Инженер страны Советов - Евгений Владимирович Панов

бежать в разные стороны. Уйти удалось единицам, все остальные полегли под огнем пулеметов. Это что же такое находится в тех вагонах, что вызывает такие необдуманные поступки?

В лесу еще раздавались отдельные выстрелы, а полковник Чусов уже командовал своими подчиненными и начал установку аппарели для разгрузки танков. Нашими трофеями стали десять новеньких танков Pz. IV Ausf.F, десять не менее новых Pz. III Ausf.J и пять штук полугусеничных бронетранспортеров Sd. Kfz. 251, или, по-другому, «Ганомаг». Причем один из них оказался машиной связи, что особенно радовало. Надо будет дать команду переставить с него рацию в нашу КШМ. Так будет возможность поддерживать связь со всеми подразделениями. Частоты-то на наших и на немецких танковых радиостанциях используются разные.

Кроме этого, в вагонах оказалось большое количество стрелкового оружия, в том числе 20 пулеметов MG 34, патроны, гранаты, снаряды для танковых орудий. Также в вагонах находились ящики с консервами, что особенно обрадовало нашего хомяка-старшину. Цистерны были доверху залиты бензином, а в одном из вагонов обнаружили бочки с маслом. В общем, трофеи были богатыми. Теперь все это как-то надо упереть, потому что оставлять не позволит зеленое пупырчатое земноводное. Тем более что заплатили мы за это четырьмя убитыми и троими ранеными бойцами, при чем один из раненых был тяжелым.

А вообще интересная картина получается. Вот что сделали бы наши, если бы где-то впереди был разбитый мост? Да просто сгрузили бы танки и отправили к фронту своим ходом. А у немцев все строго по инструкции. Должны танки разгрузиться в определенном месте, значит, туда их и довезут, и не важно, разбит мост или нет. Будут ждать сколько понадобится на каком-нибудь разъезде вроде этого. Нет, если припечет, и они поступят так же, как русские, но, видать, еще не припекло.

Приняв доклад о трофеях, пошел в сторону отдельно стоящих вагонов, которые охраняли, как выяснилось, эсэсовцы. Там уже открыли створки, и из одного вагона выпрыгнул наш комиссар, вытирая вспотевший лоб. А ведь вроде еще не жарко. Утро как-никак. Увидев меня, он быстрым шагом пошел ко мне навстречу.

– Что там, Иван Никанорович? – спросил я то и дело нервно вытирающего лоб комиссара.

– Смерть там, товарищ командир. – Он перевел дух. – Идемте, покажу.

В вагоне, в который мы забрались, стояли штабеля снарядных ящиков. Два из них были вскрыты, и в них лежали 150-миллиметровые артиллерийские снаряды с зеленым кольцом на корпусе и цифрами 2 и 39.

– Такое во всех вагонах, – как-то нервно сказал Богданов.

– И что это? – Я все еще не понимал, в чем подвох.

– Это артиллерийские снаряды с отравляющим веществом. Химическое оружие.

– Охренеть, – только и смог произнести я.

А ведь я в свое время читал об этом и даже фильм какой-то смотрел, где партизаны пустили под откос немецкий эшелон и раздобыли химические снаряды, которые смогли переправить через фронт. Тогда, получив доказательства подготовки Германией химической войны, Сталин сообщил об этом Черчиллю, который, в свою очередь, в радиообращении пообещал Гитлеру в случае применения химического оружия залить немецкие города своей химией. Гитлер испугался и пошел на попятную. Только в моей истории это было в 1942 году. А здесь, стало быть, исторические процессы ускорились благодаря вмешательству одного попаданца. И получается, что это уже мне предстоит придумать способ доставить в Москву неопровержимые доказательства подготовки химического удара по Советскому Союзу.

– Левичева ко мне, бегом! – крикнул я, выглянув из вагона.

Левичев – это тот боец, которому я отдал фотоаппарат и который теперь был помощником комиссара.

– Значит так, Иван Никанорович. Все здесь тщательно сфотографировать и задокументировать, во всех вагонах, сами вагоны вместе и по отдельности и подготовьте несколько ящиков к транспортировке. И надо подумать, как эту гадость утилизировать.

– Там дальше торфоразработки. – Богданов кивнул вдоль железнодорожной колеи. – Можно столкнуть туда вагоны и вместе с ними – одну из цистерн с топливом, а потом поджечь. Топливо, взрывчатка в снарядах и горящий торф сделают свое дело. При высоких температурах ОВ должно разложиться.

Работы были в самом разгаре, и уже несколько танков и все пять БТР стояли на земле вдоль состава, где их заправляли и загружали боекомплект, когда от въезда на разъезд раздались несколько пулеметных очередей и коротко пролаяла автоматическая пушка. Как оказалось, к нам пожаловало какое-то начальство аж на двух легковых авто в сопровождении двух мотоциклов, БТР, близнеца тех, что достались нам, и пяти грузовиков. «Ганомаг» без лишних разговоров просто расстреляли из 20-миллиметровой пушки, мотоциклистов сняли из пулемета, а пассажиров легковушек выволокли на свет божий и положили мордой в дорожную пыль.

Грузовики – это, конечно, дело хорошее, но у нас уже банально закончились люди, которые умеют управлять хоть каким-то транспортом. Танкистов распределили по трофейным танкам и БТР, пополнив экипажи пехотой, а за руль грузовиков придется садиться мне с комиссаром и начальником штаба. Хотя надо будет предупредить наших, чтобы немецких водителей не обижали. Посадить каждому в кабину по бойцу, и пусть трудятся на благо нашей победы.

А вот пассажиры из легковушек порадовали. В первой ехал целый оберст, то есть полковник по-нашему, с адьютантом-лейтенантом и водителем, а во второй – гауптман и майор. Самым ценным был, естественно, оберст и его портфель, в котором оказалась документация на груз особого состава, то есть на химические снаряды. Допрашивали его мы вдвоем с начштаба, который прекрасно владел немецким и вел протокол.

– Представьтесь, кто вы? Ваше имя и должность?

– Я – оберст Пауль фон Бейгель, начальник химической службы 9-й полевой армии. И я протестую. Это нарушение всех законов войны. Это расценивается как бандитское нападение. От имени германского командования я предлагаю вам сдаться, и к вам отнесутся с должной гуманностью, как к солдатам, а не как к бандитам.

– Я вас удивлю, герр оберст, но вы далеко не первый, кто говорит мне эти слова. Все, кто был до вас, уже давно общаются с архангелом Гавриилом и каются ему в своих грехах. Что у вас за привычка такая? Стоит только кому-то из вас вляпаться в дерьмо, как вы начинаете говорить о каких-то законах войны и о гуманности. Вы знаете, что в тех вагонах?

– Да, знаю. Там дымовые снаряды.

– Вы в этом уверены, Бейгель? Подумайте еще раз, или я прикажу вскрыть один из них и попотчевать вас его содержимым.

– В снарядах отравляющее вещество. – Бейгель вытер вспотевший лоб.

– Для каких целей и откуда эти боеприпасы доставлены на фронт? Где их планировалось применить?

– Снаряды хранились на территории Польши. По приказу фюрера их планировалось применить против советских войск, обороняющих Минск. Гитлер очень недоволен тем, что вермахт до сих пор не смог овладеть этим городом. Командование сухопутных сил было против применения отравляющих веществ на Восточном