда сейчас нет в Меоте…

Я крепко зажмурилась, вызывая образ пустыни, и окунулась в жар барханов. Приклеенная к табурету свеча дрогнула. Заплясал язычок пламени, стекла восковая слеза.

Бланкар любил свечи, и в комнате, которую он разделил со мной, как в Храме, пахло медом и копотью. Свечи были повсюду — на заваленном бумагами и оружием столе, на каминной полке, на табурете, даже на сундуке и божнице — маг зажигал их все разом, одним коротким выверенным пассом. А потом, задумавшись, пил живое пламя.

— Вам не больно? — не удержалась я вчера. Или сегодня утром?..

— Ты не спишь? — поднял голову Бланкар, и огненная перчатка на его руке медленно впиталась в кожу.

— Нет… Вам не больно, господин?

— Не больно, — улыбнулся Бланкар. Потом заметил, как я съежилась, как потерлась обожженной щекой о плечо, и сжал ладони в кулаки; свечи потухли — остались лишь три огонька на табурете.

— Я думала, магию можно брать только из потоков и мест силы.

— Я не беру магию из огня. Он помогает настроиться, — Бланкар сел рядом, ощупал мою ногу, проверяя, как идет сращивание кости. — Откуда девушка без Дара знает о способах подпитки?

Брыг!

— Разве это тайна? — ответила я, глядя в стену, и только потом сообразила, что вопрос был задан на тирошийском. И ответила я на том же языке.

Дважды брыг!

— Я буду рассуждать, — сказал Бланкар, зачем-то разминая мне стопу. — Ты лизарийка, но отлично говоришь на меотском, знаешь классический диалект Арааса и, как мне кажется, неплохо понимаешь рау. Ты не задаешь глупых вопросов о лечении, со знанием дела следишь за перевязками и сама начала делать разминку для суставов. Ты не боишься оружия и, подозреваю, умеешь им пользоваться. — Он сделал этот вывод лишь на основании того, что я задержала взгляд на кинжале?! — У тебя красивые ноги, — неторопливо продолжил маг. — Раньше ты носила хорошую обувь, — провел он пальцем по не успевшей огрубеть коже. — Под Пратчей по тебе стреляли, тебя пытали. Сначала я думал, что ты обычная беженка — крестьянка, горожанка. Просто та, которой не повезло, — Бланкар кивнул на мой шрам, — но… Не сходится. Если же предположить, что ты одна из леди Лизарии, причем Высокого Рода — Младших так не учат, — либо спутница некоего влиятельного лорда, получится очень правдоподобная картинка… Кого ты не захотела оставить под Пратчей, Лира?.. Мужа? Отца?.. Или любовника? — заглянул мне в лицо Бланкар.

— Вы во всем ошиблись, — задрала я подбородок, скрывая растерянность и легкий испуг. Он ведь прав! Прав во всём, кроме того, что я лизарийка!

— О да, — хмыкнул маг. — Как я мог забыть о знаменитой гордости лизарийских простолюдинок!.. Я не прошу исповеди, Лира, но зная, откуда исходит опасность, смогу лучше защитить тебя.

— Почему вы возитесь со мной?

Я задала этот вопрос отнюдь не потому, что не знала ответа. Жгутики флера вихрились у зрачка рау, но их оказалось слишком мало, чтобы Бланкар перестал соображать. Маг наблюдает за мной, анализирует мои слова и недомолвки, делает выводы, и неизвестно, до чего додумается сам, если я не спрошу.

— Ты мне нравишься, — просто ответил Бланкар. — И я люблю загадки Кажется, я собираюсь тобой увлечься, лисенок, — улыбнулся мужчина. Его глаза горели, как два хризопраза, а губы были горячими и сухими.

От поцелуя я увернулась — почти увернулась. Рот Бланкара скользнул по щеке, скуле, прижался к шее. Ненадолго. Но этого хватило, чтобы сердце сделало кульбит.