Инженер страны Советов - Евгений Владимирович Панов

винтовкой переть на танк и при этом победить?.. На такое способны только русские. И даже без патронов.

По моему распоряжению Земляной прихватил с собой всю документацию из канцелярии лагеря. Немецких солдат (и тех, что охраняли лагерь, и тех, что взяли в плен в Поселке) загнали в один из хлевов, в котором до этого содержали советских пленных, и затащили туда чан с тем, что должно было пойти на ужин нашим людям. Ничего, проголодаются и все сожрут. Начальника лагеря и четверых его помощников посадили на кол. Это уже становится нашей, так сказать, визитной карточкой.

Свой временный штаб я разместил в здании школы, еще пару часов назад бывшей немецкой казармой. В Поселке остались взвод бойцов, три танка Т-28 и одна БМП. Остальная техника ушла к мастерским. Заодно на грузовиках вывозили туда освобожденных из лагеря.

Одним из рейсов нам привезли новенькие камуфлированные костюмы «Флора». Похоже, Чусов откопал на складе. Вот только почему они здесь оказались? Их просто не должны были отправлять в ЗОВО. Похоже, сработало традиционное русское раздолбайство. Каюсь, к появлению этих костюмов я приложил свои руки. Как-то в разговоре со Сталиным зашла речь о военной форме. Ну я и набросал на листках несколько рисунков, изобразив цветными карандашами камуфлированную раскраску. Заодно нарисовал, какие помнил, нарукавные шевроны родов войск и отдельных подразделений.

Я был очень удивлен, когда меньше чем через неделю к нам в «Бюро» пожаловали две женщины, представившиеся сотрудницами Наркомата легкой промышленности, и попросили проконсультировать относительно новой военной формы. Зато теперь переодели всех в Поселке. Интересно, там, на складе. еще много комплектов камуфляжа?

А сейчас я ставил задачу Земляному.

– Значит так, Коля. Вот здесь, – я показал на карте, – стоит несколько немецких эшелонов. Все тщательно охраняется. Твоя задача тихонько подобраться, рассмотреть, что там, и вернуться обратно. Геройствовать не надо. Хоть с десяти верст рассматривай, но себя не обнаруживай. Сможешь примерно прикинуть, какая там охрана, и ладно. Бери своих и выходи немедленно. Тут пятнадцать километров в одну сторону. Срок тебе сутки. Завтра в это же время вся информация должна быть у меня. Понял? Выполняй.

Сразу после ухода Земляного в дверь заглянул Ванька Воронов.

– Товарищ командир! Тут до вас один из этих, из лагеря которые, просится.

– Пропусти.

Я отложил в сторону лагерную картотеку, которую изучал до прихода Земляного. Уже четверых выявил, согласившихся на сотрудничество с немцами. Посмотрим, кто там по мою душу заявился.

В дверь вошел мужчина возрастом, на вид, чуть за сорок, в местами порванной гимнастерке. Вошел и замер столбом. Ха, еще бы не замереть. Я до сих пор не успел переодеться и так и расхаживал в немецкой форме. Блин, надо все же облачиться в камуфляж, а то свои же пристрелят, не разобравшись.

– Проходите, товарищ, не бойтесь. Я просто не успел переодеться. – Я приглашающе показал рукой на стул. – Рассказывайте, по какому вы делу.

– Извините, просто не ожидал… – Мужчина вытер ладонью вспотевший лоб. – Я – полковой комиссар Богданов Иван Никанорович.

– Полковой комиссар? – Я удивленно поднял брови. – И вы хотите сказать, что немцы вас, комиссара, не расстреляли?

– Мне стыдно это признать, но я скрыл свое звание, а бойцы меня не выдали. – Он опустил голову. – Форму и документы я закопал и выдал себя за призванного из запаса рядового Богданова.

– Кто может подтвердить ваши слова?

– Военинженер первого ранга Чусов. Мы с ним давно знакомы, и, как я понял, он уже у вас. А вы меня не помните, Михаил Андреевич?

Оп-па! Удивил так удивил. Не знал я, что являюсь такой известной персоной. Видимо, заметив мое удивление, Богданов пояснил:

– Я присутствовал на военно-стратегической игре в январе в числе посредников. Тогда я был в звании дивизионного комиссара. Там я и видел вас.

– Дивизионного? – переспросил я.

– В феврале разжаловали до полкового за политическую близорукость. – Богданов вздохнул. – Я не в обиде, сам виноват. Слишком доверял некоторым.

– Знаете, я тут недавно расстрелял одного комиссара, и тоже полкового, – пристально глядя в глаза собеседнику, сказал я. – Он пошел на сотрудничество с немцами. А ведь тоже, как и вы, комиссар.

– Кто? – Богданов даже подался вперед.

– Гайлис. Знакома вам такая фамилия?

– Петух ощипанный! – сказал, словно сплюнул, Богданов. – Допрыгался, значит, сволочь.

– Значит, знакомы, – констатировал я. – А почему петух?

– Он латыш, а по-латышски его фамилия означает петух. Из-за него меня и разжаловали. Донос на меня написал, в котором рассказал, что я плохо отзывался о колхозном строе. А я всего лишь критиковал бесхозяйственное отношение некоторых председателей к колхозной собственности.

– Ну что же… – Я на минуту задумался. Среди лиц, сотрудничавших с немцами, Богданова не было. Более того, он числился по лагерной картотеке как неблагонадежный. – Пойдете к нам в отряд на должность комиссара. Сразу предупреждаю: у меня есть всего два пункта в моих требованиях. Пункт первый: командир всегда прав. Пункт второй: если командир не прав, смотри пункт первый. И еще, моего настоящего имени здесь не знают, так что обращаться ко мне либо товарищ командир, либо товарищ Шершень. Надеюсь, я все предельно ясно объяснил?

– Все ясно, товарищ командир! – Богданов встал по стойке смирно. – Разрешите приступить к исполнению своих обязанностей?

– Приступайте, товарищ комиссар. Вас сейчас отвезут на нашу временную базу, где накормят и окажут, при необходимости, медицинскую помощь. Там делами заправляет знакомый вам полковник Чусов.

Поспать в эту ночь удалось часа четыре. Списки с теми, кого следовало изолировать, я отправил еще вечером с комиссаром отряда.

Разбудил меня снова Ванька Воронов. Вот ведь человек. Уже вторые сутки довольная улыбка не сходит с его лица. Он шел с группой Новицкого как наиболее подготовленный к передвижению по лесу. К его приходу я нашел на складе для него подарок, новенькую, в заводской смазке СВТ-40 с оптическим прицелом. Вернее даже, ее модификацию ССВТ-40, снайперскую самозарядную винтовку Токарева образца 1940 года. Эти винтовки выпускали с особым контролем качества. Счастье Вани просто не знало границ. И без того идеально изготовленную винтовку он буквально отполировал. Зато теперь хотя бы не облизывался, с вожделением глядя на крупнокалиберку Гризли. Как второе оружие он получил пистолет ТТ. Кстати, тот же Домнин где-то нашел себе самый настоящий пистолет «Маузер К-96», это тот, который с деревянной кобурой. Хотя на нем не самый маленький пистолет смотрелся довольно гармонично.

Причиной побудки явился приезд комиссара на КШМ. Как выяснилось, среди освобожденных нашлись двое связистов, которые смогли включить и настроить радиостанцию. К сожалению, связаться с Москвой или Минском не получится, радиостанция «бьет» максимум на 150 километров. Зато появилась возможность слушать радио из Москвы, чем и воспользовался комиссар.

КШМ поставили на площади и вывели трансляцию на громкоговорители (были и такие предусмотрены). И когда жители, уже понявшие, что власть в городе