Шляпу можешь не снимать. Эссе о костюме и культуре - Линор Горалик

нее ответ о том, где спрятан ключ», – через «условно-похожие» гламурные варианты – к простым прагматическим решениям, в которых каждый предмет одежды или аксессуар играет сугубо практическую роль. Кожаная повязка на глаза за 400 евро, хромовые кольца на пенис за 350 евро, ошейники со стразами от Elysia (знаменитой марки, создающей секс-игрушки и работающей на женскую целевую аудиторию), шелковые повязки на глаза с надписями «Свобода – это право выбрать, чьим рабом ты хочешь быть» (англ. Freedom is deciding whose slave you want to be) из секс-бутика Coco De Mer[24] играют двойную роль – это одновременно метод остранения, «оцивилизовывания» собственного табуированного желания, форма маскировки насилия под игру – и в то же время, по-видимому, зачастую метод подкупа партнера или партнерши, причем ценность такому подкупу придает не столько буквальная стоимость предлагаемых предметов, сколько их крайняя цивилизованность, модность, гламурность, превращающая идею приковать партнера или партнершу наручниками «к горячей батарее» в почти светское развлечение. Зачастую методом остранения D/s-желаний[25] и реализации фантазий подобного рода служит костюмная игра, в которой само распределение ролей подразумевает доминирование со стороны одного партнера и подчинение – со стороны другого (скажем, игра в лорда и служанку или в жителей планеты Гор[26]): здесь само согласие на игру со стороны партнера означает согласие на определенные действия, костюм же помогает делать вид, что ничего выходящего за пределы «ванили», здесь не происходит. В выборе между удовлетворением желания и сохранением приличий специальные костюм и аксессуары помогают не только реализовывать определенные фантазии, но и оставаться на стороне приличий; однако покупатели, приобретающие в Coco De Mer «шелковую веревку для связывания» за 65 евро и кляп за 129 евро, возможно, в некоторых ситуациях предпочли бы обойтись куском пеньки и туго скрученным шерстяным носком. Когда запретной или не вполне приемлемой частью эротической фантазии является не образ действия, а объект сексуального желания, костюм действует еще проще: монахиня, старушка, маленькая девочка – эти образы создаются при помощи соответствующего костюма с большей или меньшей точностью.

Нарушение правил «игры в игру», то есть игры в девиацию, подменяющей собой желанное девиантное поведение, караются весьма жестко: человек, нарушивший правила игры, рискует как минимум вызвать вспышку недовольства у партнера; как максимум —получить вызов в суд и стать объектом общественного остракизма. Применительно к эротическому костюму действие этого жестокого механизма когда-то испытала на себе команда американского журнала Bizarre, возглавляемого в 1942–1945 годах[27] Джоном Уилли[28], одним из первых дизайнеров фетишистского эротического костюма в истории моды. Авторы и иллюстраторы Bizarre, чьи работы до сих пор лежат в основе огромного числа современных эротических одежд и аксессуаров, отказались от кокетливой игры, принятой в те годы в эротических и порнографических журналах, и стали работать с фетишем как с прямым допущением. Несмотря на ироничность стиля и комментариев к изображениям, на нереалистичность представляемых сцен и утрированность персонажей, Уилли и его команда стали предъявлять фетишистский костюм как осознанно надетый носителем, как заявку с его стороны. На фоне принятых в тогдашней эротической прессе стыдливых сцен, где любой ненормативный акт мог подаваться как «случайно происшедший» или «ненароком подсмотренный», работы, публикуемые в Bizarre (и, кажется, смотрящиеся в наши дни трогательно и наивно), были крайне серьезной заявкой касательно демонстрации сексуального «я» – в том числе «девиантного» сексуального «я» – при помощи костюма. Именно работы Уилли, Клоу[29], Стентона[30] сделали эротический костюм самостоятельным предметом обсуждения и самостоятельным объектом моды, отличным от нижнего белья как такового.

Кстати, именно пародийность и ироничность подачи материалов в Bizarre (а также в его духовном наследнике – журнале Hustler[31] и в других изданиях такого рода) способствовала распространению идей и визуальных образов, создаваемых его сотрудниками, – точно так же как звериная (почти в буквальном смысле слова) серьезность ряда фетишистских журналов иногда отпугивает от них потребителей. Возможно, бизарровские «дамы в беде» и «жестокие госпожи» в костюмах для верховой езды, лопающихся на могучих бюстах, были достаточно эротичными, чтобы возбуждать желание, и достаточно комичными, чтобы вновь срабатывал трюк с остранением: читатель имел возможность говорить себе, что он смотрит на эти (зачастую весьма жесткие) сцены не потому, что его интересует подчинение, насилие, групповой секс и другие демонстрируемые девиации, а потому, что он просто любит «такие комиксы».

Ирония, нередко являющаяся механизмом построения смысловой дистанции, в том числе в языке костюма, зачастую оказывается совершенно необходимой, когда речь идет о костюме эротическом. Безусловно, любой костюм может трактоваться как иронический или как крайне серьезный: эротический костюм под Гарри Поттера может восприниматься партнерами со смехом – или с мелодраматической серьезностью, свойственной саге Джоан Роулинг. Мужские трусы с хоботом, куда вкладывается пенис, и со слоновьими ушами по бокам, могут восприниматься партнершей как очаровательно смешные – или как оскорбительные. «Патриотические» костюмы, то есть костюмы с патриотической символикой, весьма популярные, например, в США, могут восприниматься с иронией – или быть частью напряженной эротической ролевой игры, например в «спасение» или «завоевание». Однако именно ирония зачастую позволяет нам контролировать границы игры, регулировать степень нашей открытости перед партнером – и ту меру собственного потаенного, а возможно – и запретного желания, для сублимации (или даже реализации) которого служит нам эротический костюм. И уж, безусловно, только способность к восприятию иронии позволяет нам иногда делать эротический костюм частью костюма повседневного.

Underwear Out [32] : эротический костюм в роли повседневного

Когда-то тонкая полоска чулка на секунду выглядывала на свет божий из-под вороха нижних юбок и позволяла особо талантливым поручикам судить о красоте всего тела, скрытого от глаз кринолинами и палантинами. Сегодня кружевной верх чулка случайно демонстрируется партнеру по танцам, когда подол мини-юбки поднимается чуть выше положенного во время дискотеки в ночном клубе. Возможно, ни в какие времена «верхняя» одежда и «нижняя» одежда не вели подлинно раздельную жизнь. Разные элементы мужского и женского платья временами переходили из категории «белья» в категорию «одежды» и наоборот, но даже те части костюма, которые и сегодня продолжают сохранять свою однозначную принадлежность к сфере интимного, нередко играют самую значительную роль в построении современного костюма.

Простейший пример использования «невидимого», интимного слоя одежды как видимого – белье, надеваемое под откровенно прозрачную «повседневную» одежду (чаще – блузы и топы, реже – юбки и брюки). Такое белье обычно можно смело причислять к эротическому: оно подчеркнуто декоративно и явно предназначено для того, чтобы быть замеченным.

Самым простым методом использования этого приема можно считать underwear out – ношение «нижней одежды» вместо